Кейра стояла к ней спиной, и перед ней между столбиками мегаскопа мерцала смутная фигура незнакомой собеседницы. Женщина, которую Ани никогда не видела прежде, была одета скромно и чопорно, как послушница храма Мелитэле. Ее шею украшал единственный крупный медальон. Красивое юное лицо, чуть искаженное помехами, выглядело так, словно незнакомка предстала пред очи суровой учительницы, не выучив домашнего задания.
— То, что ваших посланников не было сегодня на встрече, может вызвать лишние подозрения, — негромко и размеренно говорила Кейра, но Анаис был хорошо знаком этот тон. Так чародейка отчитывала Ламберта, если тот позволял Клюкве прыгать на постель или путаться у женщины под ногами. Но незнакомая собеседница лишь независимо пожала плечами.
— Мы решили, что стоит сосредоточить силы на нашей первостепенной цели, — ответила она, — после того, как исчезла Фрингилья, есть опасения, что любой из нас может быть похищен и допрошен. Нельзя рисковать — не сейчас, когда все зашло уже так далеко.
— Ты считаешь, это я похитила Фрингилью и держу ее в застенках, Цинтия? — холодно поинтересовалась Кейра, — Ложа обеспокоена ее пропажей не меньше вашего.
— Ложа так и не выразила нам нужную поддержку, — отозвалась собеседница, — мы так и не получили ответа от Филиппы Эйльхарт. Начинает казаться, что она просто нас игнорирует. Мы знаем, что принцесса Лита у нее, но кто может поручиться, что она поддержит нас в решающий момент?
— Никто, — заносчиво ответила Кейра, — Филиппа всегда действовала только в собственных интересах и не склонна заключать ненадежные союзы.
— Это может стать серьезным препятствием, — заявила Цинтия, нахмурившись.
Ани вдруг почувствовала, как ее охватила тревожная дрожь — она понятия не имела, о чем разговаривали чародейки, но молодая королева знала о конфликте Фергуса с нильфгаардскими магами, и легко можно было предположить, что «главной целью», о которой говорила собеседница Кейры, был именно Император. Поверить в то, что верная советница состояла в заговоре против Фергуса — а, значит, и против Анаис — было почти невозможно, и королева едва подавила желание распахнуть дверь и потребовать у подруги объяснений. У нее снова закружилась голова, и, отпрянув от перегородки, Ани прижалась спиной к каменной кладке, стараясь успокоиться. Даже если заговор существовал, и Кейра в нем участвовала, действовать нужно было осторожно и не бросаться беспочвенными обвинениями, ничего не обдумав. Борясь с подступающей дурнотой, Анаис тихо отошла от двери и стремительным шагом поспешила прочь.
Можно было немедленно связаться с Фергусом, рассказать ему все, что удалось подслушать, но Император, и так погруженный в трясину политических дрязг с головой, мог отказаться от собственной стратегии мирного решения конфликта и начать действовать жестко и быстро — Ани, даже прожив с ним в браке четыре года и неплохо изучив характер супруга, никогда не забывала, чьим Гусик был сыном. Император Эмгыр привык — и наверняка научил своего преемника — расправляться с врагами, едва почувствовав подозрения в измене. А видеть, как Кейру ведут на плаху, не получив ни единого доказательства ее вины, Анаис не хотела. Чародейка заслуживала от нее хотя бы того, чтобы попытаться во всем разобраться. И королева знала, с кем в первую очередь ей стоило поговорить по душам.
Ламберта она нашла в той же комнате, где оставила его. Он сидел у окна и деловито проверял фитили у маленьких круглых бомб — должно быть, собирался на рыбалку. Когда королева вошла, ведьмак с улыбкой посмотрел на нее.
— Полегчало? — спросил он участливо, и Ани спешно кивнула. Сейчас было совсем не время думать о собственном недомогании.
— Не хочешь прокатиться в лес? — спросила она с порога.
— А как же государственные дела? — поинтересовался он ехидно, хотя в его золотых кошачьих глазах уже зажегся азарт — Ламберт обожал охотиться вместе с подопечной, хоть в последнее время возможность выпадала все реже.
— Подождут, — отмахнулась Ани.
