Для того чтобы проверить свое предположение, Дрэган догнал лейтенанта и спросил его:
— Зачем мы идем дальними закоулками, разве нельзя идти напрямик?
Лейтенант ответил четко, точно выстрелил словами:
— Вот что, господин Дрэган, я знаю эту часть города и могу пройти по ней с закрытыми глазами. — Он остановился, взглянул на Дрэгана с чувством превосходства человека, который уверен в том, что знает больше; потом лицо его выразило непонятное волнение, он уже более не смог сохранить прежний желчный тон и заговорил быстро и страстно: — Знаете, сколько дней мне пришлось разведывать, размерять и помечать эти улицы? Тогда это было лишь выполнением приказа, смысл которого мне никто не объяснял. Несомненно, я нюхом чувствовал, что здесь идет какая-то подготовка и фрицам от нее не поздоровится. На этих улицах я уже видел себя во главе взвода. И вот пришло время. Как я его ждал! Ждал вместе с солдатами, они мечтают увидеть своих детей и свою страну вышедшей из войны… А теперь вот… Вчера вечером король отдал приказ не стрелять в немцев. Черт бы его побрал, вот дурень! А вы спасаетесь от петли и тут же вынуждены таскаться со мной в поисках какого-то старикашки… Просто уму непостижимо!
Дрэган ответил ему хитрым взглядом и захохотал.
— А знаете, почему я смеюсь? Вы-то ведь короля благословили от всей души, а меня — нет!
Заразительный смех Дрэгана еще сильнее распалил лейтенанта:
— Можете смеяться сколько угодно. Это ваше дело! Но когда я изучал эти места, мне и в голову не приходило, что все это выльется в прогулку по ним… Мне противно! — И вдруг, овладев собою, добавил: — Ладно, прошу вас, не раздражайте меня! Черт возьми, оставим в покое мое недовольство и давайте побыстрее кончим с этим профессором…
Во взгляде его было столько гнева, что у Дрэгана отпало всякое желание о чем-либо говорить. Он понял, что его спутник — честный человек. И он не сомневался, что офицер то же самое думает о нем. Он почувствовал, что лейтенант готов отправить его на поиски профессора одного, чтобы самому пойти от всей души пострелять по серым мундирам, кишевшим всего в какой-то сотне метров от железной дороги, проходившей через предместье города. Да, с каким удовольствием он стрелял бы, перебегал от ворот к воротам, увлекая за собой товарищей!
Они прошли вверх по склону и добрались до плато, с которого открывалась широкая панорама освещенного солнцем города, лежащего на берегу моря. Оно сверкало, переливаясь голубыми, золотыми и зелеными красками. Но некогда было разглядывать все эти красоты. Лейтенант и Дрэган шли среди редких домов по улочкам, ведущим к заводу. Дорога приближалась к железнодорожному полотну. На рельсах одна за другой стояли платформы с орудиями. Люди в мышиного цвета мундирах возились около пушек, поворачивали их стволы, чтобы начать стрельбу по городу.
В узких, беспорядочно расходящихся по городу улочках и на огромных пустырях, которые отделяли дома на окраине города от вилл буржуазного квартала, Дрэган заметил солдат в серо-зеленой форме. Это были румынские артиллеристы, копошащиеся у орудий, связные, сновавшие, как на фронте, с какими-то поручениями. Он с удовлетворением констатировал, что немцы все-таки жмутся больше к своим позициям, не осмеливаясь проникнуть в близлежащие улицы, где находились рабочие отряды. Он почувствовал, как в нем закипело желание принять участие в схватке.
Инстинктивно он сунул руку в карман и снял с предохранителя свой красивенький пистолетик с бакелитовыми щечками, который забрал у плутоньера. Потом потрогал висящую сбоку кобуру со своим надежным длинноствольным револьвером, без которого он не хотел уходить из канцелярии тюрьмы.
Ему припомнились тренировки, которые он проводил со своими товарищами, по нарушению связи, уничтожению машин и ликвидации немецких часовых. Это были всего лишь простые тренировки перед восстанием. Теперь же полученный опыт надо было применить на практике! Он посмотрел на лейтенанта, и ему захотелось взять его за руку, на мгновение остановить и сказать: «Ты прав, браток! И я сейчас повоевал бы!»
— Дядя Дрэган! — С близлежащей улицы донеслись торопливые шаги. Сердце Дрэгана забилось часто-часто. Не может быть! Просто ему послышалось!
Но, повернувшись, он увидел черные живые глаза на перепачканном маслом лице подростка. Приоткрытые губы Дрэгана задрожали, глаза заволокло туманом. Словно слепой, он ощупывал руки, плечи мальчишки под грязной, промасленной рубашкой.
— Николка! Никушор!
Дрэган ласково прижался виском к горячей щеке парнишки. Так они простояли несколько секунд. Потом, словно вспомнив, кого он обнимает, Дрэган чуть отодвинул парнишку от себя, чтобы как следует разглядеть его.