Он вошел в командную рубку и объявил по корабельному радио:
— Говорит капитан Генри. Только что на борту «Лианы» выслежен и обезоружен агент Кэзо…
Оговорка? Он убил шпиона, не разоружая его. Почему он не может сказать правду?
— Внутренняя угроза на борту уничтожена. Однако мы находимся во вражеском пространстве, и любая встреча может быть нежелательной. Сохраняйте бдительность… Лейтенанта Битула просят в командную рубку!
Через несколько минут появился Битул. Капитан разглядывал его, подпирая свою квадратную челюсть левой рукой. Правая сжимала в кармане рукоятку бластера. Бластером безопасно пользоваться внутри корабля, он не причиняет обшивке большого вреда. Хотя Битул вроде бы не похож на кэзо…
— Лейтенант, вы будете нести службу здесь, в рубке. Но сначала принесите мне досье Смита.
Кивнув, Битул исчез. Строго говоря, о досье должен был позаботиться тот, кто в нем нуждался. Но на боевом корабле такие вещи были обычными, грани обязанностей стирались…
Странное имя — Битул. Впрочем, настоящий шпион постарался бы выбрать себе имя привычней: Брюс, например. Или… Смит.
Свободной рукой Генри почесал затылок. Как бы это обыграть? Ему не хотелось снова убивать, однако час битвы близок, и предатели ему на борту не нужны. А что если действовать напрямую?
Неся маленькую папку, вернулся лейтенант. Битул был коротышкой, с залысинами на лбу. Кэзо, как правило, были такого же роста и сложения. Но у Битула — все пять пальцев, а у кэзо их только три, да и те легкие, как щупальца. Пустяковая, казалось, задача — определить, не искусственные ли два пальца на руке человека — затруднялась тем, что люди обычно не используют пальцев раздельно, кроме большого и указательного, разве только печатая на машинке двумя пальцами… Так что и тут ничего определенного сказать было нельзя.
Генри не сразу взял досье.
— Люблю досконально знать своих людей, — заявил он, усаживаясь за маленький столик и указывая Битулу место напротив. — Но вы поступили к нам недавно, а, я был так занят… Боюсь, что я не уделил вам достаточно внимания.
Улыбка Битула была немного натянутой.
— Понимаю, сэр. Дежурство по периметру — не конфетка.
— Конфетка?
Лейтенант поднял брови.
— Тяжелая работа. Весь флот в движении. И я тоже.
— Да, конечно, — согласился Генри.
«Не конфетка». Он помнил этот оборот, но считал, что тот вышел из моды сто лет назад. Агент Кэзо мог разыскать его в словарях. С другой стороны, сленг — вещь живучая, он снова мог войти в моду так же легко, как и вышел. Так что это еще ничего не доказывало.
— Что-нибудь со Смитом, сэр?
— Может быть, — Генри открыл папку. — Три недели назад он отправлен в одну из колоний.
— Я помню. Как раз тогда я был приписан к «Лиане» и летел с ним сюда на одном корабле. Неплохой парень.
«Парень». Вот это, несомненно, устарело. Современные звездолетчики говорят «старик» или «приятель», в зависимости от обстоятельств. Но только не «парень»… Однако если бы шпион хотя бы три недели пожил среди людей, он подхватил бы и эти словечки. Кэзо очень способны и впитывают чужой язык буквально за несколько дней со всеми его тонкостями. Так что; скорее всего, выражение «парень» было особенностью речи Битула. Иногда члены команды черпали старый сленг из корабельной библиотеки, используя его для разнообразия.
— Все они хороши, когда их по-настоящему узнаешь. Поэтому так жаль, когда они умирают.
— Сэр? — удивление Битула было неподдельным.
— Разве вы еще не слыхали? Брюс.
— Я не занимаюсь сплетнями, сэр. К тому же я новичок. Произошел несчастный случай?
— Происки врагов.
Битул недоумевающе покачал толовой.
— Я видел его недавно в столовой, капитан. Но за то время, что прошло после этого, у нас не было никаких стычек. Вы обезоружили агента? Это…
— Да. А в столовой вы видели не Брюса. Он умер за три дня до того, как вы с ним встретились, в увольнении.
