Рон испуганно замахал на неё руками.
— Ты что, с ума сошла, говорить такое? Перестань, пожалуйста, и без твоих догадок тошно!
Гермиона сердито сверкнула глазами, но не ответила. Рон, расширив глаза, продолжал мотать головой и что-то бормотать насчёт того, что «Гермиона вечно что-то придумает…»
Гарри снова сел и пристально взглянул на подругу.
— Ты это… серьёзно? — тихо спросил он.
— Вполне.
— Ты думаешь, Волан-де-Морт снова может попытаться вернуть себе тело и убить меня?
Гермиона, не ожидавшая такого прямого и страшного в своей постановке вопроса, несколько побледнела, но ответила твёрдо и даже несколько с вызовом:
— Да, я так думаю.
— Ребята, вы что, чокнулись совсем, да? — свистящим шёпотом произнёс Рон, глядя на друзей во все глаза.
— Мы не чокнулись, Рон, и если тебе не трудно, выбирай по отношению к друзьям другие выражения! — вспылила Гермиона.
— Можно подумать, ты считаешь меня другом! — съязвил тот в ответ.
— Успокойтесь, если Волан-де-Морт…
— Зови его «Вы-Знаете-Кто»! — взорвался Рон.
— Если Волан-де-Морт, — с напором продолжил Гарри, усиленно не обращая внимания на ярость друга, — снова пытается вернуться, нам надо быть наготове! И мы не должны переругиваться по любому поводу! Вы понимаете это или нет?
— Подожди, Гарри, ничего ещё никто не знает, — с ядом в голосе сказал Рон, кидая гневные взгляды на Гермиону. — Если наша разлюбезная Гермиона решила вдруг, что САМИ-ЗНАЕТЕ-КТО (это слово он произнёс с особенно ярко выраженным упрямством) надумал вернуться, это не значит, что так оно всё и есть, и что мы должны тут же ей поверить и принять её слова за правду!
— А если оно действительно так и есть, что тогда? — вскипела Гермиона окончательно.
— Тогда твой кот первый с ним встретится, ясно? Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь на Сама-Знаешь-Ком рыжий шарф из Живоглота!
Гермиона от злости даже покраснела. На глазах её выступили слёзы ярости, а в разметавшихся по плечам пышных волосах, казалось, ещё немного, и затрещало бы электричество. Вскочив с дивана, она быстро сгребла со стола все свои книги, и, засунув их, как попало, в сумку, задыхаясь от обиды, побежала вон из гостиной. Остановившись на пороге двери, ведущей в девичьи спальни, она обернулась и срывающимся голосом крикнула:
— Из моего кота хотя бы шарф сделать можно, а твоя вонючая крыса и на это не годится! Она у тебя только спать да есть целыми днями умеет, и линяет хуже любой лишайной бродяги!
Выкрикнув эту обидную тираду, Гермиона резко повернулась и исчезла в дверном проёме, пропустив мимо ушей смешки и подколы старшекурсников, не слышавших первую основную часть разговора, но весьма позабавившихся последними словами.
— Рон, тебе не кажется… — начал было Гарри.
— Не кажется.
— Ясно…
Гарри, расстроенный ссорой друзей даже больше, чем предположениями о возможном возвращении Тёмного лорда, похлопал Рона по плечу, и, поднявшись с дивана, пошёл к выходу из гриффиндорской гостиной.
— Подожди, Гарри, я с тобой! — крикнул Рон, догоняя его у двери.
Гарри остановился, чтобы подождать друга.
— Так ты всё-таки считаешь, что Гермиона права? .. Сам-Знаешь-Кто всё ещё хочет вернуться? — тихо и встревожено спросил Рон, когда они заходили в спальню.
— Ещё бы он этого не хотел! — мрачно усмехнулся Гарри. — Рано или поздно он вернётся, Рон, это я тебе гарантирую, даже Дамблдор так говорит. Волан-де-Морт…
— Сам-Знаешь-Кто! — зашипел Рон.
— Хорошо, хорошо, Сам-Знаешь-Кто, — раздражённо отозвался Гарри. — Он не погиб в тот день, когда я убил Василиска, я чувствую это. Он где-то рядом, совсем рядом, ждёт своего часа… Возможно, он вернётся даже раньше, чем мы предполагаем.
