Затем в середине ночного цикла на корабле их разбудил еще один запуск главных двигателей, продолжавшийся всего минуту при единичной перегрузке. Далее последовал ряд толчков и прыжков на высотных двигателях, пока пилот-гардиан производил точную настройку курса. Долгое время в каютах слышались лишь стоны перегруженной вентиляционной системы. Наконец корабль качнуло еще пару раз, и послышались отдаленные слабые постукивания и скрежет.
— Причальный хомут, — заметила Люсиль. — Бог ты мой, значит, они совершили прыжок в режиме С2 почти у самой планеты!
— Если, конечно, корабль привели к планете, — возразила Синтия. — Возможно, мы всего лишь причалили к какой-нибудь станции на свободной орбите местного солнца. (Послышался резкий лязгающий звук.) Надеюсь, вскоре мы это выясним. Корабль уже в причальных зажимах.
О сне теперь не могло быть и речи. Обе пленницы встали и начали одеваться.
На корабле послышались голоса, вопли, рев, скрип трапов самой шумной команды, какая когда-либо приводила корабль в порт и укрепляла его на опорах. Воздух изменился — стал чище и свежее, смешавшись с атмосферой того места, куда прибыл корабль.
Вскоре пленницы услышали звяканье ключей и сердитые, торопливые голоса. Наконец дверь их каюты с треском распахнулась, и через порог шагнул мужчина в скафандре.
— Собирайте свое барахло и выходите! — рявкнул он. Переговорное устройство шлема придало его голосу особую грубость и хрипоту. — Шагайте к главному кормовому люку и через шлюз выходите на станцию. Выполняйте приказы гардианов, и вам не причинят вреда. — Он повернулся, схватился за дверной косяк и перешел к соседней каюте, не удосуживаясь узнать, поняли ли его приказ Синтия и Люсиль.
Люсиль испытала безумное желание броситься вслед за ним, разбить стекло его шлема, потребовать объяснений, вырваться в коридор, сделать хоть что-нибудь — но, повернувшись, она увидела, что Ву невозмутимо укладывает в рюкзак свои немногочисленные вещи. Шагнув к своему шкафу, Люсиль последовала ее примеру, понимая, что, если она хочет выжить, ей придется научиться терпению.
У кормового шлюза творилась неразбериха. Гардианы в армированных скафандрах ничего не объясняли и не отвечали на вопросы — они хватали пленников и выталкивали их через люк на трап-туннель. В шлюзе оказался иллюминатор, и Люсиль успела заметить, что корабль находится на орбитальной станции внушительных размеров. Гардианы подгоняли пленников, которые, по их мнению, двигались недостаточно быстро. Люсиль решила, что обойдется без лишних синяков, и вышла в туннель без посторонней помощи.
Она выбралась в большое полусферическое погрузочное помещение и оказалась в толпе измученных, злых и перепуганных однокашников. Пленники все прибывали из люка в основании полусферы, к которому был подведен трап «Венеры». Люсиль попыталась сосчитать, сколько ее однокурсников выжило, но в полусфере они по-прежнему находились в невесомости. Было невозможно уследить за целой толпой мужчин и женщин, висящих и передвигающихся в воздухе.
Из туннеля по-прежнему появлялись пленники. Неподалеку от Люсиль вспыхнула потасовка. Она разглядела лишь темную массу переплетенных тел, услышала крики и глухие удары. Затем три маленьких, идеально круглых шарика крови медленно проплыли мимо и разбились о стену.
— А ну, заткнитесь! — загремел в полусфере усиленный мегафоном голос. — Всем молчать! Спускайтесь на пол и стойте смирно. На стенах на высоте пояса есть поручни — хватайтесь за них и не поднимайтесь над полом. Надо сосчитать вас по головам, и пока я не сделаю это, никто никуда не выйдет. Очистите середину помещения, разойдитесь к стенам и встаньте на пол. Пошевеливайтесь!
С невнятным бормотанием пленники нехотя подчинились приказу. Люсиль заметила Синтию Ву у стены полусферы и направилась к ней, таща за собой рюкзак.
— А, вот ты где, Люс! Может, теперь мы хоть что-нибудь узнаем, — обнадежила ее Синтия.
— По крайней мере, нас выпустили из каюты. Воздух здесь гораздо чище, — отозвалась Люсиль.
— Пожалуй, придется ценить даже самые мелкие преимущества — больших не предвидится.
