Любила? Разве? Что за странное слово — слово, непонятное её Хозяину, а значит, непонятное и ей… Ненавидела? Может быть… Но что это? Неужели сладковатая ноющая боль где-то с правой стороны — это ненависть? И неужели именно из-за этого странного ощущения убивают? Непонятные мысли, сплетающиеся в странный витиеватый узор — ей не уяснить…
— Убей! .. УБЕЙ!!! ДЕЙСТВУЙ! — шептал голос.
Вот он — последний шаг. Рука, не дрогнув, поднимается вверх, всё внутри заходится от радости — или от горя?
— НЕТ!!! — крик Гермионы разрывает ночную тишину.
— ДЖИННИ!!! СТОЙ!!! — Рон надрывается и кидается вперёд, в несбыточной надежде спасти друга.
Слышатся шаги, встревоженный ропот. Но Джинни всё равно. Она смотрит в глаза — изумруды, сверкающие страхом и покорностью… Судьбе, чьей десницей является она, маленькая марионетка Тёмного лорда.
— АВАДА КЕДАВРА!!! — слова, дотоле неведомые, прорываются наружу.
Из кончика волшебной палочки вырывается холодная зелёная вспышка. Она отражается в его глазах, вспыхивая ядовито-зелёным цветком…
— НЕТ!!!
Пронзающий душу крик, перешедший в судорожное рыдание, заглушает звук падения тела. Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, подкошенным колосом упал на пол, сражённый заклятием сестры лучшего друга. Упал мёртвый. На открытом лбу виднелся шрам в виде молнии — его памятник. Отпечаток Смерти на лице Проигравшего Победителя.
Джинни стоит, не шевелясь. Она очнулась. И, не отрываясь, смотрит на лежащее перед ней тело. Её глаза широко раскрыты.
— Нет… — прошептала девочка, падая на колени. — Нет… Гарри…
— УБИЙЦА! — заходится в исступлённом крике Рон и едва не бросается на сестру, удерживаемый Гермионой.
— Гарри… — на губах застывают солёные капли. Трясущиеся худые руки обнимают ещё тёплое тело маленького Героя, павшего в неравной битве.
Джинни всё поняла. Она проиграла. Реддл победил её. Слёзы — прозрачная кровь, слетают с ресниц и падают на лицо Гарри. Но ему уже всё равно.
— Убийца… убийца… — словно полоумный, шепчет Рон.
Гермиона, уткнувшись лицом в его плечо, содрогается в беззвучном плаче.
Джинни закрыла руками лицо. По бледным щекам безостановочно катятся немые слёзы. Как ей хочется утопиться в них, захлебнуться собственным горем и снова ничего не чувствовать!
Всё тело разрывается от глухой, ни с чем не сравнимой боли, а сердце, изорванное в клочья, взрывается кровавым фонтаном.
Молчаливые мёртвые взгляды осуждающих — это не мука, это наслаждение по сравнению с осознанием собственного ничтожества и слабости.
Это райское блаженство рядом с невыносимой агонией потери.
Её душу разрывают на части, оттаскивая от мёртвого, но всё ещё такого живого тела.
Джинни пытается в последний раз сжать Гарри в своих объятиях, конвульсивно цепляется слабыми руками за его шею, но не дают (о, жестокие!).
Девочку бесцеремонно отталкивают в сторону, мучая её необходимостью наблюдать за тем, как какие-то другие девочки со скорбными лицами кощунственно прикасаются к Гарри.
— Гарри! — снова и снова шепчет Джинни, сжавшись в комок и с ненавистью глядя на окружающих её гриффиндорцев.
Болезненное сплетенье сумрака… Сгусток мерзкой боли, застрявший в горле. Она задыхается, всматриваясь в кровавый горизонт — там закатилось изумрудное солнце.
Всепоглощающая мука — вселенское страдание. Джинни падает вниз… В пустую чёрную бездну…
Когда бледная, словно постаревшая на десять лет МакГонагалл выводила Джинни из общей гостиной Гриффиндора, девочка не выдержала — горечь прорвалась наружу. Всю дорогу до кабинета директора она безостановочно рыдала, удушаемая собственными муками…
— Доказательств того, что она совершила убийство не по своей воле, нет, Альбус, поэтому… — Фадж многозначительно кашлянул и кинул пронзительный взгляд на Джинни, сидящую в углу кабинета и глядящую перед собой отсутствующим взглядом.
