Погрузившись в самокопание, я не заметил, как девушка начала ворочаться. Чуть-чуть приоткрыв глаза, она сказала слабым со сна голосом:
— Гарри… — я слегка улыбнулся и погладил ее по волосам и слегка сдвинул ей челку с глаз. Мне всегда нравились ее волосы, мягкие и пышные, они ассоциировались с теплым одеялом и подушкой, я еще раз грустно улыбнулся от таких ассоциаций.
— Гарри?! Что ты здесь делаешь?! — глаза Гермионы расширились почти на пол лица, хотя до Добби ей было далеко, я даже представить себе не мог, что такое возможно. Сама она чуть не выпрыгнула из кровати, но остановилась, видимо, осознав, что одета в больничное белье, а я вовремя подавил смешок. — Как ты сюда пробрался?! И зачем? Это же жутко опасно!
Я подавил еще один смешок и слегка улыбнулся. С ее точки зрения поступок действительно выглядел безрассудно, но я был вполне уверен в Добби и его возможности перенести меня в безопасное место.
— Не волнуйся, у меня есть дополнительные пути отхода, к тому же я уже здесь, — сказал я, уже широко улыбаясь. — Я волновался за тебя. Как ты себя чувствуешь?
— Все более менее нормально, меня выписывают через несколько дней, хотя иногда бывают боли в боку, но врачи говорят, что все пройдет и даже шрама не останется, — Гермиона немного расслабилась, но все равно подозрительно на меня посматривала.
Я опустил голову и уставился на свои руки, которые показались мне сейчас жутко большими и неуклюжими. Посмотреть на Гермиону было решительно невозможно, горькое чувство стыда захлестнуло меня. Я сжал кулак, впившись ногтями в ладонь и, не поднимая головы, отрывисто проговорил:
— Прости меня, пожалуйста, если сможешь. Это из-за меня ты здесь. Из-за моего упрямства и дурости, из-за моей неспособности просчитывать свои поступки хотя бы на два шага вперед. Я… Я пойму, если ты попросишь меня уйти. Я только кое-что тебе оставлю и все.
Я смотрел на свой сжатый кулак и наблюдал, как мои ногти впиваются в ладонь, пришла по-дурацки неуместная мысль, что их надо постричь. Я сидел, не смея шелохнуться, и ожидал от нее подтверждения своих слов.
Спустя минуту молчания, которое мне показалось вечностью, я тяжело вздохнул и собрался встать и уйти, чтобы не смущать Гермиону лишний раз, когда почувствовал, что меня взяли за руку и слегка обняли, поцеловали в щеку и положили на плечо что-то тяжелое и теплое. Тяжелым и теплым оказалась голова Гермионы, ее волосы приятно щекотали мне шею и ухо. Я слегка разомлел под такими нежностями и облегченно выдохнул.
— Все будет хорошо. И ты сейчас никуда не уйдешь, — прошептала она мне на ухо. Больше никаких слов было не надо, и так все стало сразу понятно. Я быстро сжал ее руку и наклонился к сумке.
— Я кое-что тебе принес, — сказал я, выкладывая на ближайшую тумбочку апельсины и яблоки. После этого я достал суп и возблагодарил предусмотрительность Добби, уложившего в сумку столик для завтрака в постели и столовые приборы. Звать домовика перед Гермионой совершенно не хотелось, стоило оставить этот неприятный разговор на другой раз, а Добби заслужил дополнительную пару носков.
— В общем, я приготовил тебе куриный суп, надеюсь, тебе понравится, — пояснил я под удивленным взглядом Гермионы.
— А как стол поместился в сумку?
— О, это безразмерная сумка с чарами облегчения веса, очень удобная вещь. Ты сначала покушай, потом я тебе все расскажу и покажу.
Я сидел и улыбался, было до невозможного приятно смотреть, как немного покрасневшая девушка поглощает результат моих трудов. Мы поболтали ни о чем еще около часа, и я стал собираться, пообещав прийти на следующий день в то же время и принести интересных книг и понравившегося ей супа.
========== Глава 6 ==========
Выйдя из Мунго, я подумал, что мне надо прогуляться и серьезно обдумать свое положение. Медленно приближался вечер, но рабочий день еще не закончился, поэтому людей на улице было немного, что меня абсолютно устраивало. Убедившись, что Добби непрерывно незримо следует за мной, я направился по широкой улице, особо не разбирая дороги.
