Классовая война — улица с двусторонним движением
«Величие» нашей страны, если мерить его нашей разрушительной военной способностью, является святым понятием, вокруг которого народ готов сплотиться. Американскому народу требуется нечто лучшее, чем кутерьма с размахиванием флагом и бездумные убийства более слабых народов. Он нуждается в крупном преобразовании общественной политики, — от империи к демократии. Многие империи начинают разлагаться, когда находятся на высоте своего военного могущества. Воинственное государство пожирает ресурсы, которые в противном случае направляются на развитие производительного гражданского сектора. Правители нашей страны восседают во главе такой империи. Они способны ввести силы США в любой уголок мира и в то же время — бессильны разобраться в главных проблемах у себя дома.
Тех, кто указывает на классовую основу империализма, обвиняют в уповании на «классовую войну». Но война классов сверху донизу, которую ведут правящие элиты против среднего и низшего классов, является повседневностью — то есть тем, что мы уже и так имеем. Только тогда, когда многие начнут отвечать борьбой против немногих, классовая война будет разоблачена политическими и информационными элитами.
Возьмите случай с Гаити, страной, где поколения выросли в обстановке жестокого угнетения, где военные и богатые жили за счет обнищавшего народа и регулярно воевали с ним. Однако средства массовой информации США и их политические лидеры начинали использовать термин «классовая война» только тогда, когда народ избрал президентом Жана-Бертрана Аристида, популистского реформатора, который критиковал преступления и привилегии богатых. То же происходит в других странах и в США тоже: как только простые люди начинают оказывать сопротивление, пусть даже мирным и демократическим путем, как только демократия посягает на интересы правящего класса, лидеры правящего класса и их глашатаи предрекают «классовую войну». В начале 1990-х в Соединенных Штатах, когда какие-нибудь либеральные демократы начинали говорить о налогообложении богатых, их обвиняли в классовой войне. Но когда богатые продвигают свои интересы за наш счет способами, слишком многочисленными, чтобы здесь описать, это называется «национальная политика».
В своем последнем обращении о положении в стране Джордж Буш сказал, что народ, который бросает вызов прерогативам богатых, движим завистью и ревностью. Я подозреваю, что то, что испытывает большинство из нас при виде, как кто-то едет в «роллс-ройсе», а кто-то спит в подъезде, не является завистью. Это негодование. Мы просто не хотим жить в обществе, где миллионы должны терпеть лишения и неуверенность, а богатые — поддерживать свой роскошный стиль жизни. Мы не хотим поменяться местами с богатыми; мы просто хотим, чтобы они слезли с наших спин. Мы хотим остановить разрушение нашего общества и окружающей среды конгломератами богатства, теми, кто строит и финансирует национальные выборы, руководит национальной политикой и использует преступления государства, чтобы лишать содержания и сводить к минимуму демократическое правление внутри страны и за рубежом. Если бросить вызов и прекратить такую классовую власть называется «классовой войной», тогда дайте нам ее больше.
У нас есть другое название для такой борьбы — название, заимствованное у древних греков. Когда народные силы мобилизуются против власти плутократии, мы называем это демократией. В конечном итоге цена любой системы должна измеряться демократическим стандартом. Служит ли она интересам общества или частного грабителя? Служит ли она нуждам многих или алчности нескольких? Нам нужны коренные реформы, революционные меры для более жизнеспособного и равноправного общества — такого общества, которое было бы экономически продуктивным, экологически устойчивым и социально справедливым. Только это может положить конец империи и дать триумф демократии.
«Глобальная экономика» — другое название империализма, и империализм является транснациональной формой капитализма. Суть капитализма — превратить природу в товар, а товар — в капитал. Живая зеленая земля превращается в мертвую, в золотые кирпичи, в предметы роскоши для немногих и в токсичные кучки шлака для многих. Блистательное имение возвышается над широко раскинувшимся городом лачуг, в которых отчаявшееся, деморализованное человечество выстроено в смирную линейку с помощью наркотиков, телевидения и вооруженных сил.