Они выехали из дворца, когда день уже начинал клониться к вечеру. Обрадованная Клюква бежала следом за Буревестником, не отставая и успевая обнюхивать и помечать кусты и подозрительные камни по пути. Ведьмак и королева, пока не выехали за городские ворота, обменялись лишь несколькими пустыми фразами — Ани пыталась придумать, как бы половчее завести разговор о Кейре. Что, в сущности, она хотела выведать у Ламберта? Не вела ли себя чародейка странно? Не обмолвилась ли о чем-то подозрительном? Не выкрикнула ли в постели «Чтоб ты сдох, Император Фергус»? И так, и эдак выходило глупо. Кейра едва ли посвящала мужа в тонкости своей политической игры. Ламберт был отнюдь не глуп, хоть и пытался оставаться в стороне от государственных дел и ничего не смыслил в исследованиях чародейки. И та принимала его незнание и незаинтересованность, как благо, не пытаясь втянуть ведьмака в те дела, которые его не касались. Но, пусть и урезанным ведьмачьим чутьем, Ламберт мог сам что-то заметить или почувствовать — на это Ани и решила уповать.
Они ехали по узкой лесной тропе. Клюква убежала далеко вперед, выискивая собственные старые метки, а кони перешли на легкую рысь. Весенний ветер был ароматным, свежим и бодрил лучше любого магического зелья — Ани подумалось даже, что стоило устроить эту прогулку гораздо раньше и без таких сложных обстоятельств. Когда, углубившись в чащу, они наконец спешились на знакомой небольшой поляне, где обычно разбивали лагерь, Анаис едва не решила забыть о том, что хотела спросить, и хотя бы несколько часов просто понаслаждаться свободой и весенним лесом.
Ламберт спешился первым. Он свистнул Клюкве и открепил от седла арбалет и чехол с болтами. Виктор, которому Ани однажды попыталась рассказать о тонкостях охотничьего искусства, презрительно поморщился и объявил ведьмака и королеву «дикарями», но даже ради него Анаис не собиралась отказываться от удовольствия совместного преследования дичи. Разговор о Кейре мог подождать хотя бы до тех пор, пока ведьмак проверит силки и выберет тропу, по которой недавно прошел кабан или косуля.
Анаис, дожидаясь, пока Ламберт осмотрит болты, вытащила из кармана куртки чехол с табачными палочками — занятая своими королевскими обязанностями, она почти о нем не вспоминала, тем более, что Виктор называл эту привычку губительной и гадкой. Видите ли, целовать ее губы, пахнущие табаком, ему было неприятно. И угораздило ее влюбиться в такого зануду!
Ани сунула одну палочку в рот, и Ламберт, отвлекшись от болтов, привычно протянул руку, щелкнул пальцами и поджег ее кончик. Королева благодарно улыбнулась ему и со знакомым наслаждением сделала первую затяжку.
Она почувствовала, как неожиданно закололо виски, мир вокруг стал болезненно четким, а из желудка к горлу поднялся тяжелый кислый ком тошноты. Анаис, не понимая, что с ней происходит, едва успев среагировать, отбросила палочку в сторону, отвернулась от Ламберта, сделала несколько неуверенных шагов в сторону, и в следующий момент съеденный недавно в компании ученых завтрак оказался на траве перед ней. Ани закашлялась, утерла губы ладонью, но от тонкого запаха табака, которым пропитались ее пальцы, королеву снова замутило.
Встревоженный ведьмак подошел к ней, опустил тяжелую теплую руку Ани на спину, заботливо погладил.
— Эй, — позвал он тихо, — ты чего?
Анаис попыталась ответить, но новая волна тошноты позволила ей только жалобно булькнуть и присоединить к уже отторгнутой пище еще одну порцию.
После второго захода королеве наконец полегчало — в голове прояснилось, а бунтующий желудок согласился на временное перемирие.
— Ты не заболела, малышка? — участливо спросил Ламберт, продолжая водить кругами ладонью у нее по спине, — что сказала Кейра?
Ани упрямо тряхнула головой. Дело было наверняка в несвежих яйцах, которые подавали к завтраку — любопытно, сколькие из серьезных мудрых профессоров сейчас оказались в таком же положении? Ламберт протянул спутнице флягу с водой, и та сделала несколько жадных глотков. Горло неприятно саднило, но Анаис нашла в себе силы улыбнуться Ламберту.