Попав в труппу, юный эльф быстро почувствовал себя частью большой дружной семьи — здесь все были равны, невзирая на возраст и способности, и жизнь их, несмотря на скромные заработки и добровольно выбранную судьбу вечно скитаться из города в город, была счастливой и поверхностной. Для циркачей не существовало настоящего горя — даже когда год назад один из них умер, подхватив воспаление легких, а другой, не справившись с очередным трюком, упал прямо на деревянный помост и сломал себе шею, товарищи выбрали не горевать по погибшим, а вспоминать, какими славными были дни их жизни. Иан, видевший за свой краткий век слишком много смертей, не мог не удивляться такому легкому взгляду. Циркачи плакали по пролитому вину или павшей лошади, но гибель соратников давала им лишний повод для песен о них или очередной беззаботной попойки — потому что именно этого хотел бы тот, кого больше с ними не было. И юный эльф, как ни старался, не мог пока этого постичь и принять.
Когда он приблизился, из круга медленно поднялась ему навстречу Ава — тоненькая и легкая, как струйка табачного дыма. Яссэ называл ее своей дочерью, хотя, как выяснил Иан, девушка была его воспитанницей — учитель спас ее после очередного рейда Синих полосок до Третьей Северной войны, и юноше не хотелось думать, что это его папа был повинен в том, что Ава осталась сиротой, хотя, скорее всего, это было именно так.
Эльфка, почти такая же юная, как сам Иан, стала верной помощницей Яссэ. Она не владела и не училась магии, но участвовала во всех его фокусах, даже самых сложных, а теперь стала партнершей Иана на представлениях. Аве нравилось подшучивать над ним, обнимать и целовать его у всех на виду, танцевать с ним не только в языках пламени на сцене, но и в шуме ночей под открытым небом. Она часто забиралась к нему в фургон, пробиралась под тяжелое душное одеяло и засыпала, прижавшись к Иану всем телом — почти обнаженная. И за все это время юный эльф не прикоснулся к ней иначе, чем требовал новый номер или невинный танец, иначе, чем она сама вынуждала его. Ава была одной из самых красивых девушек, что видел Иан за свою жизнь, ее объятия были горячими и, должно быть, искренними, но ни разу в нем не шелохнулось то чувство, с которым юный эльф обнимал того, кого оставил там, в прежней жизни, и о ком лишний раз старался не вспоминать.
Уезжая вместе с труппой, Иан простился с Фергусом, зная, что не напишет ему ни одного письма и не отважится к нему вернуться. С разочарованием отца, скупыми письмами папы, подозрениями госпожи Йеннифер, с невысказанными упреками Ани юный эльф мог смириться, но Фергус был тем единственным, ради кого он мог бы остаться, если бы тот попросил, ради кого он мог бы все бросить по первому его слову — а это был непростительный, немыслимый риск. Иан винил себя за трусость и слабость, но магия требовала жертв, и эту он приносил осознанно. В глубине души он робко надеялся, что судьба столкнет его с Фергусом, но даже когда труппа Яссэ выступала в Туссенте, и посмотреть на представление пришли родители юного Императора с младшими детьми, самого Гусика среди зрителей Иан так и не увидел — у него, конечно, были другие, куда более важные дела, но юному эльфу в тот день было сложно справиться с разочарованием. Судьба была не на его стороне — тогда это стало очевидным.
Ава протянула ему тонкую, почти невесомую руку, и сжала ладонь юного эльфа так крепко, словно боялась, что он сбежит обратно в лес. Потянула за собой к танцующим женщинам, и те расступились, освобождая им место. Иан обнял Аву за талию, и, прильнув друг к другу, почти слившись в одно, они закружились под музыку, ставшую вдруг оглушительно громкой. Чуть повернув голову, юный эльф перехватил смеющийся взгляд Яссэ. Новый, чистый и мощный источник, — вот что сказал ему учитель, и теперь в словах его был слышен прямой наставительный совет. Когда Ава поцеловала его, Иан не только не стал отстраняться, но и ответил ей с тем же жаром, прижав девушку к себе плотней.
