Тина изгнания. Изгоняю осьминога; изгоняю змею тео; изгоняю дух Ингиет (тайного общества); изгоняю краба; изгоняю водную змею; изгоняю змею боливо; изгоняю питона; изгоняю собаку кайя. Тина изгнания. Изгоняю жижу; изгоняю ползучее растение; изгоняю То Пилана; изгоняю Вуву-Тавур; изгоняю Тумбал. Утопили их в глубине моря. Пар поднимется, чтобы держать их вдали; тучи поднимутся, чтобы держать их вдали; темнота воцарится, чтобы держать их вдали; сами себя утянут в глубину моря[11].
Не следует предполагать, что эта формула обычно остается бездейственной. Дикари гораздо более подвержены внушению, чем цивилизованные люди, а потому их болезни очень часто и вызываются, и излечиваются именно этой причиной.
По словам Риверса, в большинстве районов Меланезии человек, лечащий болезни, является колдуном или священником. Видимо, в этих регионах нет четкого различия между знахарями и всеми остальными, и некоторые простые лекарства могут использоваться каждым. Однако
те, кто сочетают медицину с магическими или религиозными ритуалами, обычно приобретают свое искусство в процессе особой инициации или особого обучения, причем в Меланезии такое знание должно покупаться. Наиболее полное обучение в той или иной отрасли медико-магического или медико-религиозного искусства может стать доступным для ученика, если только он заплатит учителю деньги[12].
Отправляясь от этого начального положения, легко представить развитие четко обособленной касты священников, обладающей монополией на важнейшие магические и религиозные способности, а потому обладающей значительным авторитетом в глазах общества. В Египте и Вавилоне их власть оказалась больше, чем у царя, когда они вступили с ним в конфликт. Они нанесли поражение «атеистическому» фараону Эхнатону и, видимо, коварно помогли Киру завоевать Вавилон, поскольку их собственный царь склонялся к антиклерикализму.
Греция и Рим представляли собой особый для античности случай, поскольку в них царила почти полная свобода от священнической власти. В Греции религиозная власть, хотя она и существовала, сосредотачивалась в оракулах, особенно в Дельфах, где пифия впадала в транс и давала ответы от лица Аполлона. Но ко временам Геродота было хорошо известно, что оракула можно подкупить. И Геродот, и Аристотель рассказывают о том, что Алкмеониды, знатный афинский род, изгнанный из города Писистратом (умер в 527 году до н. э.), заручились поддержкой Дельф, подкупив их, против сыновей Писистрата. Свидетельство Геродота довольно любопытно, он говорит, что Алкмеониды «во время пребывания в Дельфах подкупили Пифию деньгами, чтобы она всякий раз, как спартанцы вопрошали оракула, по частному ли делу или от имени государства, возвещала им [волю божества] освободить Афины. Получая постоянно одно и то же изречение, лакедемоняне наконец отправили войско во главе с Анхимолием, сыном Астера, человеком, весьма влиятельным в городе, изгнать Писистратидов из Афин (хотя спартанцы находились с Писистратидами в самой тесной дружбе). Ведь они считали веление божества важнее долга к смертным»[13].
Хотя Анхимолий потерпел поражение, вслед за ним была отправлена более мощная экспедиция, Алкмеониды и другие изгнанники вернули себе власть, а Афины снова получили то, что называлось «свободой».
В этом рассказе есть несколько примечательных черт. Геродот был человеком богобоязненным, совершенно лишенным всякого цинизма, и он высоко оценивает спартанцев, послушавшихся оракула. Однако он предпочитает Спарте Афины, а в афинских делах выступает против Писистратидов. Тем не менее он указывает на то, что именно афиняне ответственны за взятку, причем никакого наказания не обрушилось ни на эту успешную партию, ни на пифию за их нечестивость[14]. Алкмеониды играли важную роль и во времена Геродота; собственно, наиболее известным из них был его современник Перикл.
Аристотель в своей книге «Афинская полития» представляет эту сделку в еще менее выгодном свете. Храм в Дельфах был уничтожен огнем в 548 году, а средства для его восстановления собирали по всей Греции Алкмеониды. Они – как признает Аристотель – использовали часть собранных средств для подкупа пифии, а выплату остальных средств поставили в зависимость от свержения Гиппия, сына Писистрата, что позволило им перетянуть Аполлона на свою сторону.
Несмотря на подобные скандалы, контроль оракула в Дельфах оставался вопросом настолько большой политической важности, что мог стать причиной серьезной войны, названной в силу ее связи с религией «священной». Но впоследствии открытое признание того факта, что оракул подчиняется политическому контролю, подтолкнуло к распространению свободомыслия, которое в итоге позволило римлянам, не совершая святотатства, разграбить греческие храмы, лишив их почти всего богатства и авторитета. Такова судьба большинства религиозных институтов – рано или поздно они начинают использоваться смелыми людьми для мирских целей, а потому они уничтожают то самое благоговение, от которого зависит их власть. В греко-римском мире этот процесс был более гладким и прошел без тех потрясений, что бывали в других частях света, поскольку религия там никогда не обладала той же силой, что в Азии, Африке или средневековой Европе. В этом отношении единственной аналогией Греции и Риму представляется Китай.