Робот принес напитки. Протянув гибкую длиннопалую ладонь, Приго подвинул к себе поближе пивную кружку.
— На Бэндвиде мне нравится еще одно, — заметил он, — здесь можно глотнуть настоящего пива. — Он осторожно втянул пышную пену, поймал взгляд Меткафа в зеркале и усмехнулся, когда тот поднял стакан.
Джордж Приго был коренастым, низкорослым и вялым. Под солнцем Бэндвида его каштановые волосы выгорели, превратившись в русые, он набрал пару килограммов и начал растить бороду. Это было явное улучшение — теперь лицо Джорджа казалось мужественнее, щетина скрывала почти детское удовольствие, которым вспыхивало его лицо при виде чего-либо интересного. Джордж носил застиранный старый комбинезон со множеством карманов, молний и застежек. Здесь, в баре, он чувствовал себя уютно и был совершенно расслаблен.
— Выше нос, Рэндолл. Все не так уж плохо.
Меткаф чувствовал себя на Бэндвиде не столь комфортно, как Джордж, если не сказать большего. Он производил впечатление человека, который терпеть не может ждать и смотрит на часы каждые три минуты. Он был высоким, поджарым и жилистым, бледным, черноволосым и чернобровым. Барабаня пальцами по стойке бара, он сидел, поставив свой стул на две ножки, рискуя не удержать равновесие b грохнуться на пол. Меткаф носил привычный мундир цвета хаки с рядом нашивок над нагрудным карманом — обилие этих нашивок впечатлило бы любого, кто разбирался в их значении.
— Значит, ты еще не слышал последние новости, — отозвался Меткаф. — Я узнал их от одного знакомого болтуна. Сомневаюсь, что такую новость передадут открыто. Мака приговорили.
— О Господи!
— Его понизили в звании и отправили отбывать заключение на Колумбии, в учебном центре разведслужбы. Ему предстоит быть и узником и инструктором. Он принял приговор, конечно, считая, что таким образом еще сможет послужить.
— Но зачем им это понадобилось?
— Что тут странного? Ведь Мак сказал, что «Орел» взорвут так, как мы взорвали «Левиафан».
— Я знаю, в чем его обвинили. Просто не могу поверить, что они решились на это.
— Тебе придется еще многое узнать, Джордж. Тебе хотелось бы считать нас всех ангелами в белом одеянии. Ты то и дело повторяешь, что среди гардианов есть порядочные люди, и я верю тебе — потому, что ты один из них. Но теперь ты можешь воочию убедиться, что и среди нас встречаются ублюдки.
Джордж Приго вздохнул и глотнул пива. Внезапно все его благодушие улетучилось.
Джордж некогда был гардианом, он родился и вырос на Столице. На Новой Финляндии он познакомился и подружился с Маком Ларсоном, сражался с ним бок о бок против собственного народа — когда жестокость гардианов сделалась для него невыносимой. Рэндоллу нравился Джордж, он понимал, насколько сильно Джордж нуждается в подтверждении правоты своего выбора. Джорджу было трудно смириться с мыслью, что люди из Лиги способны на такую гнусность, как обвинение Мака. Джорджу нелегко давалось прощание с иллюзиями.
Меткаф потягивал скотч. Он тоже был на Новой Финляндии и заслужил там Почетный крест. Зная Мака, он понимал привязанность Джорджа к этому человеку, потому что разделял его чувства. Мак спас их. Войска Лиги и финнов уже были готовы смириться с поражением и погибнуть, но Мак нашел способ объединить их и возродить в них надежду — прежде финны не чувствовали даже ее проблеска.
Если бы не Мак, оба они сейчас были бы мертвы или оказались пленниками гардианов. Меткафу не терпелось чем-нибудь отплатить Маку, хоть как-нибудь помочь ему, но помочь было нечем — разве что отправиться воевать. Но и воевать пока было не с кем — Столицу еще не обнаружили.
Предположительно Джорджа и Меткафа доставили на Бэндвид по причинам, имеющим некоторое отношение к поиску Столицы. Никто не знал, как поступить с Джорджем после вылета с Новой Финляндии, и Меткаф подозревал, что эта растерянность привела к тому, что оба они очутились на Бэндвиде.
