— Остановите задержанного.
Его слова словно ударили судью электрическим током. Все зеленые головы повернулись к Генри, а осужденные замер.
— Судья, прочтите вслух полное определение. Судья зачитал приговор.
— Пересмотрите вердикт.
— Победитель Генри вмешивается — немедленно объявил судья. — Дело прекращено!
— Нет, — мягко сказал Генри, — я не вмешиваюсь. Этого юне надо судить честно. Пересмотрите вердикт.
— Факт несущественен, — сказал судья. — Дело будет направлено на доследование.
— Нет, — повторил Генри.
По комнате прошел шумок. Он сразу же смолк, как только Генри обвел взглядом присутствующих.
— Чего же вы хотите, Победитель? — спросил судья.
— Клерк! — позвал Генри, и тот весь обратился во внимание. — Пишите определение для следствия над этим судьей. Обвиняется в невнимании к деталям. Нанесён ущерб процедуре суда. Виновен в формальном подходе к делу № 335 настоящего дня.
Клерк поднес досье почти к самому лицу и нацарапал на нем свою подпись. Два стража подошли к судье и надели на него кандалы, а на место судьи сел его заместитель.
Генри повернулся к осужденному.
… — Вы говорили это? То, что записано, в вашем деле?
— Да, Победитель.
— Почему же тогда вы ответили суду «не виновен».
— Я не считаю, свои слова оскорбительными, Победитель.
— Но смысл их достаточно ясен и полон презрения к людям.
— Да, Победитель.
— Не говорите мне «да, Победитель», когда я произношу заведомую ложь! — проревел Генри. — Вы можете умереть, но ваши родственники останутся жить, если будете отвечать честно. Я хочу услышать правду.
Щупальца юне извивались.
— Победитель, я говорил, как сказано в деле. Это мое личное мнение, и оно отражает уже упомянутое к вам отношение. Я считаю, что такова ситуация, в которой вы оказались. Я пытался выяснить истину. Это в самом деле должно быть так.
— Только не тогда, когда контакты между Победителями сводятся к административной деятельности и совершаются публично, — сказал Генри, — Действительным злом были бы смешанные браки между Победителями и женщинами-юне. Вы согласны?
— Да, Победитель.
Внезапно Генри понял, что он сказал это, как бы отвечая на письмо Сирены, которое не мог забыть.
— А может быть, вы попросите правительство ввезти на планету земных женщин? — спросил Генри, зная, что этот вопрос потрясет юне. Ведь такая акция означала бы колонизацию.
— Я предпочел бы, чтобы вы ушли на свою планету.
Генри улыбнулся.
— И я хотел бы этого. Но мы должны выполнить здесь свою работу, необходимость которой вы скоро поймёте… Однако я могу дать вам еще одно объяснение. Все Победители, направленные на вашу планету, снабжены препаратами для подавления сексуальных рефлексов. Так что нам не приходится особенно страдать. И вы поступили бы так же, если бы оказались на моем месте, — Генри устало улыбнулся и обратился к суду: — Личное мнение само по себе не является оскорблением, особенно если оно основано на общепринятых фактах! Мы рассчитываем за время своего правления ввести полную свободу слова и печати. Мнение же подсудимого было записано без его ведома и неверно истолковано. Это двойное нарушение его прав. Я вмешиваюсь не ради его пользы, но ради справедливости. Дело будет направлена для пересмотра в другой суд.
Генри знал, что спас жизнь юне. И повысил уважение туземцев к своему мнению. Пройдет немало времени, прежде чем другой судья попытается протащить подобное несостоятельное обвинение. Новый судья постарается быть внимательней к подсудимым.
Поток дел не ослабевал. Генри, несмотря на свое отвращение к этому процессу, стал постепенно привыкать к нему. Он убедил себя, что все приговоренные юне могли умереть от болезней, голода или войны. Теперь же, когда земное правительство взяло власть в свои руки, лучшие представители вида выживут, уцелеет животный и растительный мир.
