При виде жгучих, пронзительных глаз она отшатнулась, чуть не задохнувшись. Слезы лились потоком. Всхлипывая, она тыльной стороной ладони пыталась вытереть мокрые щеки. Другой рукой она старалась нащупать носовой платок. В какой-то момент у ее лица возник квадратный кусочек белой ткани, но она отстранила его.
— Можешь оставить при себе свой проклятый платок, — всхлипнула она.
Он наклонился к ней, лицо — сплошная маска. Затем обошел кресло, приблизился вновь, отнял ее руки от лица и, несмотря на неловкий протест, вытер ей слезы.
— Высморкайся, — распорядился он. Она механически взяла платок и сделала так, как он велел. Но тут же вернула платок обратно.
— Спасибо, — пробормотала она, продолжая всхлипывать и моргая. Его лицо было совсем рядом. Он осторожно и нежно вытер остатки слез. Она вздрогнула, когда он провел пальцем по ее губам. Посмотрела на него, вновь испытывая гипнотическое воздействие его взгляда. Глаза у него стали темными, когда он пристально посмотрел на ее рот. Вдруг он отпрянул назад, глубоко вздохнул, выпрямился и отошел.
Она молчала, застыв в кресле. При воспоминании о его прикосновении ее пронизала дрожь. Только его голос, спокойный и тихий, вывел ее из оцепенения.
— Теперь я понимаю, Эрни, как тебе надоело валяться здесь. Понимаю, как тебе хочется восстановить память. И все же учти — доктор Филдс желает тебе только добра.
Она кивнула, безвольно опустила голову, пряди волос упали на лицо.
— Я хочу, чтобы ты мне обещала, что не выкинешь какой-нибудь сумасшедший фортель. — Он снова встал перед ней. — Обещай, что будешь выполнять все рекомендации доктора.
Он требовал от нее послушания. Его взгляд ясно говорил, что он добьется своего. Глаза у него были похожи на блестящую полированную сталь, рот сложился в твердую линию. Лицо выражало такую непреклонность, что внутри у нее все сжалось. Если бы он заметил, что она хотя бы мысленно сопротивляется, он с еще большей настойчивостью продолжил бы свое давление.
— Обещаю… — прошептала она.
Он немного расслабился.
— Помни, что я сказал. Старайся укрепить себя физически.
— Наверное, ты прав.
Он приблизился и погладил ее щеку.
— Ну конечно же, я прав.
Она проглотила слюну и отвернулась, стараясь скрыть от него выражение своих глаз. Однако в голове у нее стучало, и она снова стала привычно растирать виски, но он взялся за ее запястья и повернул голову к себе. Рот у него был упрямо сжат. Он настоял на том, чтобы она легла в постель. Очутившись под одеялом, Эрни с облегчением вздохнула. Грэм вызвал сиделку, а сам ушел.
3
На следующий день она получила записку, в которой Грэм сообщал, что должен на несколько дней слетать в Нью-Йорк. Эрни не знала, огорчаться или радоваться. Все ее чувства были в полном хаосе. Всякий раз, когда Эрни начинала думать о нем, она приходила в замешательство. И все потому, что ей все труднее было отрицать растущее влечение к нему. А это ее пугало.
В ней пробуждался страх, ее охватывало чувство опасности, какое, наверное, возникает у бабочки, которую притягивает пламя свечи. В ней зарождалось ощущение грядущего крушения. Оно становилось все острее и острее. Она ни на минуту не сомневалась, что это крушение стоит уже на самом пороге.
В тот уик-энд, когда Грэм уехал и она осталась наедине со своими мыслями, к ней нагрянули Саймон и Эмми. Они привезли с собой кое-какие вещи из ее студии: джинсы, свитера, кое-что из нижнего и спального белья. Она, нахмурив брови, внимательно разглядывала свои вещи. Все, что она захватила с собой в Лондон в тот трагический день, пришло в полную негодность в разбитой машине Нормана…
Она облокотилась на спинку кровати и начала массировать виски. В палате воцарилась тишина.
— Что вы еще захватили с собой? — наконец заговорила она. — Какие-нибудь фотографии, драгоценности? — Внезапно ее кольнула одна мысль. — А что с кольцами? Было ли у меня кольцо после помолвки? — Она посмотрела на свой палец на левой руке и оставила без внимания взгляд, которым обменялись Саймон и Эмми.
— Ты же говорила, что Норман возражал против кольца, — начала бесстрастно Эмми, но Саймон возмущенно фыркнул:
— Почему ты не хочешь сказать ей правду? Ведь Эрни сама устроила Норману головомойку из-за того, что он решил дать объявление о помолвке в «Таймсе». Если честно, то я нисколько не осуждаю тебя, Эрни!
— Саймон! — пыталась остановить его Эмми, но тот полностью проигнорировал ее предупреждающий знак.
— Ну хорошо, — продолжал он, — рано или поздно она все равно узнает правду. Норман был на верху блаженства, а ты, Эрни, подняла жуткую бучу. И мы оба знаем почему! Существует только одна причина: наверное, Норман надавил на тебя, потребовав, чтобы ты сразу же после помолвки отдалась ему…