Наука служила мощным двигателем для процесса развития[21]. В своей речи, обращенной к сотрудникам нового Института электрической инженерии в 1889 г., британский премьер-министр лорд Солсбери превозносил телеграф, который, по его словам, «объединил все человечество на одном гигантском пространстве, где все могут видеть, что делается вокруг, и слышать, что говорится, а также судить о любой политике в тот самый момент, когда события имеют место быть»[22]. Осознание мира как взаимосвязанного целого было неотделимо от пароходов, железных дорог, телеграфа и воздушных средств сообщения – от ощущения жизни в эпоху беспрецедентных технологических достижений. Жюль Верн прославился как мастер «фантастических путешествий»: в его романах путешествия с помощью машин, будь то субмарина или воздушный шар (в то время самый любимый аппарат фантастов), уничтожали расстояния и указывали на потенциал науки и ее перспективы для преображения цивилизации. Как подтверждали романы Верна, наука, объединенная с литературой, стала популярнейшим средством для отражения интернационалистских представлений об объединенном человечестве. Футуристические романы были уже не просто культурной пеной, сигнализирующей о более глубоких социально-экономических подвижках. Они, как утверждал Г. Уэллс, говоря о тенденции критиковать эти романы за «псевдонаучное фантазирование», лучше произведений любого другого жанра отражали «новую систему идей». А главной из них было убеждение в том, что достаточно сосредоточенное и прицельное внимание к будущему позволит человечеству стряхнуть с себя предрассудки и штампы прошлого. «Дайте нам умереть спокойно под сенью объединенного человечества и религии будущего», – писал в 1890 г. французский философ Эрнест Ренан. Несколько лет спустя французский социолог Габриель Тард предложил обратный детерминизм, в котором события определялись будущим, а не прошлым, и оформил свои представления о будущей всемирной конфедерации во «Фрагменте истории будущего» 1896 г.[23]
К концу века широко популярная и продолжающая набирать силу футуристская литература создала целый калейдоскоп разнообразных интернационалистских прогнозов, большинство из которых было посвящено грядущей войне в Европе и миру, который должен был установиться после нее. Когда Концерт распался на конкурирующие системы альянсов, а правительства подняли налоги, чтобы оплачивать армии, вооруженные оружием невиданной доселе разрушительной силы, фантасты принялись описывать последствия будущей войны в еще больших деталях, чем ранее.
К таким авторам относился в том числе английский журналист Джордж Гриффит, социалист, оказавший влияние на молодого Г. Уэллса. Демонстрируя тесную связь между фантастикой и технологиями, его сын Алан стал инженером и создателем турбодвигателя Эйвон для роллс-ройса. Сам Гриффит не только установил рекорд, совершив кругосветное путешествие, но и написал рассказ «Ангел революции», ставший настоящей сенсацией в 1892 г., в период расцвета общего увлечения анархистским террором. Рассказ посвящен Братству Свободы, террористической группе, которой командуют старый еврей из России и его красавица-дочь по имени Наташа. Когда европейские государства вступают в войну, разделившись на два основных альянса, на арену выходят террористы. Их сила заключается в обладании самолетами, созданными по последнему слову техники (их молодой изобретатель влюбляется в Наташу); также на руку террористам играет народное восстание в Америке, в результате которого в Вашингтоне создается симпатизирующее им правительство. В результате они покоряют мир с помощью своих самолетов невиданной разрушительной силы, а до этого убеждают британцев вступить в альянс с Америкой. Самолеты, анархисты, американцы и британцы, полные благих намерений, – все это классические элементы интернационалистского языка образов, популярного в лондонских пригородах конца века.
23
Этот и другие примеры см. у Armytage W. H. G. Yesterday’s Tomorrows: A Historical Survey of Future Societies (London, 1968), 36–39.