— Какой еще раут? Я только подумала, что тебе… тебе нужно вернуться в Лондон…
Возбуждение, вызванное его неожиданным приездом, улеглось, но мысль о предстоящем вечере внезапно взволновала ее. Нервы напряглись. Это место было удалено от всего, никаких соседей. И находиться здесь в одиночестве — это одно, а провести вечерние часы с Грэмом — совсем другое…
— Не забывай, что я прилетел в Лондон только затем, чтобы повидать тебя, — едко сказал он.
— Ну да, из-за того, что думал, будто я буду волноваться перед поездкой на виллу, — парировала она. — Тебе следует знать, что я ни капельки не волнуюсь.
— Ты считаешь, что я только и думал о том, чтобы погладить тебя по головке и предупредить, чтобы ты не наделала глупостей? — Он взглянул на нее, сверкнув глазами из-под черных бровей. — Не обольщайся! Я приехал в Лондон не ради того, чтобы убедиться, что ты не исчезла.
Горячая волна гнева ударила ей в голову.
— Я не собиралась никуда исчезать!
— Нет? — Брови недоверчиво приподнялись. — Такой возможности я тебе больше не предоставлю. Я остаюсь здесь вместе с тобой до завтрашнего утра, а потом мы вместе вернемся в Лондон и ты, как и было условлено, направишься на виллу!
Она вскинула голову.
— На виллу? О! Но, Грэм, я не…
— Никаких «не»! — рявкнул он. — Я не могу даже представить себе, что ты хоть несколько дней проведешь в одиночестве.
— Это не значит, что я должна ехать на виллу! — горячо возразила она.
— Либо ты поедешь на виллу, либо опять вернешься в больницу, — заявил он безапелляционно.
Она уставилась на него, сжав кулачки, но скоро отступила, охваченная бессильным отчаянием. Во всем теле началась ломота, а перед глазами заплясали знакомые искорки. Она автоматически принялась массировать виски. Однако выражение его глаз не смягчилось, наоборот, они стали злыми и колючими, а на скулах заходили желваки.
— Взгляни фактам в лицо, Эрни. Ты должна признать, что чувствовала себя в эти дни не лучшим образом. А сейчас днем…
— Я просто переутомилась! — оборвала она.
— Ты чувствовала себя угнетенной из-за того, что память дала осечку, твоя надежда не оправдалась. Думаешь, я не понимаю! — сказал он. — Не появись я здесь, тебя бы хватил удар. — Он помолчал, рассчитывая, что его слова дойдут до ее сознания. — На вилле за тобой будет ухаживать Луиза. Твоя же задача будет заключаться в том, чтобы побольше находиться на солнце и восстанавливать свои силы. Доктор Филдс говорил же тебе, что память может вернуться, когда ты будешь в хорошей физической форме.
— Ты так говоришь, словно у меня нет иного шанса, — сквозь зубы процедила она, а он хлопнул по сушилке пакетом с замороженными овощами.
— Это действительно так!
Она посмотрела на него, но он уже отвернулся и занялся овощами — полоснул пакет ножом так, словно хотел таким же образом перерезать ей горло. Вскрикнув, она выскочила из кухни, вернулась в гостиную и, тяжело дыша, упала в кресло.
Боже, ну и нервы у этого мужлана! Если он вел себя подобным образом в то время, когда они были женаты… Боль в голове внезапно усилилась. Она откинула голову на спинку кресла.
— Ты что надулась? Собираешься просидеть таким образом весь вечер? — Грэм просунул голову в дверь. Она посмотрела на него ненавидящим взглядом.
— Вовсе я не надулась!
— Нет? Тогда накрой на стол, женщина. Я хочу есть! — и он вновь исчез за дверью.
На какой-то момент воцарилась тишина. Затем Эрни с тяжелым вздохом поднялась на ноги и принялась делать то, что он сказал.
Еда была великолепной. Грэм даже состряпал на десерт творожный тортик. Эрни была потрясена. Мысль о том, что он умеет готовить, никогда не приходила ей в голову, но она уже стала понимать, что знает о нем не больше, чем о вершине айсберга. А может быть, он похож на вулкан? Она бросила на него быстрый взгляд, когда Грэм растянулся в кресле.
В заключение трапезы они выпили кофе. К ее удивлению, оно было сварено особенно вкусно. Она устроилась на коврике, усевшись по-турецки и чувствуя, как горят щеки от огня в камине. Еда разогрела ее и позволила расслабиться. Головная боль прошла, сменившись сонливостью, особенно после бокала вина, которое она выпила по настоянию Грэма. Тишину нарушали только потрескивание углей в камине, шорох дождевых капель по оконному стеклу и доносившиеся издалека глухие удары волн о прибрежные скалы. Грэм отгородился от ненастного вечера шторами. Он придвинул к огню два их кресла. Она даже не представляла, насколько приятным для нее станет совместный ужин с ним, устроенный в этой маленькой гостиной. Не так ли было в ту пору, когда они были женаты?