В фургоне было темно и пыльно, пахло пудрой, разлитым кислым вином и табачным дымом. Губы Авы — обычно прохладные, как дождевая вода, теперь стали на вкус, как чистый огонь. Она избавилась от прозрачного платья, и Иан подождал, пока ловкие девичьи руки стянули с него рубаху и шаровары. За тонкими стенами поднималась последняя в этом году метель, но здесь, среди сбитых покрывал и звериных шкур было жарко, как в летний полдень. Ава сама взяла его руку и направила, куда нужно, и Иан скользнул пальцами в дрожащую влажную тесноту ее тела. От нее пахло расплавленной древесной смолой, как от только вспыхнувших сырых дров, ее стоны сливались с завываниями крепнувшего ветра, и когда Ава, отстранив его ладонь, толкнула Иана на покрывало и устроилась сверху, юноша почти не ощутил веса ее тела. Она то скользила по нему, стелилась, как тяжелый болотный туман, то вскидывалась вверх, изгибаясь, как языки костра, и Иан, забыв о времени, о неудавшихся заклинаниях, о грядущих выступлениях и стонущей непогоде, двигался вместе с ней, легкий и податливый, как сама суть огненной магии. Ава в его руках была также податлива — и также неотвратима.
Она откинула назад полыхнувшую огнем копну волос, вскрикнула, забилась, а Иан, чувствуя, как вся кровь в его теле, горя, устремилась в единственно верном направлении, как мучительное напряжение находит выход и изливается, вдруг распахнул глаза и едва удержал себя, чтобы на пике наслаждения не выкрикнуть то единственное имя, которое грохотом сердца звучало в его сознании. Ава, погруженная в собственную сладостную дрожь, похоже, ничего не заметила.
А проснувшись утром, когда опустевшая половина постели, где спала Ава, уже остыла, Иан понял, как нужно поступить.
Весь путь до Марибора, где должно было состояться их новое представление, Иан старался не проводить с Авой больше времени, чем того требовали репетиции. Он совсем забросил свои упражнения с зерном, зная, что все равно ничего не выйдет, и Яссэ, заметивший или почуявший неладное, однажды вечером, когда труппа уже почти добралась до городских стен, отвел ученика подальше от лагеря и, усадив перед собой, прямо и серьезно посмотрел ему в глаза.
— То, что ты задумал, — начал наставник напрямик, без лишних предисловий, — опасно и глупо, мой милый мальчик. — так Яссэ не называл Иана с тех пор, как они вместе отправились в путь, и сейчас слова эти звучали в его устах почти упреком. Иан поджал губы и отвернулся. Ему не хотелось признаваться учителю, что на деле он ничего толком не задумал. Нечто, бывшее куда сильнее и мудрее его, расставило все по своим местам, а Иану теперь приходилось лишь следовать давно и не им самим установленному плану.
— Ты сам сказал, что мне нужен новый источник, — юный эльф не пытался спорить, он знал, что ни его слова, ни возражения Яссэ ровным счетом ничего не изменят.
— Но тот ли это источник, к которому ты готов припасть? — взгляд Яссэ стал пристальным и цепким, и под ним юному эльфу стало вдруг нечем дышать. Он знал, что имел в виду учитель, и сам провел несколько ночей, обдумывая этот вопрос. Однажды, воспользовавшись Фергусом, чтобы спасти Ламберта, Иан едва не потерял друга навсегда.
— Ты сам говорил, — юный эльф много раз проговаривал эту фразу про себя, стараясь заглушить, переубедить, перекричать внутренний голос, — что для того, чтобы магия работала, любовь должна быть настоящей. Иначе с тем же успехом я мог бы воспользоваться Авой или Сэеей, да кем угодно.
Яссэ, помолчав мгновение, кивнул, но ничего не сказал.
— Мои родители, — вдруг настойчивей, с жаром, сбиваясь заговорил Иан, — они любят друг друга по-настоящему и не сомневаются в этом. Но мой отец… очень плохо готовит, он старается, но, видимо, ему просто не дано. И папа, когда приезжает домой, или на праздники, готовит для него еду, а мой отец — ее ест. Разве это не одно и то же?
Яссэ все еще молчал, прямо глядя на Иана.
— Я ведь люблю его, — почти в отчаянии закричал юноша, сжимая кулаки, — и я просил его помнить об этом всегда — и он обещал!
Учитель не двигался и не отводил взгляда.
— К тому же…- голос Иана упал почти до шепота, он первым не выдержал и опустил глаза, — может быть, он просто выгонит меня прочь. Три года для человека — это очень-очень долго.
Между ними зазвенела неловкая тишина. Наконец Яссэ, вздохнув, неторопливо поднялся.