Новую невесту свою Рудольф Леонидович поначалу невзлюбил и даже испугался. Она оказалась невыразительной старой девой сорока лет, домоседкой, пишущей диссертацию на тему «Роль квазаров в формировании гравитационных коллапсов» или что-то в этом духе. Он поначалу даже хотел от неё отказаться, но будущий тесть оказался таким бойким малым, что было над чем задуматься. Самостоятельно проделал путь от инструктора горкома какого-то уральского посёлочка до… до… Короче говоря, осел где-то в Петербурге на хлебной должности госчиновника средней руки, да ещё седалища хватило на кресло в какой-то компании, связанной с куплей-продажей нефти. Всё сам! Ни связей, ни родства, ни денег, ничего этого у него на старте не было. Вот пробивной человек, за которого имеет смысл уцепиться!
Дочь этого человека в отличие от потенциального жениха была очень рада замаячившей нестойким миражом возможности выйти замуж и сразу влюбилась в своего избавителя от позорнейшего на Руси звания вековухи. Забросила свои квазары вместе с коллапсами, которые до этого просто помогали скрашивать одиночество. Вместо астрофизики и диалектики у неё наступала настоящая, обычная и прекрасная в своей обычности жизнь. Даже похорошела и помолодела. Рудольф Леонидович всмотрелся и понял, что хорошая она баба, которая осталась одинокой просто из страха, что её оттолкнут, не примут такой, какая она есть: заботливая и добрая, без взбалмошных капризов и заморочек, какими частенько так щедро одарены дочери влиятельных отцов. А тесть в долгу не остался: пристроил зятя на хорошее место в саму Вологду! Дальше – больше: на горизонте замаячил Питер. А питерским-то нынче прямая дорога в Первопрестольную! Тут главное успеть до следующих выборов…
И так бы всё шло, как по маслу, но перед самым Питером карьерный рост Рудольфа Леонидовича споткнулся о небольшой городок в десять тысяч человек, где никто никого никому специально не представлял, но все друг друга знают с самого рождения. Стоит городок посреди лесов и заросших полей, как символ конца реальности. Лет двадцать тому назад здесь вроде бы кипела какая-то жизнь, но вот уже два десятилетия в ландшафте не происходит никаких изменений. Сам человек исчезает из ландшафта. Вид пустого поля, брошенные деревни, бегство населения, вымирающая земля вытесняют из сознания, казалось бы, такие въедливые рекламные образы с холёными бабами и мужиками, которые кушают «ролтон» и катаются на «феррари».
Тесть-зараза заманил на эту ужасную должность обманом: «Рудя, всего на полгодика, ну в крайнем случае – на годик. Но это – в крайнем случае! Так надо. Это тебе как трамплин будет». И вот уже минул третий «годик», а тесть и думать забыл о доверчивом зяте. Зять периодически напоминал о себе, но тесть говорил, что «всё идёт по плану». В последний раз они даже страшно повздорили. Тесть сначала принялся описывать хитросплетения паутины власти, а потом вышел из себя и пригрозил зятю ссылкой в какой-то колхоз где-то под Архангельском.
– Да ты щенок ещё, чтобы меня учить! – зычно орал тесть, который свой непростой путь наверх проделал в значительной степени благодаря лужёной сибирской глотке. – Да я по десять лет гнил на стройках свинарников и коровников, я полжизни по колено в навозе отходил, пока хоть чего-то добился! А ты всё сразу хочешь?! А вот хрен тебе! Быстро только шлюхи дают.
Зять был разочарован в тесте: не такой уж он и всесильный, как казалось. Зря женился. Жена Рудольфа Леонидовича разрываться между противоборствующими родственниками не стала, а сразу приняла сторону мужа, за что тесть её даже похвалил – Рудольф Леонидович сам слышал. Она вообще всячески пыталась облегчить страдания мужа и даже подбадривала его, что быть мэром в провинции лучше, чем ходить в подчинении у мэра в столице.
– Хоть здесь и бардак, зато ты в нём – самый главный, – говорила она ему. – А кем в столицах будешь, ещё неизвестно… Надо просто подождать. Папа если обещал, то сделает. Он такой.
Иногда эти её заботы и хлопоты только раздражали и досаждали. Временами мэр ощущал, что только от одного её слова нервы его страшно раздражаются, и раздражение это мгновенно приобретает какие-то чудовищные размеры. Жена это тоже чувствовала и умолкала. И чего она в самом деле мотается с ним по белу свету, чего диссертацию свою забросила? Оказалась совершенно несовременной женщиной без стремления к профессиональной самореализации, а готовой жить только интересами мужа. Разве такой должна быть баба нового тысячелетия? Декабристки-то были хороши только в своём девятнадцатом столетии, а потакать мужской глупости и заносчивости – позор для женщины двадцать первого века. Это высказывание мэр в одном ток-шоу по телевизору услышал. Услышал и даже ужаснулся такой степени женской наглости…