Наверное, такое количество почти одинаковых высказываний уже можно считать тенденцией — власть, кажется, поняла, что ругаться по поводу «раскачивающих лодку» бессмысленно, и пытается теперь задушить их в объятиях. Я не удивлюсь, если 4 февраля на очередное протестное шествие выйдет кто-нибудь из соратников Путина или даже, может быть, сам премьер — действительно, если Путин рад протестам и хотел их — зачем же ему их игнорировать?
Элементы абсурда в российской политике играли очень важную роль всегда, но сейчас ситуацию можно считать уникальной — кроме абсурда вообще ничего не осталось. Но, если разобраться, в поведении Путина сейчас ничего ведь не изменилось. Вот что мы можем сказать о его политических взглядах или идеологических ценностях? Путин — кто? Левый или правый? Консерватор или реформатор? Националист или интернационалист? Вчера на встрече с футбольными фанатами он предлагал им «отбуцкать за углом» главу футбольного союза Сергея Фурсенко, а неделю назад обнимался с «отбуцканным» до полусмерти журналистом Бекетовым — нет ли в этом противоречия?
И вы знаете — противоречия ведь на самом деле нет. Путин всегда говорил только то, что, как ему кажется, хотят от него услышать. Это единственный его принцип, и в этом принципе он абсолютно последователен, второго такого политика в русской истории, может быть, и не было никогда. На этом принципе много лет держался его знаменитый рейтинг, на этом принципе много лет выезжала «Единая Россия», рекламным лицом которой всегда был Путин, и этот принцип теперь сыграл с Владимиром Путиным очень злую шутку.
Потому что митинговали люди все-таки совсем не в поддержку Путина, и если бы кто-нибудь сказал им с трибуны, что «уровень развития гражданского общества» — это заслуга Путина, они освистали бы такого оратора сильнее, чем даже Ксению Собчак. Но Путин же всегда говорит то, что хотят от него услышать. И происходит замыкание. «Россия без Путина» и подпись «Владимир Путин» — как-то так.
19 января 2012. Иногда я ставлю себя на место типичного сторонника Владимира Путина и задумываюсь, как бы я отреагировал на очередной неочевидный поступок российского премьера. Обычно получается неплохо — всегда можно найти какой-нибудь аргумент в защиту, это вообще такая интересная игра. Но как бы я отреагировал на замечания Путина по поводу национальности Акунина, я придумать не смог. Наверное, никак. Сделал бы вид, что эта реплика не заслуживает внимания, сказал и сказал, проехали. По-моему, разумных аргументов, оправдывающих перевод политической дискуссии в разговоры об этническом происхождении, просто не существует.
Вообще же я рад, что Путин это сказал. Я рад не из принципа «чем хуже, тем лучше», а потому, что путинское высказывание вообще-то свело на нет все усилия по наклеиванию этого ужасного ярлыка — «националист» или даже «фашист» на некоторых оппонентов Кремля. Фашистом много лет называли Эдуарда Лимонова, но Лимонов никогда не говорил, например, Тине Канделаки, что она критикует его потому, что она грузинка.
Алексея Навального часто упрекают в национализме, но и Навальный ни в одном из своих выступлений никогда не позволял себе делать выводов на основании того, что кто-то из его оппонентов — «этнический грузин» или «этнический армянин». Я вообще не помню такой риторики на таком уровне — даже, простите, в годы «борьбы с космополитизмом» первое лицо таких высказываний себе не позволяло.
Но я не стану клеймить Путина и грозить ему 282-й статьей Уголовного кодекса. Тут интереснее другое — Путин ведь очень хороший оратор, и в какие-то случайные оговорки, сделанные под воздействием эмоций, я не очень верю. Понятно, что правду знает только сам Путин и, может быть, кто-нибудь из его окружения, я правды не знаю, но все-таки предположу: про грузина Акунина — это была домашняя заготовка. Путин мог ожидать, что имя Акунина прозвучит на этой встрече с редакторами, и он счел «этнический аргумент» заслуживающим использования. Зачем? Чтобы доказать Алексею Венедиктову неправоту Акунина? Не думаю. Взгляды Венедиктова известны, и от такой аргументации его гарантированно передернуло бы. Нет, Путин обращался не к Венедиктову — он обращался к избирателям.