Карсидар же с мрачным видом жевал мясо, швырял объедки и кости куда попало, сплёвывал на пол, покрикивал на слуг и грубил трактирщику. Но это была лишь маска. На самом же деле он раздумывал над тем, что за девчонка вертится в трактирчике. Пеменхат назвал её Нанемой. Значит, просто по имени, без всяких там ласкательных прозвищ. Это вселяет некоторую надежду на то, что старый хрыч пока не женился. С другой стороны, мордашка у девчонки смазливенькая, а тут хозяин в возрасте, степенный, с каким ни есть, а положением трактирщика... Ещё и капиталец, небось, прикопил. Ишь как золотой налету сцапал! Так что же тогда получается? Кем ему доводится эта самая Нанема?..
Да что тут гадать! Законных детей у Пеменхата быть не может: мастер человек без роду, без племени, нет у него ни кола ни двора. Значит, эта Нанема ни в коем случае не его дочь. Выходит, просто молоденькая служанка при старом господине, по совместительству выполняющая известные обязанности...
Ах ты! Хозяйством обзавёлся. Путников усталых пригреваешь, а самому девчушка кровушку старую гоняет. Хитер, мерзавец. А брови-то как дрогнули, когда про покупку девки твоей намекнул... Вот тебе новая задачка, решай!
- Что-то в горле першит, - пробурчал Карсидар с набитым ртом. - Чем бы у тебя его промочить?
- Нанема, вина господину, - коротко бросил Пеменхат, а сам, мило улыбаясь, продолжил рассказывать о том, как на позапрошлой ярмарке пьяные слуги здешнего герцога сцепились с королевскими гвардейцами и чем это кончилось.
Девушка быстро вышла из зала и вскоре вернулась с небольшим кувшинчиком. Едва она приблизилась к Карсидару на расстояние вытянутой руки, как тот резко рванулся, схватил девушку за талию и, с нагловатым видом глядя прямо в глаза трактирщику, принялся немилосердно тискать её. Нанема взвизгнула, выронила кувшин, который разбился вдребезги, и попыталась вырваться. Карсидар не отпускал. Пеменхат прервал свои словоизлияния и молча смотрел на это безобразие.
Когда Карсидару наскучила "проверка", он молча оттолкнул девушку, схватил самую большую кость с остатками мяса и со злостью впился в неё зубами.
- Нанема, убери, - как ни в чем не бывало велел трактирщик. - До чего же ты неловкая! Не могла кувшин удержать?
- Так я... - попыталась возразить девушка.
- А я говорю: ты неловкая, вот и убирай, - в голосе старого Пеменхата впервые проскользнула нотка раздражения, но он быстро взял себя в руки и елейным голосочком продолжил прерванный рассказ на том же месте, на котором перед тем остановился: - И вот представьте себе, господин мой, что тогда началось! Помощь подоспела как раз вовремя, потому как одному гвардейцу уже размозжили башку, а другому выпустили кишки. Вновь прибывшие с мечами наголо бросились в атаку, слуги опрокинули стол - и пошла потеха!..
Нанема вернулась в зал с тряпкой и принялась вымакивать растекшееся по полу вино и собирать в передник черепки.
- Больно сырое у тебя мясо, любезнейший, - сказал Карсидар и легонько шлепнул служанку по мягкому месту, когда та случайно повернулась к нему спиной.
Нанема тихонько ойкнула, однако выразить возмущение по поводу столь бесцеремонного обхождения в более решительной форме не посмела. Она лишь отодвинулась подальше от Карсидара и краем глаза пугливо следила, чтобы он не давал воли рукам.
- Мясо сырое? - переспросил Пеменхат, словно и не понял, на какое мясо намекнул посетитель. - Так вы же сами торопили с ужином, господин мой! Вот и попало оно к вам на стол непрожаренным... Вы лучше послушайте, что было потом. Один из слуг, что забаррикадировались за опрокинутым столом, левшой был, так он...
Карсидар медленно жевал кусок жаркого и с грустью размышлял о том, до чего же по-скотски устроен мир и в каких убогих духом ублюдков превращает жизнь даже самых лучших из людей. Никакой ошибки не было: мастер Ромгурф говорил именно о том человеке, который сейчас забрался за стойку и разливался там соловьём по поводу прошлогодней пьяной потасовки черни. Без сомнения, славный мастер Пеменхат превратился в старого жирного борова, до отвращения угодливого трактирщика, которого уже ничто в жизни не волнует, кроме денег. Мальчишка вон волком на наглого гостя смотрит... хорош мальчишка, право слово! А вот хозяин его - так просто смердящая куча навоза, ничего больше. Никакой это не обломок былого величия, никакой не человек из легенд и баллад. Не осталось в нём ничего величественного и легендарного. Он теперь только и может, что взахлёб рассказывать о чужих драках да угодливо отвечать на дерзости случайных посетителей его мерзкого заведения.
Такого и убить мало чести.
Убить?..
Собственно, что с ним ещё делать?! Уйти, оставив его в живых? Допустить, чтобы он тут заживо догнивал и других заражал духом разложения? Взять хотя бы мальчишку и девицу. Ведь научит он, непременно научит такого замечательного мальчугана гнуть спину перед сильными мира сего и угодливо ухмыляться первому встречному подонку, в кармане которого позвякивают деньжата! А Нанема? Он и теперь не защищает девушку, хотя та наверняка является его любовницей. Во что же превратится бедняжка со временем? В вытертую подстилку для случайных постояльцев! Вот и получается, как минимум, две загубленные молодые жизни...
Значит, действительно лучше сильной и властной рукой прекратить это безобразие, пока не слишком поздно. И никто из мастеров его не осудит. Наоборот, скажут: молодец Карсидар, защитил этих двоих от влияния жалкого ублюдка. Да и имя Пеменхата сберёг во всей его громкой славе, легенду спас от грязи проклятой реальности. Пусть же потомки распевают красивые баллады о невероятных подвигах Пеменхата и забудут борова-трактирщика, мир праху его!..
Итак, вынести краткий приговор и уложить на месте. Только быстро, чтоб никто ничего не успел сообразить. И прочь отсюда!
Карсидар тотчас придумал, каким способом разделаться с Пеменхатом, чтобы те, кому надо, поняли, кто совершил казнь. Он также знал, что именно скажет сейчас старику. Представлял даже, как перекосится от ужаса его лоснящаяся рожа, как ослабеют коленки и как в предчувствии неминуемой смерти старик попытается спастись... но будет поздно! Всё это уже не волновало Карсидара, поскольку главный вопрос - кого же выбрать в качестве спутника в дорогу - оставался, таким образом, открытым.