— С вами я с удовольствием побеседую, так как нас связывают приятные воспоминания. Первый день после освобождения… Мы оба хотели поддать немцам жару. Вы тогда чудом спаслись от смертной казни… Но теперь, знаете, я полностью разочаровался.
Дрэган не мог знать, что такое поведение капитана — это реакция на то, что произошло полчаса назад между Василиу и Сегэрческу. Дрэган следил за размашистыми движениями, серьезным тоном офицера, который со знанием дела объяснял дневальному, как приготовить хороший кофе из суррогата. Капитан, замещая командира полка — полковника, прекрасно чувствовал себя в строго обставленной канцелярии, и Дрэган видел это.
— По всему видно, вам здесь хорошо, вы же теперь самый старший по чину, — заметил Дрэган.
— Да провались оно ко всем чертям! — ответил капитан, не понимая, на что тот намекает. — Как тут может быть хорошо, господин Дрэган? Вы же знаете, какой я невезучий человек! Четыре года я ждал возможности повоевать против немцев, а когда пришло время, мы с вами проплутали в поисках какого-то профессора-изобретателя. Когда же я вернулся в часть, мне приказали руководить отправкой части на фронт. Наконец-то! Но в первом же бою меня ранило, я попал в госпиталь, там связали мои косточки проволочкой, и вот пожалуйста! Теперь меня послали начальником тыла полка, и я узнаю о положении на фронте только из газет… — Он печально махнул здоровой рукой, и на его лице отразилось разочарование.
Его звучный голос в этом казенном помещении потерял свои оттенки и казался каким-то чужим.
Хорошенько прикинув, что к чему, Дрэган решил, что пришел момент посыпать раны солью:
— А разве у нас здесь не хватает «боев»?
— «Боев»?! Ха! Бой!..
Капитан встал, отшвырнул стул и подошел к нему. Дрэган заметил, что теперь на нем была более аккуратно пригнанная форма, чем в тот раз, когда увидел его впервые. Правда, выглядел он состарившимся, разочарованным, в нем не было прежней энергии и страсти.
— Господин Дрэган, я вас знаю как серьезного человека. Меня произвели в капитаны, дали должность майора, но, поверьте, я был бы в тысячу раз счастливее, если бы меня не повышали в звании и оставили бы на передовой!
Дрэгану временами казалось, что перед ним прежний Василиу, с которым он в первые дни освобождения мотался по городу. Правда, тогда он выглядел более молодым и восторженным. Теперь же он казался анемичным, враждебным ко всему. Дрэган сощурил глаза и, недовольный собой, испуганно спросил себя: «А уж не ошибся ли ты, Дрэган, тогда?!» Некоторое мгновение он размышлял, но в ушах у него звучала фраза, которую он сказал на активе: «Если это тот самый Василиу, которого я знал, то пошлите меня туда, товарищи, где находится этот человек!»
Дневальный принес кофе в солдатских эмалированных кружках. Василиу пригласил Дрэгана за стол.
— И что же, господин капитан, вы так уж боитесь, что война кончится? — спросил Дрэган. Он попытался было слегка подшутить над капитаном. Но капитан не воспринял шутки. Он что-то прикинул в уме и нервно щелкнул пальцами. — Вы правы, — продолжал Дрэган с оттенком легкой иронии. — Такой случай уж более не подвернется. Мы задумали покончить с войнами и приняться за работу, за строительство.
Слова эти произвели неожиданное впечатление на капитана. Сквозь очки было заметно, как заблестели его глаза. Он большими тяжелыми шагами подошел к стулу, на котором сидел Дрэган.
— Знаете, скажу вам честно: тогда, в тот день после освобождения, вы зажгли во мне искру и я начал кое во что верить. Мне показалось, что я увидел людей, которые своими мыслями близки мне. Вы помните, как я загорелся, когда мы арестовали полковника, терроризировавшего рабочих? Теперь же вы потушили во мне эту искру и показали, что вы, как две капли воды, похожи на обыкновенных политиканов. Стыдно, господин Дрэган! — заключил он зло, с оттенком горького торжества, как оскорбленный в лучших чувствах человек, решивший использовать момент для отместки. — Мне приятно сознавать, что вы пытаетесь доказать, что дело обстоит не так, как я думал.
Дрэган нахмурился. Такое злое чувство мщения, пустые, вызывающие боль слова встречаются только у женщин, которые любили и оказались обманутыми, или у людей, которые питали к кому-нибудь доверие и оказались преданными.
Василиу страстно продолжал свою мысль:
— Господин Дрэган, я совсем не собираюсь шутить. Вы знаете мое мнение: вы для меня были «красной опасностью», и не более. Это мне запало в голову. Потом вы мне показались человеком, который не дает мне возможности расквитаться с немцами. Когда же впервые во время той маленькой миссии, которую мы оба выполняли, я узнал о вашей цели, я задумался. Помните? Я сказал, что высоко ценю ваши планы. У меня было такое впечатление, что я наконец нашел ту партию, которая хочет что-то сделать для этой страны. Если в день захвата власти вы ищете того самого профессора, значит, на следующей неделе вы возьметесь за дело, будете воздвигать заводы, гидростанции или что-то еще более необходимое для этого народа. Как вдруг все ваше благородство испарилось и вы влезли в политическую борьбу, для того чтобы выхватить у других партий кость послаще и побольше!