Из космоса Юне очень напоминала Землю. Гравитация, атмосфера, климат и растительность там тоже соответствовали земным.
Но что будет, если в один прекрасный день им встретятся разумные существа, природные условия планет, которых не соответствуют земным? Как тогда их вставить в Систему?
Межгалактические войны становились немыслимы, но оставались проблемы доверия. Бомба, изготовленная чуждым видом, взрывается так же, как земная.
Юне оказались маленькими зелеными человечками, едва достигающими пяти футов в высоту. Руки их были длинными, ноги — короткими. И те и другие обладали присосками, благодаря которым юне без труда могли взбираться на самые отвесные скалы. Их сенсорные органы были сосредоточены на голове, но в таких пропорциях, что казались карикатурой на земные. Вокруг рта шел пучок щупальцев, делая всех юне одинаково бородатыми — и мужчин, и женщин.
Увидев их впервые, Генри испугался: неужели ему суждено провести свою жизнь среди этих существ? Но он напомнил себе, что это весьма умные существа, создавшие звездолеты не хуже земных. Он вспомнил, какой странной казалась ему вначале голубизна кэзо, и как быстро он привык к ней.
Едва звездолет совершил посадку на Юне, новобранцев начали вводить в курс дела. Собеседование проводили пятеро Победителей, с каждым из пятидесяти новобранцев они беседовали по часу.
Генри был записан в последнюю группу, и ему разрешили до собеседования выйти на планету. Он провел там девять часов, изучая язык с помощью лингвистических аппаратов. К концу дня голова его начала раскалываться.
Наконец пришел его час. Генри вошел в кабинет. За столом сидел молодой офицер с аккуратно подстриженной бородой и бакенбардами.
— Победитель, меня зовут Ричард Генри. Я… — он замер в изумлении, не веря своим глазам.
— А чего же ты ещё ожидал, идиот? — спросил офицер. — Надо ж было дать тебе время подрасти и набраться разума.
— Джон!!! — завопил Генри, бросаясь к столу.
— Счастлив, что ты с нами, Дик, — уже серьезно сказал Джонатан Теллер и крепко обнял его. — Каково-то мне было покидать Землю, не сказав тебе ничего. Но ты был…
— Но я был слишком глуп, — закончил за него Генри. — Так что пришлось посылать женщину-кэзо, чтобы привести меня в чувство.
— Знаю, Сирену. А кто, ты думаешь, позаботился об этом? Твой папаша не способен на такое.
Сукин ты сын! И я оказался в самом центре революции.
— Знаю. Теперь тебе снова потребуются твои «революционные, навыки». Некоторые из нас уже утратили их, но ты пока свежохонек. Поэтому меня и послали к тебе. Нам есть о чем потолковать.
— Джон, ты пугаешь меня. Я-то думал, что придется помогать правительству Юне.
— Придется, Дик, придется! Придется тебе снова рискнуть своей глупой головой, чтобы проникнуть в среду революционеров Юне; Нам еще придется поработать.
— И у всех новобранцев такое задание?
— Нет. Но у них тоже будет своя работа.
— Ого! Значит, я смогу попрактиковаться в революции? — Верно. Теперь о главном. Ты получишь пост на Центральном континенте — должность в суде. Подробности чуть позже. Суть в том, что мы во многом зависим от туземцев. Нас мало — всего одиннадцать тысяч на всей планете. Туземцев — одиннадцать биллионов. На одного человека приходится миллион юне. Они знают этот мир лучше нас. Наш военный флот держится на орбите, и мы всегда можем уничтожить мятежников. Наши орудия наведены на их города. За каждого человека может умереть миллион юне.
— Понимаю, Джон. Даже на Земле соотношение было один к ста тысячам.
— Это не Земля, Дик. Юне талантливы от рождения. И все-таки мы должны сократить их население. Мы уже составили списки с помощью юнских экспертов. В них вошли преступники, неизлечимо больные, некомпетентные, беспомощные, беспокойные и так далее. Прежде всего нам надо-, ликвидировать пять или шесть биллионов за несколько лет.
— Но хладнокровное убийство… — …ужасно? А вот старые Победители видят в этом лишь тактическую задачу: как построить крематории, как получит удобрения. Тебя накачают наркотиками, чтобы ты пережил первые страсти, но не слишком. Ты должен сохранять разум в порядке и мыслить, как юне. Это часть твоего задания.
