- Ну вот, что я говорил! – радостно вскидывается Мореход. – Все пропускаешь мимо ушей, а потом требуешь, чтобы информация повернулась к тебе передом, к дебрям задом. А то, мол, воспринимать отказываюсь. Ну ты хоть помнишь, что я сказал?
Как ни странно, помню. Ругал мою привычку жить будущим. И в очередной раз намекал на глубокие, глубокие корни моей неприкаянности.
- Ну давай уже свои пояснения, кэп, не томи. С какой еще бездной я не тем взглядом обменялась? Мимо какой еще вещи-в-себе прошла, не повернув головы кочан?
- Время, - неожиданно серьезно, без шутовского пафоса отвечает Мореход. – Самая обиженная человеком бездна, она же вещь-в-себе – это время. Тебе еще не надоело с ним воевать, а?! Я понимаю, ты не по своей воле, ты в составе всего человечества, несомая единым, так сказать, порывом… И направлен ваш единый порыв на бесконечную, но оттого не менее глупую войну. Со временем.
Пожимаю плечами. Ну да. Мы, люди, поголовно воины. Мы сражаемся со временем, мечтаем жить назад во времени и двигаться не в ту сторону, а в обратную. Из резонерства в наивность, из холодности в пылкость, из старости в детство, из конца в начало. Нам мало хэппи-энда, мы хотим, чтобы история закончилась хэппи-бегинингом. Счастливым началом новой, желательно прекрасной истории.
Сколько людей мечтают научиться делать из времени коллажи! Как было бы хорошо вырвать молодого, жадного до удовольствий себя из одного времени и поместить туда, где удовольствия уже неощутимы сухим, бесчувственным и опустошенным собой – тем же юнцом, но двадцать, тридцать, сто лет спустя. Спустя двадцать лет труда на износ, тридцать лет веры в себя, сто лет одиночества...
Есть и такие, как я - низальщики бус: сидят и день за днем строгают бусины из воспоминаний. В их руках прошлое превращается в сырье для бижутерии разной степени уродливости. Время от времени низальщик берет нить судьбы - основу будущего - и нанизывает, нанизывает, вслепую шаря рукой в ярких грудах и от души надеясь: уж теперь-то у него выйдет стильненько!
Так же и мое прошлое перекочевывает в мое будущее, дробя и распыляя настоящее. На неважные, незначащие трудодни среди блескучего хлама.
- Иногда мне кажется, - иронизирует Мореход, попыхивая трубкой, - что господь бог, если таковой во вселенной имеется, изобрел смерть исключительно для одной цели. Чтобы привлечь внимание человека к настоящему! Всем вам на свое сегодня насрать, как бы оно к вам ни подлизывалось…
Он прав. А нам – мне - должно быть стыдно. Действительно, настоящее, обделенное вниманием, мою личную рождественскую елку до самой звезды подарками завалило – и что? Ни намека на благодарность. Мне же некогда! Некогда жить! Я занята тем, что сканирую прошлое и будущее в поисках подстав и непоняток!
Не удивительно, что однажды настоящее собирает манатки и уходит. Как надоевший супруг, испивший полную чашу унижений и безразличия. И вместе с ним обесценивается все – и прошлое, и будущее, и сослагательное.
Человеку стоит учитывать такую важную вещь, как обидчивость времени…
- Ладно, при встрече я непременно попрошу у времени прощения! – усмехаюсь я невесело. Да уж как получается, так и усмехаюсь.
А у самой в душе тоненько позванивает дингл-белл надежды: вот сейчас я вернусь в свой номер, к своему Дракону, в свою жизнь, наберу полные легкие куража, излечу свою зависимость, почти наркотическую, от будущего и прошлого, и погружусь в сегодня, как в первую любовь, бестолковую, отчаянную и безоглядную…
- Ну вот и славненько! – радостно подытоживает Мореход. Я жду, когда он вернет меня обратно в палаццо Гварди с его бледно-золотистыми мягкими стенами и теплым мужским телом в не измятой еще постели… - Значит, пришла пора тебе встретиться с временем. Лично.
Что ж ты делаешь, гад? ЧТО Ж ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!!
* * *
Засиделись мы с Дубиной в замках. Хватку потеряли. Когда в тепле, холе и сытости находишься, выживаемость падает даже не до нуля, а до отрицательных величин. Начинаешь ставить перед собой невыполнимые задачи. И свято веришь, что можешь все. Надо только выйти из ворот и пойти навстречу своей судьбе.
Которая, разумеется, самая героическая. Судьба победителя трудностей.
Зато поспишь пару ночей на земле, не имея плаща, чтоб роса на тебе не оседала, будто на лютике-цветочке - и спросишь себя: что я здесь делаю?! Под крышей замка своего (или не своего, но гостеприимного) подобных вопросов не задают. Как что? Подругу любимую напарника дорогого спасаю от... не знаю, от чего. От опасности. Не знаю, какой. Но спасти обязана. Такая уж моя судьба - спасать тех, кто мне не важен и не интересен. Из чистого, как зазеркальный магарыч, благородства.