— И ты не боишься? — с ужасом прошептал Рон и испуганно оглянулся, как бы боясь, что Волан-де-Морт сейчас выскочит на них откуда-то из-за угла.
— Сейчас я больше волнуюсь за Джинни, и ты, я думаю, тоже…
— Слушай, нашёл из-за чего волноваться! — нервно фыркнул Рон. — Ещё ничего страшного не произошло — она просто втюрилась в тебя и поэтому жутко стесняется оставаться с тобой наедине!
— Ты не видел её взгляда, — серьёзно возразил Гарри. — Ладно, пошли спать, завтра всё обсудим. А ты помиришься с Гермионой!
Рон оставил последние слова без внимания.
В спальне гриффиндорских второкурсниц было темно и тихо. С кроватей доносилось негромкое посапывание мирно спящих девочек, на лица которых падал серебристый лунный свет. В этот момент даже Сандра казалась милой, с закрытыми глазами, спокойным выражением лица и с распущенными волосами, разметавшимися по подушке.
Не спала только одна. Переворачиваясь с боку на бок, безуспешно пыталась заснуть Джинни. Но, взбудораженная и встревоженная, она никак не могла погрузиться в долгожданный сон.
В её воспалённом мозгу всё вертелись страшные образы: зелёные глаза, вдруг становившиеся багрово-красными, звериный оскал, обнажающий хищные заострённые зубы и ледяной смех, который мог принадлежать только одному — лорду Волан-де-Морту. Недавняя встреча с Гарри совсем выбила девочку из колеи — мысль о том, что он подумал о ней после этого, не давала ей покоя. То Джинни представлялось, что все теперь будут тыкать в неё пальцами и твердить, что она сумасшедшая, то ей казалось, что Гарри начнёт её избегать, или ещё того хуже — возненавидит. Вцепившись пальцами в волосы, Джинни задрожала от отчаяния и слепого ужаса.
— Что же дальше будет… — шептала она, уткнувшись лицом в подушку.
Ей было страшно и тревожно, неудержимо тревожно. Джинни всей душой чувствовала приближающуюся беду, но не могла понять, что же именно случится — и это беспокоило её больше всего. Ужасные картины будущего возникали перед её глазами, одна другой неприглядней. Мучаясь от неизвестности, девочка пыталась понять, что с ней происходит. И тут раскалённой молнией проскользнуло в её разум понимание, словно ударило обухом по голове. Поняв всё, Джинни похолодела от ужаса и почувствовала, как всё внутри неё надрывается от немого горя и тяжёлых предчувствий.
— Нет… — пробормотала она, не зная, куда ей деваться от безысходности. — Не хочу…
Она закрыла глаза и тут же ощутила, что проваливается в сон. В глубокий, полный смятения сон… Снова она летит сквозь водоворот красок, снова пролетает через какие-то странные места, размытыми цветными пятнами пролетающие перед глазами. И снова падает в пустоту, в невесомую пустоту, где всё затянуто вязким слепяще-белым светом, не радующим своей чистотой, но угнетающим безжизненностью и неестественностью.
Опять на ней белое платье, сливающееся с остальным фоном.
Почти в панике Джинни оглянулась. Она знала, где она. Теперь знала. Знала также, кто её здесь ждёт. Но теперь она решила не ждать, а самой идти навстречу врагу.
— Где ты, Реддл? — крикнула бесстрашно Джинни, хотя всё в ней заледенело от паники. — Где ты? Выходи! Я тебя не боюсь! Не боюсь, слышишь? НЕ БОЮСЬ!!!
— Зря врёшь, Джинни. Я ложь могу распознать ещё до того, как её произнесли… — раздался вкрадчивый голос.
Джинни затряслась в истерике, но не сдалась.
— Всё равно выходи! Я хочу видеть тебя! Я не имею желания говорить с тем, кого не вижу!
— Уже говоришь… — вкрадчивый голос прошипел прямо возле её уха.
Джинни вздрогнула, и, коротко вскрикнув, резко обернулась. Перед ней, зло ухмыляясь, стоял Том Реддл. Глаза его зловеще сверкали, в их чёрной глубине можно было разглядеть красные огоньки, завораживающие и страшащие.