— Я мыслю, как человек!
— Это почти то же самое. Хочу предупредить тебя, что двенадцать человек уже погибли. Двенадцать миллионов юне арестованы. Потом были убиты еще трое — мы взяли еще три миллиона. И того — пятнадцать миллионов юне. Это не шутка. Хороший урок для них… Кроме того, мы определили большое число юне на выполнение тяжелых работ: строительство нашей базы, арктических станций, на космические форпосты. Условия там не из легких, и многие погибли. Нам даже не пришлось, особенно зверствовать. Ведь невозможно создать приличные условия в самом начале работ. По крайней мере, у каждого из них был шанс — и тот, кто уцелел, остался жить. Лучшие отобраны для огромного аппарата правительства Юне. Что ты об этом думаешь?
— Да это настоящий фашизм!
— А ты предпочел бы, чтобы юне из-за полного истощения ресурсов планеты подохли с голоду, как могло быть и у нас на Земле?
— Нет, но…
— Контроль над рождаемостью — неплохой регулирующий механизм, но голод уже надвигался на них, когда мы пришли. Мы должны резко уменьшить численность населения..
Генри вздохнул:
— Знаю, Джон. Мне просто не улыбается быть палачом. Джон пропустил это мимо ушей.
— Так вот, ближе к делу. У нас есть основания полагать, что на Юне не всё в порядке, и нам нужен человек, который бы выяснил, в чем тут дело. Я кратко изложу тебе историю планеты и биологию юне.
— Историю и биологию! Я и понятия не имею о них.
— Поэтому ты и должен изучить их. Попутно попрактикуешься в языке.
— Ты хочешь сказать, что все это даже не переведено на английский? Чудовищно!
— Я дал тебе ключ, а ты проследил за подтекстом. В нем есть кое-что интересное. В истории юне есть странные провалы, а в их анатомии — лишние нервы. Мы считаем, что это имеет отношение к создавшемуся положению.
— И откуда же всё это я должен почерпнуть? Я ведь совсем не знаю планеты!
— Верно. Ты еще не привык к критериям Победителей. — Это безумие, Джон.
— Безумие… Рад, что ты напомнил мне. В их языке есть что-то не совсем нормальное. Нет, он универсален, вся планета говорит на одном языке. Но есть в нем слова, которые не понимают даже сами юне.
— В собственном языке?
— Одно из таких слов — «мингх». Оно должно иметь какое-то важное значение, потому что часто встречается в их древних рукописях. Но никто не знает, что оно означает.
— Мингх, — повторил Генри. — Это становится интересным…
Джон поднялся.
— Мы не сможем с тобой видеться часто, я работаю на другом континенте. Но ты и сам имеешь голову на плечах.
Глава 8
Через несколько недель Генри получил письмо с Земли. Он схватил его с почти лихорадочным облегчением, радуясь тому, что может на время отвлечься от языка юне и от их загадок.
Письмо было от Сирены.
«Дорогой Ричард. Я знаю, что не должна говорить тебе это, но обстоятельства вынуждают меня: ведь мы никогда больше не увидимся… Домина была возлюбленной Битула, но ей сказали, что он погиб, и она перенесла свою привязанность на того, кто ближе всех был к нему в момент „смерти“. Таков обычай кэзо, хотя мы редко говорим об этом. Поэтому она убила себя, а я была только поводом. Так что я не виню себя за ее смерть, хотя мне и жаль, что все так случилось…»
Генри прервал чтение. Это было отнюдь не радостное письмо. Никаких предисловий, ничего, кроме строгого анализа ситуации, мало касающейся его лично. Да, кэзо не походили на людей…
«Я потеряла родителей, и Домина привела меня к Победителю Генри. Он вырастил меня, как ровесницу своего сына. Думаю, он много и плодотворно работал на благо Кэзо и мне хотел только добра. Но многого не понимал. Как инструмент в проведении политики землян на Кэзо, он был ответственен за убийство моих родителей. Я должна была бы ненавидеть его, но, как и Домина, я увидела в нем то, что ценила в своих соотечественниках, хотя он и не был кэзо. Она смотрела на него, как на супруга, и погибла, разрываясь между чувством и разумом. Но он вряд ли понимал это, видя в ней лишь возлюбленную Битула. Я относилась к нему, как к отцу. Это он мог понять и принять, так что у меня не было никаких проблем. Проблемы возникли позже…»