— Ну и дела, черт возьми!
Слова лейтенанта прозвучали резко и неожиданно, словно следующие один за другим разрывы зенитных снарядов.
— Идите на металлургический завод и спросите инженера Поповича! — крикнула девушка, пробегая мимо них. — Я иду в бомбоубежище. Идите и вы, тут совсем рядом, за углом! — И она исчезла в узкой улочке, на которой, скрытые старыми толстыми деревьями, стояли изящные виллы.
Дрэган хотел сказать ей что-то вслед, но не успел и взглянул в глаза офицеру. Они были строгими.
— Очень уж подозрительна эта девица! И ее появление здесь…
Дрэган почувствовал себя одураченным, услышав это, и даже вроде бы оскорбленным.
— Это почему же? — спросил он.
Лейтенант сделал жест, приглашая Дрэгана в прихожую, подошел к распахнутой настежь входной двери и, посмотрев на ее обратную сторону, показал на лист картона, прикрепленный к двери кнопками.
— Вот откуда она взяла адрес профессора.
Горящий самолет прочертил на небе черную линию. Шесть бомбардировщиков, словно гуси, летели в северо-западном направлении, к центру города. Дрэган некоторое время с ненавистью следил за их полетом, не отдавая себе отчета в том, кому адресована его ненависть: самолетам или сложившейся запутанной обстановке, в которой они оказались.
Выйдя на ступеньки входной лестницы, он в сердцах захлопнул за собой дубовую дверь. Она так сильно ударилась, что заглушила едва слышные, доносящиеся с северо-востока разрывы и закрылась на защелку. Картонка, прикрепленная кнопками к двери, выгорела и размокла от частых дождей, что говорило о ее давности и не подтверждало слов девушки. На картонке было написано:
«Обращайтесь к инженеру Поповичу на металлургический завод».
В стороне порта поднимался к небу столб черного дыма.
— Смотри, смотри, что делают, гады! — воскликнул лейтенант, злой не столько на тех, кто атаковал, сколько на тех, кто в данный момент заставил его быть здесь, а не на боевых позициях.
— Давайте-ка лучше займемся нашим профессором, — сказал Дрэган сурово, желая тем самым убедить и самого себя в необходимости поисков профессора.
Во взгляде лейтенанта горела ненависть.
— Вы, кажется, вчера были осуждены на смертную казнь, так неужели вы можете заниматься такими пустяками, как поиски какого-то профессора?
Дрэган молчал. Отвечать лейтенанту означало бы сказать такое, чего тот никогда не понял бы. Да он и сам начинал чувствовать, как ему становилось не по себе оттого, что в данный момент он занят таким бесполезным делом, как поиск профессора. Это раздражение становилось еще сильнее, когда он вспоминал нелепую встречу с девушкой.
Со стороны лесочка, где была замаскирована немецкая авиация, послышался приближающийся гул другой эскадрильи самолетов.
— Вот гады, надо уничтожать их! Уничтожить всех до одного! — зло проговорил Дрэган.
Лейтенант молчал. Они тронулись в путь, до боли сжав от гнева челюсти. Шли торопливо, словно кто-то подгонял их сзади. Время от времени, лейтенант недовольно поправлял очки, подталкивая их пальцем вверх. В глазах лейтенанта отражалось его негодование. В уголках выразительных губ застыло полнейшее презрение ко всему.
Всякий раз, когда до Дрэгана долетало эхо боя, идущего на окраине города, он вздрагивал, что-то бормотал и бранился. Он чувствовал, что и лейтенант испытывает то же, что и он. В какой-то степени это сближало его с офицером. Долговязый лейтенант, шагавший так, словно топтал своими каблуками головы эсэсовцев, начинал ему нравиться.
«Тебе, браток, не по себе, — мысленно обращался к лейтенанту Дрэган, — тебе не по себе из-за того, что немцы атакуют, а ты не можешь им ответить! Ничего, ответят другие, будь спокоен. Партия сумеет мобилизовать людей. А ты честолюбив: тебе хочется повести людей за собой, но это твое личное дело…»
Теперь он смотрел на лейтенанта с нескрываемым удовольствием. Дрэган был натурой цельной, и завладеть его расположением было нетрудно, если он имел дело с человеком искренним.
Дрэган бессильно сжимал кулаки, идя за лейтенантом и тяжело дыша на подъемах в узких улочках. Из осторожности они пошли окольными путями, так как большая часть этой стороны города была занята немцами. Дрэган шел не отставая от офицера; нужно было отдать должное офицеру: он прекрасно знал места расположения немецких частей, а путь выбирал точно и умело. Со слов товарищей Дрэгану было известно, что в армии достаточно найдется людей, которые, не зная точно целей борьбы, тем не менее помогали партии в ее работе.