— Кэзо! Вы поймали его?
— Убил.
Битул вздрогнул.
— Слава Богу!
Его реакция показалась капитану искренней. Потому ли, что люди боятся лишь живых врагов, или потому, что мертвый не выдаст?
— Это убийство, — сказал Генри. — Ведь они такие же живые и мыслящие существа, как и мы. У них, как и у нас, есть дома, семьи… Поэтому я не благодарю Бога, а лишь прошу у него прощения за свою глупость.
— Но ведь это агент Кэзо!
— Все мы рабы бытия.
Битул побледнел.
— Конечно, сэр. Но война есть война.
— К черту войну! — взорвался Генри. — Она развращает нас. Сегодня я убил существо, пытавшееся спасти свою родину. А ведь я мог быть его другом. По крайней мере, уважать за храбрость… Война убивает в нас человека.
В наступившей тишине тикание корабельного радио казалось особенно громким.
— Но откуда вы узнали?
Генри не сразу понял вопрос Битула.
— Путем исключения, — ответил он наконец, полистав досье. — Враг не может проникнуть на судно в открытом пространстве, корпус электрифицирован. Следовательно, ему необходимо подменить кого-нибудь из команды, а возможности тут ограничены. Я просто проверил всех, кто отсутствовал последний месяц.
— А почему не раньше, сэр? Я думаю…
— Бесспорно. Рентген, анализ крови — и агент был бы уже давно раскрыт. Не так трудно определить кэзо — любой термометр покажет разницу температур на три градуса. Обычное рукопожатие и то годится.
— Но я слышал, что они могут на время понижать температуру. Они контролируют ее путем излучения… Впрочем, вы правы: агент должен был быть свеженьким. Но как вы его нашли?
— Чисто интуитивно. Мне трудно это объяснить… Я сам не понимаю.
— Однако! — воскликнул Битул. — Ну и видик бы был у нас, если бы мы вступили в бой, имея на борту диверсанта.
«Видик». Опять анахронизм.
— Конечно. Но не следует думать, что опасность ликвидирована.
Битул улыбнулся.
— Позвольте мне предвосхитить ваши рассуждения, сэр. Умный противник захочет иметь в тылу врага не одного, а, по крайней мере, двух агентов. И если одного раскроют, то второй…
— Вот именно — кивнул Генри. — Я думаю, что первый был только прикрытием, зато другой…
— Но вы только что сказали, что кэзо легко обнаружить.
— Да. Но при этом они дерутся, как бешеные. Брюс прыгнул на меня, и если бы я не держал его на мушке…
— Это усложняет дело. Однако нам нельзя терпеть на корабле диверсанта. Почему бы вам не провести поголовную проверку прямо сейчас?
Генри нашёл нужное место в папке, заложил его пальцем и поднял глаза на Битула.
— Разоблачить — значит, убить. Мы это уяснили. А с меня хватит и одного убийства. Я, конечно, мог бы сообщить командующему флотом, но боюсь, что это приведет к резне.
— И все же вы не можете молчать, — настаивал Битул. — Многие звездолеты могут быть выведены из строя, захвачены врагом. Если дело дойдет до схватки…
— Я знаю. Но все же предпочитаю договориться с кэзо, а не драться с ними. Таков приказ. Поэтому мы в походе. Мы должны быть готовы к бою. Но если нам удастся достигнуть соглашения, а впоследствии мира…
О каком мире может идти речь? Люди для кэзо — это враги, подлежащие уничтожению любыми средствами.
Ерунда! Если мы заблуждаемся относительно их подлинных намерений, значит, и они заблуждаются относительно наших. Изоляция рождает подозрение. Мы должны установить контакт между Землей и Кэзо, хотя бы для того, чтобы искоренить это невежество. Битул откинулся на спинку кресла.
— Вы правы. Я, безусловно, ошибался. Но все же необходимо предупредить командующего.
— Нет. Шпионы могут перехватить такое донесение.
— Но представьте себе, что здесь на самом деле есть второй шпион. Может быть, он уже совершил диверсию?
— Поэтому я и не могу позволить себе убить его. По крайней мере, до тех пор, пока не узнаю, что он сделал. А спросить об этом я могу только живого агента.