Выбрать главу

А потому они загнаны в очень тесные рамки: необходима темнота и непременно высокая вода.

— Придется идти между девятью и девятью тридцатью, — решает Сол. — Сегодня вечером.

Это слишком рано, думает Арт. А может, и слишком поздно.

Нора рассказывает про свою последнюю поездку в Сан-Диего.

Как она отправилась по магазинам, что купила, в каком отеле жила, как они с Хейли ходили на ланч, потом сон, пробежка и ужин.

— А что делала вечером?

— Осталась в номере, заказала ужин, смотрела телевизор.

— Ты была в Ла-Холле, городе веселья, и всего-то смотрела телевизор? Чего так?

— Захотелось, и все. Побыть одной, спокойно посидеть, побездельничать у телевизора.

— И что ты смотрела?

Нора понимает, что она не может удержаться на скользкой горке. Понимает, но не представляет, как ей спастись. Такова уж природа скользких горок, думает она. На самом деле я в тот вечер отправилась в Белый Дом на встречу с Келлером, но я же не могу сказать про это... А потому...

— Не знаю. Не помню.

— Не так уж давно это и было.

— Чепуху какую-то. Какой-то ерундовский фильм. Может, я даже заснула.

— По платному каналу? Эйч-би-оу?

Нора не помнит, были ли в отеле платные каналы или Эйч-би-оу. Она даже точно не помнит, смотрела ли она вообще там телевизор. Но если я скажу, что смотрела платный фильм, то это включили бы в счет, думает она. И говорит:

— По-моему, это был Эйч-би-оу. А может, «Шоу-тайм» или что-то подобное.

Допрашивающий чувствует, что близок к победе. Нора — любительница, профессиональная врунья отвечает уклончиво на все вопросы. («О, я не помню, может то, а может, и другое».) Нора рассказывала вполне точно и детально обо всем, что делала. Вплоть до вечера. Вот тут она стала мяться и давать уклончивые ответы.

Профессиональной врунье прекрасно известно, что самое главное не в том, чтобы сделать вранье похожим на правду, а чтобы правда была похожей на ложь.

Ну, ее правда похожа на правду, а вот ее вранье?

— Но ты не помнишь, что это был за фильм.

— Понимаете, я переключала с канала на канал.

— Переключала, значит.

— Ну да.

— А что ты ела на обед?

— Рыбу. Я всегда ем рыбу.

— Следишь за весом.

— Конечно.

— Я скоро вернусь. А пока меня нет, пожалуйста, уж постарайся вспомнить, какой фильм ты смотрела.

— Можно мне поспать?

— Если ты будешь спать, то не сможешь вспоминать, верно?

Но я не смогу думать четко, если не посплю, нервничает Нора. Вот в чем беда. Я не смогу придумать никакого вранья, не смогу врать складно. Я уж и сама точно не уверена, что было, а чего не было. Какой же я фильм смотрела? Что за фильм? Чем там все закончилось?

— Если сумеешь вспомнить, что смотрела в тот вечер, я разрешу тебе поспать.

Весь процесс ему прекрасно известен. Если поднапрячь мозги, они выдадут ответ, и в этом случае не играет роли, факт это или фантазия. Он лишь хочет принудить ее к ответу.

В обмен на обещание сна ум женщины «вспомнит» информацию, и она даже может показаться реальной ей самой. Если это будет правда, тем лучше. Но если ложь, она образует трещинку в ее рассказе, и постепенно обман расколется, разлетится, обнажив истину.

Нора сломается.

И мы добьемся правды.

— Она врет, — докладывает допрашивающий Раулю. — Выдумывает.

— Откуда ты знаешь?

— Язык жестов, — пожимает он плечами. — Уклончивые ответы. Если б я проверял ее на детекторе лжи и стал бы спрашивать об этом вечере, она бы провалилась.

Хватит ли этого, чтобы убедить Адана? — размышляет Рауль. Чтобы я мог прикончить эту лживую сучку, не начиная гражданскую войну с родным братом? Сначала Фабиан посылает через адвоката сообщение, что эта девка soplon. А теперь этот вот-вот поймает ее на вранье.

Но нужно ли мне дожидаться?

