—Не думаю, что это что-то изменит в моем положении, так что нет. Я лучше понаблюдаю за тобой, Альбус.
—Да, в тебе нет ни капли от гриффиндорца.
—Сочту это за комплимент, — Волдеморт осклабился и отвесил шуточный поклон. Дамблдор сдержано кивнул и вышел из комнаты. Он перебирал в уме все имеющиеся у него ресурсы и решил использовать все зелья и артефакты, которые приберегал на особый случай.
Когда за Альбусом закрылась дверь, Стивенсон откинулся в кресло, он сделал все возможное, чтобы выиграть эту партию, теперь все зависит от того, насколько силен Дамблдор, последний козырь из рукава разыгран. Если Поттер и к этому окажется готов, то не останется ничего, кроме как смести все фигуры со стола и начать все заново. Но почему же русские посылают вперед только беспилотники? Ждут, пока мы перебьем друг друга, или это тоже хитрый план?
Альбус ступил на выжженное магическим огнем поле вдалеке от основной схватки, порыв ветра, всколыхнув исписанную мантию цвета ночного неба, принес запах крови, пота, горелого мяса, жженого металла и бензина, именно так пахла смерть в этом месте. От армии маглов осталась едва ли четверть, а легионеров сражалась лишь маленькая горстка, но каждый из них яростно и жестоко бросался на врага, стараясь дорого продать свою жизнь в честь Бога.
Альбус наметил себе целью одного из Зверей и спокойно шел, проверяя состояние боевых артефактов. Вокруг чувствовалось напряжение магии, кожу слегка покалывало, а от мощи применяемых сил по спине бежали мурашки. Дамблдор начал с несложных атакующих заклинаний, которые совершенно не навредили противнику, потухнув в нескольких метрах от него, но Зверь обратил на него внимание. Скользящими почти неуловимыми движениями он приближался к Альбусу, оставляя кровавые следы почти человеческими ступнями. Сильное отталкивающее, несколько сильных атакующих, водный и огненный барьеры заслонили долговязую фигуру. Зверь уворачивался от летящих в него сгустков энергии, а те что долетали до него лишь гасли в невидимом щиту. Альбусу удалось лишь замедлить его, но смерть на длинных черных когтях неминуемо приближалась. Собрав все имеющиеся силы, Дамблдор сосредоточился и создал гигантский направленный взрыв под ногами Зверя, прикрыв себя мощным щитом. Воронка от взрыва была диаметром около шести метров, на ее краю лежало разорванное и задыхающееся в собственной крови тело. Альбус произнес сложную формулу, утопив по горло все еще живого Зверя в ставшей жидкой земле и трансфигурировал ее в металл.
Тяжело вздохнув Дамблдор подошел и посмотрел в оскаленную звериную морду. На него смотрели яркие зеленые глаза, полные животной ненависти и безумия, свалявшаяся от крови грива жестких черных волос рассыпалась по блестящей трансфигурированной поверхности. Он мгновенно узнал и все понял, это понимание ударило его в самое сердце.
—Бедные мои, что же вы с собой сделали, до чего же я вас довел, — прошептал он, всматриваясь в Зверя. Альбус не мог не верить собственным глазам, его морщинистой лицо рассекли две влажные дорожки слез. Он и сам не помнил, когда плакал в последний раз. Даже посылая людей на смерть ради целей, которые точно видел, но не всегда мог объяснить, он лишь со смирением принимал очередной глубокий шрам на сердце. В зеленых глазах Зверя промелькнула тень понимания, это заставило Альбуса отшатнуться.
Он выбрался из металла, будто это была вода, тело было полностью целым, даже руны так же мягко светились на фоне бледной кожи. Только легкий розовый оттенок кожи указывал на повреждения от взрыва. Зверь шел вперед на Дамблдор спокойно и с неистребимым внутренним достоинством.
Альбус взмахнул палочкой, чтобы оттолкнуть его, но ничего не произошло. Еще и еще раз он пытался создать заклинание, не отводя глаз от постепенно принимающего человеческий облик Зверя, но все было зря. Их глаза встретились, сознание Дамблдора затопили понимание, жалость и печаль, старые шрамы на сердце вновь начали ныть и кровоточить, не давая спокойно вздохнуть. Он вспомнил всех, их глаза, пылающие верностью и безрассудством, их живые и смелые улыбки, их неделание мириться с несправедливостью жизни. Альбус упал глупой безвольной куклой на выжженную землю, а Зверь лишь клацнул оскаленной пастью около его бездыханного лица и вновь понесся в нескончаемый бой.