— Вы хотите сказать, мисс Уизли дорога прямиком в Азкабан? — осведомился Дамблдор, холодно глядя на министра. За последние несколько недель на лице профессора появилось несколько новых глубоких и чётких морщин. Глаза, обычно лучистые и ясные, помутнели и теперь всё время слезились.
— Да, именно это я и хочу сказать, — Фадж нервно передёрнулся. — Хоть она и несовершеннолетняя, это не оправдывает подобного рода преступление! Ужасно… ужасно…
Джинни задрожала и снова почувствовала холодок, растекающийся по телу. Сейчас она ненавидела всех. Особенно — себя. Любила — одного. Но он стал тенью…
— Но позвольте, есть же показания друзей погибшего! Они утверждают, что с девочкой в последнее время было неладно, да я и сам стал свидетелем того, как она больше недели пролежала в больничной палате. Всё это не случайно, Корнелиус!
Фадж отмахнулся. Что для него значат показания каких-то сопляков? Тем более, дело давно пора закончить — процесс длится уже месяц.
— В Азкабан. — пожалуй, очень резко подытожил он. — И точка.
Джинни всхлипнула и сжала голову руками. Дамблдор коротко взглянул на девочку и вздохнул — против Закона не пойдёшь. Каким бы он сам не был преступным.
Жизнь закончилась — пришло существование. С дементорами и самыми отъявленными преступниками… А сердце зарыто на кладбище, рядом с померкшими изумрудами…
====== Эпилог ======
Джинни стояла у маленького оконца. Вот уже месяц с тех пор, как её перевели в специальное отделение. «СО» — рай для заключённого в Азкабане — преддверие близкой свободы. Ещё год, и двадцатидвухлетнюю преступницу выпустят на волю по приказу лорда Волан-де-Морта, нынешнего министра магии… Он до сих пор помнит ту маленькую упрямую девчонку, помогшую ему встать на путь к возрождению…
Но Джинни всё равно. Равнодушной её сделало зловонное дыхание дементоров, хриплые стоны умирающих узников и стальной цвет мрачного неспокойного моря, исполинскими волнами разбивающегося о скалу, на которой возвышалась темница.
Она открыла окно, и холодный ветер ринулся в маленькую комнатку, растрепал рыжие волосы, в которых серебрилась белая прядь многочисленных страданий, взъерошил кучу старых писем и газет, лежащих возле кровати.
По её бледной щеке скатилась маленькая слеза. Соскользнув с подбородка, она исчезла, унесённая порывом ветра.
Тут у Джинни нет ничего своего. Даже слёзы отбирают.
Она села на жёсткую постель. Воспоминания вихрем пронеслись в голове… Зелёные глаза, вспыхивающие неестественным огнём, падающее тело и боль… Страшная, тупая боль, заполняющая лёгкие и разрывающая сердце…
Джинни закрыла глаза. К тоске и безысходности примешалось новое чувство — желание мстить. Мстить беспощадно и жестоко. Кому? Да тому самому Реддлу, отобравшему у её жизни все краски и превратившему её в чёрно-белое существование… Да, именно ему…
Бледное подобие улыбки скользнуло по губам Джинни. Неужели она настолько глупа, чтобы надеяться на победу над непобедимым? Странно, но… наверное, да…
Она легла и свернулась калачиком на шерстяном покрывале… Глаза закрывались. Ледяной воздух проникал за шиворот, обжигал кожу.
Джинни забылась. И уже не слышала криков сторожа по поводу открытого настежь окна, не слышала ничего… Она была там, далеко, там, где иллюзии становятся реальностью…
А тело пылало жаром, по лбу градом катился пот…
Но Джинни не замечает. Она без устали глядит в равнодушные зелёные глаза и пытается дотронуться до несуществующей руки…
Не сон ли всё это? ..