В середине ХХ века рушились в Европе последние колонны абсолютизма — в Португалии, Германии, Испании, Италии… Одноногая конструкция государства оставалась только в СССР. Еще со времен Троцкого.
При Сталине эта конструкция стояла прочно, но при его сменщиках стала с каждым годом все больше крениться. Почему?
Предварю ответ тем, что при демократической организации деятельности государства вся тяжесть проблем распределяется равномерно на несколько точек опоры, а при одноногой системе — на волю только одного человека. Там — ветви власти и все государственные институты действуют автономно и суверенно, без оглядки на чье-то желание, а лишь на основе законов, одобренных обществом. Здесь — по командам и прихоти диктатора. Если вождь не крохобор и не хапуга, то в обществе вырабатывается неприязнь к воровству. Жуликам в таком климате не уютно. А если глава государства сам плюет на законы с Ивановской колокольни да еще крышует каких-нибудь сердюковых, значит бал в стране будут править ворюги. Править и измываться над вами, читатель.
Роль личности на вершине власти при абсолютизме гипертрофирована — народ уже не влияет на судьбу страны. Эта судьба целиком зависит от морального и интеллектуального состояния узурпатора.
Личность Сталина была такой широты и мощи, что одноногая система управления без труда и основательно держалась на его плечах. Сталина можно сравнить с биороботом, всецело устремленным на развитие государства и собранным из сверхпрочных элементов. Золотая голова, стальной характер, железная воля, гранитный аскетизм… Он везде успевал, во все вникал и не ленился лично контролировать и направлять многочисленные процессы в то русло, которое считал единственно верным.
Власть для него была инструментом для преобразования государства.
Преемники Сталина приходили к власти уже не ради того, чтобы положить жизнь за страну. Им нужны были уют, особые условия быта, бесконтрольность и беспрекословное подчинение себе всех и вся.
Они оставили сталинскую структуру власти, перевели рычаги управления на себя, но не имели необходимой энергетики и интеллектуальной силы пользоваться ими и контролировать процессы. «Беспривязное» чиновничество — партийное, гэбэшное, прокурорское, советское и проч. — почувствовало вольницу (ведь жило это племя не по законам, а по указивкам сверху) и начало подгрызать, казалось, нерушимую стойку, на которой держался СССР. Подгрызать воровством, бесхозяйственностью, распространением националистического угара.
Зная алчную суть чиновничества, Сталин регулярно прочищал его ряды, используя в кадровой работе угрозу тюремных нар и каменной стенки. Это сохраняло порядок.
Преемники вождя отказались от этого метода. А другие при одноногой модели общественного устройства неэффективны. И растащиловка государства, предательство его интересов приняли массовый характер.
По инерции, заданной Сталиным, Советский Союз еще двигался вперед, причем долгое время. Но одноногая конструкция государства в конце концов не выдержала алчности чиновничества и опрокинулась навзничь.
Вот такая модель государства, подсунутая нам когда-то связкой высшего духовенства и светских властолюбцев! Модель опасная, рождающая только безответственность и бесконтрольность правителей.
На исходе 80-х и в самом начале 90-х очнувшееся общество новой России попыталось встать на демократические опоры. Но сначала Ельцин, а потом Путин занялись наглой узурпацией власти. Об этом я и рассказываю в своей книге.
Не оскудевает российская земля политическими авантюристами. Сморю, как шустро подсунул паханат себе под зад — чтобы мягче сиделось — Совет Федерации и Госдуму РФ, прокуратуру, следственный комитет, судебный корпус, полицию, бизнес, средства массовой информации. Одноногий абсолютизм заявляет о себе все решительнее. Причем даже не скрывает, что несет с собой разрушительную силу. Совсем скоро может войти в привычный обиход термин «олигархический фашизм».
И опять наблюдаем мы спайку высшего духовенства Церкви со светскими претендентами на личную диктатуру. Церковь сама организована на принципах монополизма. И светская власть ей выгодна та, где царствует монополизм, абсолютизм. Они опираются друг на друга, извлекая материальную выгоду.
Центр тяжести в многонациональной сегодняшней одноногой России расположен так же высоко, как высоко он был расположен в одноногом Советском Союзе. И вороватая публика из чиновничества и олигархов грызет конструкцию с такой же силой, как и в прежние времена. Эта конструкция шатается все сильнее, готовая рухнуть от даже несильного ветра.