Все происходящее являлось составной частью большого плана. Несомненно, имело смысл допросить пленных, и большинство офицеров разведки Лиги здесь, на Бэндвиде, были бы только рады начать допросы. Всех военнопленных с Новой Финляндии, каких только удалось выцарапать у финнов, доставили сюда. Но таких пленных оказалось немного, к тому же финны, пылая ненавистью к гардианам, неохотно отдавали их Лиге. Однако военнопленные все-таки нашлись, и их доставили сюда, как и Джорджа. Возможно, кому-то пришло в голову использовать знания Джорджа, с помощью его уличать пленных во лжи и разрабатывать планы допросов.
Кроме того, пребывание Меткафа здесь тоже имело смысл: он был знаком с боевой тактикой гардианов и мог сделать свой вклад в планирование военных действий. Но Меткаф подозревал, что его отправили сюда потому, что пока в пилотах не было необходимости, а Приго требовалась компания — и присмотр. В конце концов, Джордж был перебежчиком и вполне мог вновь перейти на другую сторону…
Однако Джордж Приго не нуждался в присмотре, хотя и был рад обществу Меткафа, рад видеть рядом знакомое лицо. Но реальной работы не находилось ни для него, ни для Меткафа.
Меткаф сделал большой глоток. Они оба торчали здесь без дела уже десять месяцев. Война угасла сама собой — за неимением противника.
Все, что им оставалось делать, — допрашивать пленных, но те оказались неразговорчивыми, а когда разговорились, выяснилось, что знают они немногое. Разведка, по-видимому, и не ожидала другого результата. Насколько понимал Меткаф, большинство офицеров разведки рассматривали допросы пленных как возможность подготовиться к войне, а не как временное занятие. Они расспрашивали по нескольку раз об одном и том же, составляли протоколы, сравнивали «ответы и исправляли их, писали отчеты, которые большей частью состояли не из фактов, а из общих мест. Меткаф испытывал почти сочувствие к команде разведки: в ближайшем обозримом будущем захват других пленных не предвиделся, и разведчики пытались выдоить до последней капли все сведения из уже имеющихся источников.
Но если сбросить со счетов эту работу, главный вопрос пока оставался без ответа: где находится Столица?
Верхушка гардианов весьма мудро возвела астрономию в ранг государственной тайны. Никто из пленников в глаза не видел звездную карту. Никто из них даже не предполагал, что существуют координатные системы, по которым определялось положение звезд относительно друг друга. Никто не знал, что звезды отличаются по размерам и цветовому спектру. А вопросы о том, где находится солнце их системы, какова его масса и спектральный класс, вызывали тупое молчание.
Меткаф искренне удивлялся происходящему, считая, что редко людей, обладающих столь незначительными познаниями, допрашивают так часто и долго. Сообщив об этом Джорджу, он получил в ответ краткое: «Ну и что?»
Меткаф сам не знал ответа на свой вопрос. Помахав ненавистному роботу, он заказал еще один двойной скотч.
7
Поселок Чралрей, лагерь нигилистов. Планета Застава
Д'ельтипа испытывала неудержимое желание оказаться где угодно, но только не на своем прежнем месте. Но, судя по всему, им предстояло еще долго проторчать в этой деревне, и у нее не оставалось выбора, кроме как встретиться со своей первой советницей, нигилисткой М'еталлис. Д'ельтипа с иронией воспринимала этот титул. Как правительница нигилистов, она никогда прежде не следовала односложным советам М'еталлис, но теперь она оказывала ей неоценимую помощь. Именно М'еталлис общалась с половинчатыми.
Каким бы странным и непривычным ни был внешний вид инопланетян, их появление ознаменовало собой перемены и обновление, даже надежду — и все-таки они не могли выбрать худшего времени, чтобы привести сюда свои удивительные летающие машины. Даже без появления половинчатых ситуация грозила взрывом.
А половинчатые, какими бы мудрыми существами они ни были, бесконечно усложняли ее. Никто еще не понял цели их прибытия. Инопланетяне не выражали желания что-либо объяснять. И потом, свои вещи они делали странными, непонятными способами. Д'ельтипа заставляла себя верить отчетам наблюдателей, но по-прежнему считала невероятным, чтобы такую сложную вещь, как космический корабль, можно было построить, а не вырастить.