— Всем молчать!
В центре полусферы образовалась свободная площадка, и пленники наконец увидели, что к ним обращается плотный и неуклюжий мужчина лет тридцати в скафандре и шлеме с поднятым забралом. Его магнитные ботинки со звучным стуком прилипали к металлическому полу. На плечах красовалось нечто вроде сержантских полосок.
— Вот и хорошо. Сейчас сделаем перекличку, и советую вам отзываться по-хорошему, иначе никто никуда не пойдет, пока все не будут пересчитаны и отмечены. Я буду называть имена, а вы должны откликаться и говорить, кто вы — член экипажа или пассажир «Венеры». Позже я сделаю два отдельных списка. Аккерман Дэниэл.
— Я!
— Пассажир или член экипажа?
— Пассажир.
— Хорошо. Амото Дуайт.
— Здесь. И как старший по званию из уцелевших членов экипажа «Венеры», я требую…
— Придержи язык, парень. Требовать будешь в другом месте. Денвере Джозеф.
— Здесь. Я пассажир.
— Дес… Десш…
— Дешофски Дмитрий здесь. Пассажир.
— Ясно… Энтин Роберт…
Люсиль отозвалась, когда назвали ее имя, но продолжала следить за перекличкой, пересчитывая однокурсников. Двое из выживших отсутствовали, лишь через двадцать минут выяснилось, что они до сих пор заперты на борту «Венеры». Наконец со списками было покончено. В полусфере находилось пять членов экипажа и пятьдесят три курсанта. На Бэндвиде на борт корабля взяли двенадцать членов экипажа и шестьдесят курсантов разведывательной службы.
— Готово… Теперь стойте и ждите. — Сержант нажал кнопку на плече скафандра и заговорил во внутренний микрофон шлема: — Капитан, все на месте. Мы ждем вас на третьем причале, сэр.
Капитан Льюис Ромеро нажал кнопку настольного селектора:
— Благодарю, сержант. Ждите, я сейчас буду.
Кабинет Ромеро находился на наружной палубе вращающейся секции орбитальной станции, и, таким образом, перегрузка здесь составляла 1,13 «g» — как на планете гардианов, Столице.
Как и подобало командующему, Ромеро занимал самый большой и роскошный кабинет орбитальной станции. Как требовалось капитану, занимающему невысокий пост в захолустном углу разросшейся военной империи, Ромеро был невеждой. Компетентные офицеры были слишком редким явлением, чтобы поручать им командование обычным гарнизоном.
Но Ромеро имел военную выправку, его мундир был всегда чист и идеально отутюжен, сапоги-ботфорты — более чем неуместная обувь на орбитальной станции — сияли, черная шевелюра и усы были аккуратно подстрижены и расчесаны. На станции, подобной «Ариадне», от командующего больше ничего не требовалось.
С его одутловатого лица не сходило явно фальшивое выражение дружеского любопытства. Капитан провел перед зеркалом немало времени, разучивая приличествующие его званию гримасы. Ромеро считал себя рассудительным человеком, готовым выслушать собеседника, владеющим даром ненавязчивого убеждения и примера. Он гордился усилиями, которые затратил на собственную внешность. В конце концов, если не позаботиться об этом, как солдаты будут отличать своего командира?
Он нажал кнопку на столе, и через минуту послышался ответный сигнал. Эскорт капитана был готов. Выйдя за порог кабинета, капитан увидел четырех мрачных солдат в мундирах — по двое с каждой стороны двери. Двое встали впереди своего командира, а еще двое — сзади.
— К третьему причалу, — скомандовал Ромеро и направился к лифту. Придавая огромное значение соблюдению правил, Ромеро ужаснулся бы, узнав, какой нелепостью его подчиненные считают подобные эскорты.
Прибыл лифт, и все пятеро с трудом втиснулись в него. Не дожидаясь распоряжений, двое солдат неловко опустились на колени в этой тесноте. На каблуках сапог Ромеро имелись едва приметные кнопки, и солдаты нажали на них — каждый со своей стороны, включив спрятанные в подошвах сапог электромагниты. Таким образом ботфорты Ромеро становились пригодными для ходьбы по коридорам станции в условиях невесомости. Сапоги изготовили по особому заказу капитана. Они выглядели гораздо лучше, чем стандартные магнитные ботинки, которые портили впечатление от черной блестящей формы.