Чтобы Риболло дал нам точное подтверждение? Если он сумеет дать.

— Как быстро ты сумеешь расколоть ее? — спрашивает Рауль.

Допрашивающий смотрит на часы:

— Сейчас пять? Ну, к половине девятого, самое позднее к девяти.

Теперь облака на нашей стороне, думает Арт, когда рыбачий катер прорезает бурную воду. Он прислушивается к ритмичным ударам мелких волн по корпусу. Непогода, мешавшая сбору разведывательной информации, теперь работает на них, укрывая от глаз наблюдателей на берегу и от других лодок, в каких-то из них наверняка прячется охрана Барреры.

Арт оглядывается на мужчин, молча сидящих на палубе. На смуглых лицах блестят глаза. Курить запрещено, но многие нервно мусолят незажженные сигареты. Другие жуют жвачку. Кое-кто тихонько переговаривается, но большинство сидят и молча вглядываются в туман — серое марево, подрагивающее под лунным светом.

На всех — бронежилеты поверх черных комбинезонов, и у каждого личный арсенал: или «Мак-10», или «М-16», пистолет сорок пятого калибра с одной стороны пояса и зловещего вида плоский, острый как бритва клинок на другой. На жилетах гирляндами — гранаты.

Так вот они — «резервы со стороны», думает Арт.

Где только, черт дери, Скэки раздобыл таких?

Кэллан знает где.

Будто вернулись прежние времена: он на катере рядом с парнями из «Красного тумана», некоторые из них его старые приятели из Лас-Тангас, а они только и ждут, чтоб заняться привычным делом.

— Перекрыть поставки оружия для террористов у самого истока, — так определил их задание Скэки.

Три лодки «Зодиак», прикрытые парусиной, закреплены на палубе. В каждую сядет по восемь человек, и к берегу они причалят в пятидесяти ярдах друг от друга. Солдаты из двух лодок, что причалят севернее, атакуют тот дом, что побольше, а команда из третьей лодки двинется к маленькому коттеджу.

А вот доберемся мы туда или нет — это вопрос, думает Кэллан.

Если Барррера уже шепнули, мы угодим под перекрестный огонь из двух каменных зданий, пришпиленные на голом месте без всякого прикрытия, кроме тумана. Берег будет усеян трупами.

Но трупы не должны остаться там.

Сол отдал приказ: не оставлять никого; мертвых, живых, полумертвых — всех погрузить в лодки. Кэллан оглянулся на штабель шлакобетонных блоков на корме. «Надгробия» назвал их Сол.

Мертвые будут похоронены в море.

В Мексике мы не оставим ни одного тела. Для всех заинтересованных — нападение совершили соперничающие нарко, понадеявшиеся воспользоваться моментом — затруднительным положением Баррера. Если вас захватят — но старайтесь, чтоб не захватили, — так и говорите. Что бы с вами ни делали. Идея получше? Проглотите свой пистолет. Мы не морские пехотинцы, мы вам на выручку не примчимся.

Арт спускается вниз.

От едкого запаха дизельного топлива ему крутит желудок. А может, это от нервов, думает Арт.

Скэки пьет кофе.

— Как в добрые старые времена, а, Артур?

— Почти.

— Эй, Артур, если не хочешь атаки, скажи только слово.

— Хочу.

— У тебя на берегу будет тридцать минут, — говорит Сол. — Через тридцать минут мы возвращаемся на лодку и отчаливаем. Меньше всего хотелось бы, чтобы нас задержал патрульный катер мексиканцев.

— Уловил, — отзывается Арт. — Когда мы будем на месте?

Скэки перекидывает вопрос капитану катера.

— Через два часа.

Арт смотрит на часы.

К берегу они подойдут около девяти.

Спотыкается Нора в 8:15.

Она уже засыпает стоя, но ее встряхивают, водят по комнате. А потом усаживают снова, когда входит допрашивающий.

— Ну что, ты вспомнила, — спрашивает он, — что смотрела в тот вечер?

— Да.

Мне просто необходимо хоть немного поспать. Я должна поспать. Если я смогу поспать, то смогу думать, придумать, как выкрутиться. Так что кинь ему подачку, какую-нибудь малость, купи себе капельку сна. Купи немного времени.