Переживает Микки.
Микки весь издергался от беспокойства в ожидании, пока откроется касса «Амтрека» [139]. Войдя, он платит наличными за билеты, один до Сан-Диего, другой в Лос-Анджелес. Потом отправляется на автостанцию «Грейхаунд» [140] и покупает билеты до Чула-Виста. Снова возвращается в свою машину и ждет. И волнуется. Они отрепетировали все десятки раз, но он все равно нервничает. Слишком много возможных вариантов. Чересчур много «если»... Что, если случится пробка на дороге, что, если какой коп припаркуется поблизости, что, если есть еще одна машина сопровождения, а мы ее прошляпили? Что, если кого-то пристрелят? Если, если, если...
— Если б у моей тетки были яйца, то она была бы моим дядей, — вот и все, что выдал Персик на все его тревоги. Персик приканчивает пирог, выпивает еще чашку кофе, расплачивается по счету наличными, оставляет чаевые (ровно столько, сколько положено, — не слишком маленькие, но и не слишком щедрые: он не хочет, чтобы его запомнили) и выходит к своей машине. Достает из бардачка пистолет и проверяет магазин. Все пули на месте, он и без того знал, но это уже привычка, рефлекс. Персика преследует кошмар, что однажды он спустит курок и услышит лишь сухой щелчок бойка: обойма пуста. Он пристегивает кобуру к лодыжке — ему нравится ощущать тяжесть оружия — и нажимает педаль газа.
И вот все на своих местах: Персик Маленький на Калафиа-роуд, Персик у выезда с шоссе Ортега, Кэллан на мотоцикле караулит у выезда на Бич-Ситис в Дана-Пойнт, Микки у транспортного центра в Оушенсайд, О'Боп по шоссе 5 едет следом за машиной курьеров.
Все на местах.
Дожидаются «дилижанса». Который катит прямо в засаду.
О'Боп звонит по телефону:
— Осталось полмили.
Персик Маленький видит, как проезжает машина. Опускает бинокль, хватает мобильник:
— Сейчас.
Кэллан выезжает на шоссе:
— Готов.
Персик:
— Понял.
Микки пускает секундомер по новой.
Кэллан засекает машину в зеркале заднего вида, чуть сбрасывает ход и дает ей обогнать себя. Никто в машине и не смотрит на него. Одинокий байкер мчится на юг в предрассветной темноте. Осталось двадцать минут до пустынного отрезка у Пендлтона, где должно осуществиться задуманное. Он чуть отстает, не упуская из вида хвостовые огни машины. Пригородный транспорт двигается в основном на север, не на юг, а редких машин, следующих в одном с ними направлении, останется еще меньше, когда они минуют Сан-Клементи, самый южный городок округа Орандж.
Они проезжают Бесилоун-роуд, потом знаменитый серфинговый пляж под названием «Трестлис», две башни ядерной станции Сан-Онофре, пропускной пункт пограничного патруля, который блокирует полосы шоссе, ведущие на север, и на дороге становится пусто и тихо. Справа от них лишь песчаные дюны и океан, чуть проступающий в слабом свете первых солнечных лучей, пробивающихся из-за Черной Горы, господствующей над пейзажем Кэмп-Пендлтон.
У Кэллана микрофон и наушники спрятаны в шлеме.
Он произносит одно слово:
— Начали?
И Микки отвечает:
— Начали.
Кэллан нажимает на акселератор, пригибается, уменьшая сопротивление ветра, и мчится за машиной курьеров. Он поравнялся с ней почти точно в том месте, где планировал: на длинной прямой полосе чуть не доезжая до правого поворота к океану.
Водитель замечает его в самую последнюю секунду. Кэллан видит, как у него удивленно округлились глаза, и машина прыгает вперед — водитель утопил педаль газа. Его уже не волнует, что могут тормознуть копы, тревожит одно: его могут убить, и БМВ уносится вперед.
На мгновение.
Вот потому-то и купили «Харлей», верно? Для того и купили мотоцикл, этот мотор с двумя колесами и прицепленным к ним сиденьем. Этот долбаный «Харлей» не обогнать ни одной машине яппи. И уж точно его не обогнать машине не яппи с начинкой в миллион баксов.
И когда курьерская машина полетела семьдесят, Кэллан тоже разогнал до семидесяти.
Машина прибавила до восьмидесяти, Кэллан не отставал.
Девяносто — девяносто.
БМВ вильнул на правую полосу, Кэллан — следом за ней.
Обратно налево, и он — налево.
Направо — направо.
