— Иан! — позвал он настойчивей. — Иан!
Черная кожа существа шла трещинами, осыпалась хлопьями сажи и копоти. На лице, как шрам, проступил глубокий разлом, и Иорвет на миг испугался, что сейчас фигура вовсе рассыплется без следа, исчезнет.
— Иан! — позвал он, хотя пепел и осы набились в рот, и имя звучало невнятно и скомкано.
Хлопья пепла опадали с головы существа, как отцветшие розовые лепестки, и из-под него проступило наконец бледное осунувшееся лицо. Веки Иана были плотно сомкнуты, истончившиеся губы — упрямо поджаты, из ноздрей острого носа-клюва сочилось что-то черное и вязкое. Иорвет сделал последний отчаянный рывок к сыну, понимая, что сил хватит лишь на эту последнюю попытку, и спеленавшая его сухая черная хмарь вдруг со вздохом выпустила эльфа.
Последние несколько шагов до сына он полз, едва передвигая руками, цепляясь за твердую горячую землю, сбивая ладони и колени в кровь. Иан сидел неподвижно, но Иорвет не сводил глаз с его мертвого лица. Вот бы хватило дыхания на то, чтобы еще раз выкрикнуть его имя, вот бы протянуться к нему если не рукой, то мыслью.
— Иан, — это, казалось, был даже не вздох, а единственный удар сердца.
Черная пелена вокруг неподвижной фигуры дрогнула и осыпалась, выпуская сына — еще мгновение, и Иан, панически глубоко вдохнув, распахнул глаза.
Иорвет осознал, что лежит, утопая в чем-то мягком, а к его лбу прижимается теплая твердая рука. В следующий момент он ощутил знакомый терпкий запах и с жадностью вдохнул его.
— Какие эти эльфы впечатлительные, — раздался откуда-то со стороны снисходительный голос. — Чуть что — падают без чувств.
Иорвет открыл глаз и встретился со взволнованным взглядом Вернона. Тот, заметив, что супруг очнулся, улыбнулся ему и переместил руку со лба ему на щеку, ласково погладил. Эльф подкинулся вверх, но тут же снова обмяк в объятиях глубокого кресла.
— Вернон, — прошептал он, и человек покачал головой.
— Ну и спектакль вы учинили с Риннельдором, — заметил Вернон, и в его тоне ясно прозвучала обида, — если бы мегаскоп в замке не был настроен на связь с Филиппой, так бы и метался я там, грызя стены.
Иорвет моргнул и поднял голову. На постели, держа руку Иана, сидела чародейка. Голову ее оплетали аккуратные змеи кос, а на лице не читалось ничего, кроме легкого отстраненного презрения. Она явно считала пульс юного эльфа, а сам пациент полусидел, оперевшись спиной на высоко взбитые подушки и рассеянно моргал, словно не понимал, где находится и что происходит.
— Иан, — Иорвет сделал еще одну попытку встать. Грудь саднило — оставленный Гюнтером знак ясно давал понять, что все приключившееся было вовсе не сном, но его сын был жив — и в сознании. Эльф с облечением прикрыл веко. — Что с ним? — спросил он, чувствуя, как слова острыми шипами ворочаются в горле.
— Мальчик поправится, — сухо откликнулась Филиппа, — не понимаю, зачем было гнать меня сюда в такой панике. Мастер Риннельдор явно не очень-то силен в магической диагностике.
Опираясь на руку Вернона, Иорвет все же поднялся на ноги и, подволакивая обе ноги, приблизился к постели. Иан поднял на него испуганный взгляд, словно ждал, что родитель будет его отчитывать.
— Я все слышал, отец, — голос Иана шелестел, как падающий с неба пепел.
Иорвет улыбнулся ему, прижал палец к губам и, будь у него два глаза, подмигнул бы. Иан понимающе слабо улыбнулся и замолчал.
— Магическое ядро истощено, — продолжала свою речь Филиппа. Она выпустила руку Иана и встала, посмотрела на родителей мальчика, — но со временем оно восстановится. Нужно набраться терпения.
Вернон серьезно кивнул чародейке.
— Не знаю, что бы я без тебя делал, Филиппа, — заявил он, и Иорвету вдруг захотелось рассмеяться — проклятая сова прилетела под занавес и готова была сорвать финальные аплодисменты — но на сей раз он был рад отдать ей всю славу.
— Сочтемся, — туманно ответила чародейка.