Первый ядерный взрыв произошел в небе на границе защитных чар через двадцать три минуты и четырнадцать секунд после смерти Дамблдора. Всепоглощающий вихрь неуправляемой цепной реакции не смог пробить защиту, только ослабленная взрывная волна смогла опрокинуть людей на землю. За этим взрывом почти сразу последовал еще один с тем же результатом. И тогда Звери застыли над поверженными врагами, постепенно преображаясь. Он улыбнулся Ей, Она не могла Его видеть, но, конечно, чувствовала. С Их тел постепенно стекали грязными подтеками руны, будто смываемые дождем. Щит исчез и ионизированная пыль нала опускаться на поле боя, оставляя незаживающую рану на поверхности планеты. Вся энергия источника проходила через два тела, впитываясь и преобразуясь.
Они шли навстречу друг другу, не замечая, как один взгляд на Них повергает людей в безумие, а жаркое свечение Их тел испепеляет все, к чему Они прикасаются. Их Глаза встретились, а руки потянулись друг к другу, когда еще один ядерный гриб начал взбухать на этот раз на месте древнего замка, выжигая очищающим атомным пламенем всю скверну и грязь с проклятого места осуществления Божественной Воли.
========== Эпилог №2. Он и Она ==========
Он был, и это невозможно было подвергнуть никаким сомнениям. Он не мог сказать когда и где, потому что для Него эти понятия были слишком узки и недостаточны, но Он точно был. Он существовал, и этого было достаточно, хотя на несовершенном языке людей невозможно описать Его восприятие и сознание.
Он знал все, пусть и не мог вспомнить отчетливо каждую деталь, но никогда не задавался задачей определить границы своих знаний. Он был всем и еще большим, чем все. Сейчас Он знал, как человечество погрузилось в хаос мировой войны, в которой нет и не может быть проигравших и побежденных. Противостояние, начатое атомной бомбардировкой на границах страны, что когда-то называлась Румынией, поглотило человечество, безжалостно перемалывая бывших врагов и друзей на пути к будущему. Больше не было самой большой опасности на пути Человека — стагнации и беспечного довольства собой. Человечество сделало первый шаг по Золотому пути и не могло уже свернуть в сторону, ведомое вперед своей историей.
Старый добрый Невилл, преданный вождем воин, главный и лучший пророк Его воли и самый лютый и жестокий ненавистник Его. Он нес волю Человека, безжалостно и хладнокровно выжигая любые упоминания Инсанеля-предателя, Инсанеля-дьявола, Инсанеля Кровавого, Инсанеля Тирана из умов и душ людей по всему миру. Будто раковые клетки на больном теле Человечества возникали новые культы и секты, прославляющие жестокость Тирана, но ни один еретик не ушел от карающей руки Паладина Человечества. Луна была рядом с ним и мягко направляла необузданный гнев, возникший во лжи, в нужное русло. Она всегда была готова к этому и часто улыбалась, глядя в пространство и не видя Их. Эти улыбки были только для Него и для Нее, и Они никогда не забывали обратить свое благосклонное внимание на того человека, который ближе всех подобрался к пониманию Их сути.
Она была где-то рядом, и Он ощутил прилив знакомого блаженства от единения с Ней. Они были так далеки, целое мгновение или всего лишь вечность были преградой. Он не хотел это знать, Ему нужна была только Она. Коснувшись друг друга, они забылись в беспредельной ласке и чувственности, поглощенные не иссякающей страстью вечного танца жизни. Упиваясь Ее теплом и нежностью, Он улыбнулся звездам, и звезды ответили ему вечным холодным блеском и бесстрастной усмешкой.
========== Послесловие ==========
Этой заметкой к своей работе я бы хотел пояснить свою основную идею и ответить на, наверняка, появившиеся у вас, читателей, вопросы. Если бы я был на вашем место, то, желая во всем разобраться, спросил: «С чего же все началось?» А началось все с того, что я задал себе вопрос, на который не смог ответить, но который повлек за собой цепочку размышлений. Вопрос во многом не вписывался в стройную и логичную картину мира, построенную в моей голове, и от этого он был еще более захватывающим. Звучал вопрос следующим образом: «Что бы я делал, если бы был Богом?»