Машина выжимала сто, и у Кэллана стрелка дрожала у отметки «век».
Теперь Шон возбуждение не сдерживает. Мотоцикл, мотор, ездок — адреналин поет в крови, и он плывет, он летит. Кэллан достиг нужного напряжения, чистейший адреналин нагнетает скорость, когда он летит вровень с БМВ и водитель крутит руль влево, пытаясь протаранить Шона, — и ему почти удается. Кэллану приходится взять в сторону, и он чуть не теряет управление. Тогда его швырнуло бы на бетон, и от него осталось бы только кровавое месиво. Но Кэллан выправляет мотоцикл и держится за машиной, которая мчится теперь в десяти ярдах впереди, заднее стекло в ней опускается, высовывается ствол «Мак-10», и начинается пальба, как из хвостовой пушки.
Но может, Персик был прав: из автомобиля не попасть в цель на такой скорости, да и Кэллан виляет то вправо, то влево, бросая мотоцикл то вперед, то назад, и парни в БМВ соображают, что стрелять без толку, полезнее прибавить скорость, и нажимают педаль газа.
БМВ мчится уже на скорости сто два, сто пять, сто десять — и вырывается далеко вперед.
Даже «Харлей» не может угнаться за ним.
А потому Кэллан настигает машину, где и задумал: прямой отрезок шоссе заканчивается гигантским крутым поворотом на боковую дорогу, такой БМВ не взять и на восьмидесяти, а уж что говорить про сто с лишним. Вот такая хренотень с физикой — у нее законы железные. Так что либо водитель сбрасывает скорость и позволяет киллеру на мотоцикле нагнать его, либо слетает с дороги, будто реактивный самолет с палубы авианосца; только этому реактивному в небо уже не взлететь.
И водитель решает рискнуть, потягаться с киллером.
Выбор неправильный.
Кэллан берет влево, его колено чуть не скребет по бетону. Он вылетает с верхней точки поворота вровень с окошком водителя, и водитель пугается до смерти, когда видит двадцать второй калибр совсем рядом, у лица. Кэллан делает один выстрел — стекло тут же разбежалось паутиной трещин, а потом...
Бенц, бенц.
Всегда два выстрела, один за другим, потому что второй автоматически поправляет первый. Не то чтобы это требовалось в данном случае: оба выстрела попали точнехонько в цель.
Две пули двадцать второго калибра влетели в мозг парня, точно шары в автоматическом бильярде.
Вот почему двадцать второй калибр — любимое оружие Кэллана. Оно не очень мощное и не пробивает череп насквозь. Нет, пули из него кружатся внутри головы, будто, обезумев, ищут выхода, от них в мозгу вспыхивают огни, а потом гаснут навечно.
Игра закончена.
Никаких дополнительных попыток.
БМВ разворачивает на 360 градусов и срывает с дороги.
Однако он не переворачивается (отменная немецкая работа). Двое пассажиров сидят еще в шоке, когда подкатывает на мотоцикле Кэллан и...
Бенц, бенц.
Бенц, бенц.
Кэллан снова выезжает на шоссе.
Тремя секундами позже к БМВ подъезжает Персик Маленький. Выскакивает из машины с обрезом в руках, так, на всякий случай, подбегает и рвет дверцу водителя. Наклонившись над мертвецом, выдергивает из зажигания ключи. Бежит к багажнику, вынимает оттуда кейсы, снова забирается в свою машину и мчится прочь.
Наверное, хоть кто-то из водителей десятка машин, растянувшихся по шоссе, видел куски этой сцены, но ни один не остановился, и никто не подъехал, потому что рядом дежурил Персик Маленький в патрульной машине дорожной полиции штата Калифорния и в форме дорожного копа, и, конечно, все сочли, что полицейский все держит под контролем.
И Персик Маленький держит.
Забравшись в машину, он спокойно катит на юг. Ничуть не тревожась, что его может остановить настоящий коп, потому что за несколько минут до этого, точно по часам Микки, Большой Персик включил кнопку радиоуправления, и на пустой стоянке в полуквартале от него взлетел на воздух старый автофургон «додж». И когда Большой Персик тронулся выполнять следующую задачу, он уже слышит, как воют сирены, стекаясь к месту происшествия. Он едет к стоянке рядом с муниципальным полем для гольфа на севере Оушенсайда и ждет там. На стоянку въезжает Персик Маленький. Он забирает кейсы, вылезает из фальшивой полицейской машины и садится в машину рядом с Персиком. Пока они едут к транспортному центру в Оушенсайде, Персик Маленький выбирается из полицейской формы.