Слишком много вопросов появилось у меня в последнее время, слишком много нестыковок и странных моментов я стал замечать в своей жизни. И это я еще даже не пробовал анализировать свои «приключения» до настоящего момента. Сейчас я чувствовал, что с моих плеч упал груз волнений за Гермиону, и был готов к тому, чтобы хоть немного упорядочить свои сомнения и наметить пути выхода из кризиса, в котором я однозначно увяз по самые уши.
Первым пунктом шли вопросы о себе любимом. И самой насущной проблемой было, а что собственно со мной происходит? Почему раньше я даже не пробовал задумываться и анализировать окружающий мир? Откуда взялись резкие перепады настроения, приступы ненависти? Я никогда не отличался особой сдержанностью, но сейчас чувствую себя гораздо спокойнее, на порядок более уравновешенным. Почему это так?
Где найти решения своих сомнений, я совершенно не представлял, оставалось довольствоваться только догадками и совершенно нестройными теориями, лишь отчасти подтверждающимися. В конце концов, я расту и возможно смена характера вполне характерна для моего возраста, учитывая эмоциональное потрясение. На границе сознания мелькала какая-то важная мысль, но поймать я ее не смог, рассуждения были верными, но что-то ускользало от меня, оставалась какая-то незаконченность мыслей. Хм…
Не придя к определенным выводам, я перешел к второму пункту своего импровизированного списка. Рассмотрим мое положение с точки зрения независимого наблюдателя, а положение на самом деле крайне печально. Начнем с пророчества, которое было сделано до моего рождения и гласит, что некий «Темный Лорд» отметит меня, как равного себе. Под «Темным Лордом» по умолчанию понимается бывший Том Риддл, ведь он сам себя так называл и называет, будем считать, что это он, поскольку мои родители действительно бросали ему вызов трижды он отметил меня шрамом. Хм… Попробуем точно воспроизвести текст этого Пророчества, из-за которого все пошло не так, как следовало, дословно.
Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда…
Рожденный теми, кто трижды бросил ему вызов,
Рожденный на исходе седьмого месяца…
И Темный Лорд отметит его, как равного себе,
Но не будет знать всей его силы…
И один из них должен погибнуть от руки другого,
Ибо ни один не может жить, пока жив другой…
Тот, кто достаточно могущественен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…
Я вроде как номинально подхожу по всем пунктам, хотя и не названа точка отсчета седьмого месяца и «отметит» может означать вовсе не шрам, но будем рассматривать самый пессимистичный вариант, что пророчество действительно обо мне. Итак пророчество, интересная фраза «у кого хватит могущества победить Темного Лорда», нужно обязательно поверить границы своего могущества, чтобы понять, что я могу, а что нет, а Лорд, как известно, далеко не слаб, то есть надо самосовершенствоваться. Проведена лишь нижняя граница моей силы, ведь «отметит его, как равного себе» еще не означает, что я не могу быть сильнее.
Далее «ибо ни один не может жить, пока жив другой». Хм… А какие у меня собственно претензии к Лорду? Убил родителей, пытался убить меня уже шесть раз, если опустить случайности и совпадения, не любит маглов и маглорожденных от слова совсем. Так, положим, он поверил в первую часть Пророчества, хотя как оно к нему попало это еще темная история, напал на нас, убил родителей, споткнулся об меня, глупый и неразумный, но отчасти оправданный шаг с его стороны, все-таки была война. Почему пошел сам, а не послал какого-нибудь боевика, ту же Беллу? Недостаточно доверял, чтобы рассказать о Пророчестве? А родители? Почему не уехали? Поверили Дамблдору? Тоже глупо и неразумно воевать с ребенком на руках, хотя бы маму и меня можно было отправить куда-нибудь заграницу, где не водится опасных Темных Лордов. Тогда бы под удар попал Невилл, а у меня была бы семья, я бы на их месте так и поступил. Цинично, зато правда. Назовем ситуацию совпадением с некоторой натяжкой, нужно разобраться в ней подробнее и выяснить, кто от нее выиграл больше всего.