Он завершил свое образование в языке, истории и анатомии юне и перед ним, пока еще неясно, замаячила идея о связи загадочного нерва, ведущего в мозг юне, со словом «мингх» и странностями их истории. Но пока все казалось столь смутным, что он не стал сообщать о своем открытии Джону и начальству.
«Дорогая Сирена.
У меня трудная работа. Я надзираю, за судом, рассматриваю дела и вмешиваюсь, если нахожу ошибку или небрежность. Мне не нравится эта работа, но ничего не поделаешь: я должен доказать свою способность к будничной работе, прежде чем меня допустят до большой политики…»
Неплохо. Надо быть осторожным, чтобы она не поняла, что он находится не на Кэзо, д в третьем мире. Дик не собирался лгать ей, но письмо должно носить самый общий характер, чтобы цензор не смог отослать его обратно.
Он пока не, знал, как ответить на ее признание, но должен был это сделать.
Генри попробовал сменить тему:
«Однажды я наткнулся на случай неправильного обвинения.
Судья не понял моего протеста, и поэтому пришлось подвергнуть суду его самого. Теперь я думаю, что был слишком жесток нему, но это было мое первое вмешательство. Через десять дней мне встретилось другое дело: подсудимый обвинялся в нарушении супружеской верности. В расчет были приняты лишь показания женщины. Я направил дело на доследование, и оно вернулось совсем в другом виде. Все было наоборот. Вы, женщины, всегда стараетесь…»
Нет, она сразу поймет, что за этим кроется что-то другое. Да и на Кэзо, скорее всего, не бывает таких проблем. Ну почему, почему никогда нельзя сказать правду?! И он зачеркнул последние строчки.
«Я приказал следить за подсудимым, которому спас жизнь.
Мы проверили все его контакты и проанализировали их на компьютере. В основном они были легальными — с родственниками и друзьями. Но один контакт мы нашли крайне подозрительным. Мы арестовали его — и что же? Он оказался не туземцем, а кэзским шпионом с измененной внешностью — по имени Наксто».
Он снова зачеркнул последний абзац. Черт бы побрал эту секретность!
«Похоже, ваши люди хорошо следят за ними. Наксто был очень похож на туземца, но, конечно, не мог перенять их формы полностью, и не мог, как это делают они, ходить по потолку. Мы отпустили его, но я сказал, чтобы он не терял меня из виду: то, что я могу открыть ему, имеет отношение не только к Земле, но и к его планете, где правят юне. Он согласился…
Но наш анализ дал кое-что еще. Мы нашли некоего Поро. Вероятно, это один из „казненных“ при прежнем режиме, перед самым покорением планеты. Но, считаясь мертвым, он на самом деле жил под другим именем. Множество юне могут жить таким образом. Однако все это пока лишь мои домыслы. Я должен многое проверить. Так как здесь небезопасно, я хочу сказать тебе, что…»
Он разорвал и сжег свое$7
Генри написал:
«Дорогая Сирена.
У нас с тобой много общего. Мой отец вырастил тебя, и ты стала моей сестрой. Я тоже люблю тебя.
В таком виде письмо и было отправлено.
Глава 9
Это был район на окраине города, похожий на такие же районы земных городов. Всюду сновали ребятишки, появляясь и исчезая в извилистых туннелях «термитника» — главного обиталища юне. Их присоски действовали совершенно бесшумно. Человек мог спокойно обогнать их на ровной поверхности, но на наклонной у него не оставалось ни одного шанса, а перед стеной он и вовсе пасовал.
Генри предвидел, что его приход сюда вызовет волнение и недовольство. Любой туземец мог набросить ему на шею удавку и затянуть ее. И многие не преминули бы это сделать. Тысячи их родственников прошли через его суд. И хотя он появился здесь впервые, страх, посеянный однажды, трудно преодолеть. Только один вид человека приводил юне в трепет, как на Земле вид палача приводит в трепет преступника. Одни постараются избежать с ним встречи, другие — наоборот. Руководителям общины придется сдерживать многие горячие головы. Он рисковал, идя сюда в одиночку. Правда, юне знали, что за его жизнь могли поплатиться жизнью миллионы их сородичей, и это уменьшало риск.