Когда разобрали оружие, увидели медленно приближающегося к ним профессора.
— И я… — робко проговорил он, потом поправился: — И мы…
Первое оружие, которое он получил, он протянул Катулу.
Оставшись один, Дрэган отдернул шторы, прикрывавшие теперь остатки стекла. Он выбрал себе место за гранитными колоннами балюстрады балкона и прицелился в солдата, охранявшего на другом конце площади подрывную машинку в черном ящике. Он с трудом заставил себя изготовиться к стрельбе, но не мог выдержать долгое время. Он не хотел, не мог убить неизвестного на том конце площади. Не мог.
Дрэган опустил автомат. Он останется в таком положении. И будет стрелять в того, кто приблизится и захочет дотронуться до подрывной машинки…
Именно в этот момент в дверях показалась она. Вошла и остановилась. Ее огромные черные глаза вопросительно смотрели на Дрэгана.
Трезвый, полностью сохраняя рассудок, он привлек девушку к себе и заговорил с ней. Он сам не понимал, как сумел сделать это, потому что его руки по-прежнему крепко сжимали оружие, а взгляд был прикован к черному ящику подрывной машинки. Но тем не менее он говорил с ней.
— Когда ты пришла?
— Давно… Ты же сказал, чтобы я подождала.
— И где ты ожидала?
— В холле.
— Почему ты не ушла?
— Когда?
— Вместе со всеми.
— Как же я могла выйти?
— Как и тогда.
— Тогда ты сам провел меня через все стены, через все решетки, через все железные ворота… Ты поднял меня на руки, прижал к груди и так двинулся в путь вместе со мной.
— И нас разделяли стражники, но мы не обращали на это внимания.
— Разумеется!.. Мы уже не принадлежали этому миру. Они уже ничего не могли сделать… А теперь?.. — спросила она.
— И теперь тоже. Видишь, я целюсь? Никто не уйдет от моей пули!
— Хорошо целишься?
— Очень хорошо. И все в одно место.
— Куда?
— По черному ящику!
— Не в меня ли ты целишься?
— Нет.
— Это правда?
— Правда!
— Почему?
— Потому что ты — химера моей смерти.
— И ты пойдешь со мной?
— Когда?
— Когда раздастся взрыв.
— Да, но сначала я буду стрелять.
— Куда?
— В сердце солдата, который сторожит подрывную машинку.
— А если тебя отнимут у меня?
— Это невозможно!
— Тебя и тогда отняли, но ты все время нес меня на руках.
— Я слышал, как железные двери закрывались между нами, но я нес тебя, не чувствуя никакой тяжести.
— Ты уверен?
— Точно так же, как вижу черный ящик и солдата в шинели возле него.
— Нас хотели разлучить. Между нами захлопывали двери и решетки.
— Но ты все время возвращалась ко мне, дрожала и ласкала меня своими тонкими пальцами. Дай я посмотрю: они и теперь такие же тонкие?
— Вот они! Но если ты будешь смотреть на них, ты не увидишь ящик.
— Ящик?
— Да, черный ящик.
— Подрывную машинку я вижу все время. Ее и все то, что происходит на площади.
— Значит…
— Твои пальцы такие же тонкие, как и раньше. Поласкай меня и скажи мне: ведь правда, что ты — химера моей смерти?
— Точно так же спрашивал ты меня и тогда.
— Да. И сейчас снова спрашиваю тебя!
— Спрашивай!
И он, полностью погрузившись в бездонную глубину ее глаз, спросил:
— Не так ли? Разве ты не химера моей смерти? Тебя послали успокоить меня, сделать так, чтобы я не заметил, когда перейду отсюда в небытие?
Она кивнула, а он продолжал:
— Сделай так, чтобы я не заметил, как это произойдет. Разве не затем ты пришла ко мне, чтобы приласкать меня своими тонкими пальцами, ласково убаюкать, чтобы я не почувствовал боли и страха?
Она снова подтвердила его слова, и он медленно положил ее на ковер и начал ласкать.
Но как раз в этот момент она исчезла. Мечта развеялась. Он очнулся. Взгляд его был неотступно устремлен к черному ящику, а холодные руки крепко сжимали автомат. Он глухо простонал:
— Ты — химера моей смерти!
Он долго мучился, пока не сумел снова воскресить ее образ в мыслях. Теперь появились и свежая лилия, и увядший цветок — невероятное дело! — одинаковых очертаний и формы. Только он один знал, как их различить.
Он медленно-медленно разъединил их. Когда Дрэган почувствовал, как девушка прильнула к его груди, он ударом ноги прогнал другую химеру и принудил себя не думать больше ни о чем.
В эту холодную и влажную ночь он справил свадьбу, невиданную свадьбу, которая для него не имела конца, потому что секунды, пока она длилась, вели прямо к взрыву, которому надлежало развеять все.