========== Император Нильфгаарда ==========
— Ты уверена, что тебе стоит в этом участвовать? — тихо спросил Фергус, взял Ани за руку и тревожно заглянул ей в глаза. Та надменно фыркнула.
— Ты теперь все время будешь обращаться со мной, как с фарфоровой статуэткой? — поинтересовалась она с вызовом.
— Но ты же…- начал было Гусик, но Анаис решительно тряхнула головой.
— Сейчас это не имеет значения, — отрезала она, — я хочу посмотреть ей в глаза. Много лет Кейра прикидывалась моей подругой, я посвящала ее во все свои секреты, я верила ей. И теперь мне очень интересно узнать, как дорого она продала мое доверие.
Помолчав еще мгновение, Фергус кивнул. Всю ночь, пока Ваттье де Ридо и Ани занимались поисками и арестом заговорщиков, он сам провел у постели Иана. Эльф не приходил в себя, и ни от мастера Риннельдора, ни от срочно вызванного в столицу Эмиеля Региса Император не мог добиться прямых ответов, как серьезны были его раны и угрожали ли они жизни возлюбленного. Оба, точно сговорившись, отделывались от Гусика пустыми, ничего не значащими фразами, туманно заявляли, что загадывать и строить прогнозы пока рано, но по тому, о чем они молчали, скорее, чем по тому, что произносили вслух, Император приходил к выводу, что дело было совсем плохо. Иан пережил взрыв, он дышал, и даже страшные ожоги на руках и лице быстро сходили, но жизнь в нем едва теплилась, и Гусик, хоть и отказывался верить в очевидное, в какой-то момент перестал задавать вопросы. Он боялся, что, не выдержав его напора, один из целителей все же отважится на правдивый ответ.
Вскоре после рассвета Императору сообщили, что операция по захвату участников заговора завершена. Ваттье сказал, что присутствие Фергуса на допросах вовсе не требовалось, но Гусик, проведший бессонную ночь, но не испытывавший ни капли усталости, настоял на том, чтобы участвовать. А потом к нему присоединилась и Ани.
Императрица, словно забывшая, что в Нильфгаарде она играла отнюдь не ведущую роль, взялась за дело всерьез. Гусик с удивлением наблюдал, как она командовала Ваттье, и тот, не смея возражать, подчинялся. Ему самому такой покорности старый разведчик никогда не демонстрировал, всегда имел в запасе комментарий-другой на каждый его приказ, а, если и хранил молчание, но вид его зачастую выражал глубокие сомнения красноречивей слов. Ани же распоряжалась де Ридо твердо и решительно, один раз даже прикрикнула на него, когда тот попытался начать спорить. Императрица велела разместить схваченных имперских чародеев в одной камере, всех вместе — как она сказала, для того, чтобы дать им как следует испугаться, а на допрос приводить по одному. Все заговорщики были надежно закованы в двимеритовые кандалы, но никакой другой силы применять к ним больше не следовало. Признания, полученные под пытками, утверждала Ани, ничего не стоили бы. А она хотела услышать правду, а не самооговор.
И только Кейру, которую на рассвете в Имперский дворец привели скованной люди Вернона Роше, Императрица велела держать отдельно от прочих. И сейчас Гусик и Ани стояли у тяжелой двери с маленьким зарешеченным окошком ее камеры. Фергус думал, что после отповеди, супруга вырвет свою ладонь из его пальцев, но Ани этого делать не спешила, и в камеру они зашли рука об руку.
Судя по всему, Кейру Мец на допрос выдернули прямо из постели. Короткие белокурые волосы в беспорядке окружали ее голову, как лучи — солнце. Лицо, обычно приятно округлое, легко и изящно тронутое макияжем, сейчас выглядело постаревшим и бледным. На Кейре была лишь плотная льняная ночная сорочка с оборками, плотно завязанная у горла шелковым шнуром, а двимеритовые браслеты на руках напоминали скорее причудливое офирское украшение, чем инструмент пыток над чародеями.
Когда императорская чета пересекла порог, королевская советница вздрогнула, подняла взгляд на свою воспитанницу, но, вместо того, чтобы стыдливо отвернуться, выше вздернула подбородок и слабо улыбнулась.
— Наконец-то мы можем поговорить по душам, — произнесла чародейка почти ласково, но Ани, вдруг освободив свою руку из пальцев Гусика, в два шага пересекла камеру и, размахнувшись, отвесила советнице тяжелую звонкую пощечину.