Дрэган некоторое время молчал, подбирая слова. Сам не зная почему, он не хотел раскрываться перед Сегэрческу до конца, но тем не менее ответил откровенно:
— Интересует. Но намного меньше… Как бы вам сказать… Вижу, мы не очень-то понимаем друг друга. Если понадобится отдать жизнь для того, чтобы эта власть сохранилась, я отдам ее без колебаний…
Сегэрческу поперхнулся, побледнел. Вскинув драматическим жестом руки, он начал причитать, призывая в свидетели бога:
— Как мне не повезло! Господи, как не повезло! Надо же было попасться именно такому человеку! — Потом снова бросился к Дрэгану: — Да поймите же, что через десять минут нас разнесет на части! Уже не важно, какую политику мы проводим, не будьте идиотом!
Твердой рукой Дрэган отстранил его.
— Нет, важно, господин инженер, вы даже не представляете себе, как это для меня важно!
Бледный, с вылезшими из орбит серыми глазами, инженер хотел сказать еще что-то, но в этот момент открылась дверь из кабинета примаря.
— Постановление и списки цен готовы, — сообщил Тебейкэ.
— Да? — Дрэган уже не обращал никакого внимания на инженера. — Тогда позови остальных и обсудим, что делать дальше. Киру пусть останется с теми, что в холле. Ты выскажешь свое мнение, затем пойдешь сменить его.
— Господин Дрэган, вы мне ничего больше не скажете? Господин Дрэган!
Дрэган, вспомнив о присутствии Сегэрческу, повернулся к нему.
— Господин инженер, думаю, мы достаточно побеседовали, прошу вас, оставьте нас, мы заняты делом.
У него было столь решительное выражение лица, что инженер счел нужным послушаться его. С униженным видом он медленно подошел к двери, остановился и, театрально воздев руки, снова начал призывать небо в свидетели:
— Господи, это непостижимо, непостижимо!.. Что за люди! С минуты на минуту они должны умереть, а у них еще есть дела… — Инженер был удивлен, подавлен. Он чувствовал, что его бросает то в жар, то в холод. Посмотрев на Дрэгана, он умоляюще проговорил: — Скажите мне, почему вы даже не накричали на меня?
На этот раз Дрэган разъярился:
— Господин инженер, я ведь сказал вам: мы заняты делом!
В дверях Сегэрческу столкнулся с Трифу, который как раз входил в приемную. Журналист испуганно вздрогнул. Лицо инженера прояснилось, как будто он нашел выход из положения:
— Если ты не уговоришь его отпустить меня, так и знай, я скажу ему, сколько мы платили тебе… — шепнул ему инженер. — Убеди его. Я готов на все.
Журналист медленно опустил голову и прошел мимо него, не вынимая рук из кармана, чтобы не было видно, что они дрожат. Он вошел в кабинет примаря и произнес:
— Я пришел, товарищи!
— Товарищи, Тебейкэ сказал мне, что вы обсуждали новые цены и попросили, чтобы я высказал свое мнение. Вполне возможно, что мы не доживем до завтра. Вполне возможно… Но не это самое главное, а то, что мы захватом примэрии сделали шаг вперед и не должны отступить!
В кабинете примаря шла дискуссия, как на любом другом заседании. Только свет был неярким, отчего казалось, что вокруг стола собрались не люди, а тени. Киру и Тебейкэ по очереди дежурили в холле среди тех, кого они называли «приглашенными».
— Нам, товарищи, нужно решить, каким образом продержаться. Солдаты пока что остаются на месте: у них нет телефонной связи с Бухарестом. А что, если им прикажут, чтобы они не мешали хулиганам творить все, что вздумается? — торопливо говорил Дину. Он высказал то, о чем думал, пока стоял на посту, охраняя торговцев. — Посмотрим, какова обстановка, возможно, что в этот час товарищи из уездного партийного комитета мобилизуют рабочих и…
— Да, да… Конечно… Возможно… — Возбужденный, Трифу поднялся со стула. Высказанная Дину мысль ободрила его. — Возможно! Товарищи спасут нас! Я верю в товарищей… верю! Наша партия сильна! — Он обвел всех испуганным взглядом, но, посмотрев на Дрэгана, замолчал и опустился на место.
Дрэган кипел. Он готов был накричать на журналиста, но удержался. Хотел отчитать его, но решил, что это сделает Дину. В конце концов сказал сурово, даже несколько цинично:
— Речь не о нас. Мы уже все равно что покойники. Да, да. И не об этом надо думать, а о том, чем мы можем принести пользу, пока еще живы.
— Покойники!.. — с ужасом воскликнул Трифу.
— Ты думаешь, даже если подоспеют товарищи, эти не взорвут нас из мести?
Трифу не мог смириться с этой мыслью:
— Нет… Я верю, товарищи… Нет!