Геральт фыркнул.
— Ты сперва сам это все унаследуй, — сказал он, — я слыхал, самая младшая из твоих сестер родила шестого сына. У тебя становится слишком много конкурентов.
Лютик поднял голову и, прищурившись, посмотрел на Геральта.
— А откуда это ты услышал о моей сестре и ее сыновьях? — спросил он с вызовом, но ведьмак, выдержав его взгляд, ответил лишь широкой наглой улыбкой. Лютик возвел очи горе, — за одно я благодарю Пречистую Деву — что ни один из ее сыновей не от тебя. Хотя вы очень, очень старались.
— Ревность тебе не к лицу, мой друг, — решил поддеть его Геральт. В разговорах с Лютиком тревога и тоска отступали, капитулируя.
— Какая уж тут ревность! — заявил со смешком бард, — с тех пор, как ты начал вести почти семейную жизнь со своей чародейкой среди прекрасных туссентских виноградников, я понял, что мне ничего не светит. Я вообще-то ждал приглашения на свадьбу. Но ты, видать, не из тех, кто делает своей даме предложение, предпочитая пользоваться ее благами задарма.
— Я делал! — почти возмущенно возразил Геральт, и Лютик в непритворном удивлении поднял брови, — даже кольцо купил.
— И что — красивое кольцо? — поинтересовался бард. Ведьмак пожал плечами.
— Ты мне скажи, — ответил он, — она вернула мне его на следующий день, и я, как дурак, таскаю его теперь с собой, поджидая удобного случая.
— Не как дурак, а как истинный романтик! — ухмыльнулся Лютик, — думаю, будь сегодня на моем месте она, и встань ты перед ней на одно колено посреди вампирской кровищи, она бы не устояла. Я бы точно не устоял.
— Потому тебе я таких предложений и не делал, — откликнулся Геральт.
— Я почти уязвлен, — Лютик театрально нахмурил брови, потом взгляд его снова наполнился любопытством, — покажи кольцо. И я, возможно, разъясню тебе, в чем ты был не прав.
Геральт нехотя полез в один из скрытых карманов, хоть и понимал, что бард шутил. Но преподнесенное Йеннифер помолвочное кольцо и впрямь было постоянным спутником ведьмака, и в глубине души он надеялся, что кто-то разъяснит ему, в чем был его промах. Он опустил в раскрытую ладонь друга бархатный мешочек, тот придирчиво взвесил его, потом ослабил шнурок и вытащил кольцо на свет. Отблески костра заиграли на гранях холодного голубого сапфира. Лютик покрутил его в руках, глянул на просвет, чуть ли не на зуб попробовал, потом торжественно водрузил золотой ободок на собственный мизинец, вытянул руку вперед и полюбовался искрением драгоценного камня, как тщеславная невеста. Со смехом снял кольцо и протянул его обратно Геральту.
— Чем ты думал, когда собирался покорить ее синим камнем? — заявил бард, откинувшись так, чтобы спиной упираться ведьмаку в плечо, вытянул ноги поближе к костру, — с Йеннифер схема максимально проста, любой кретин бы освоил — черное, белое, сто два фацета и ни гранью меньше. А это — стекляшка. Подошла бы моей маленькой сестренке Агнетте, но не твоей чародейке.
— С такими запросами, я бы и тебе не смог подобрать нужного кольца, — мрачно откликнулся Геральт, пряча мешочек обратно в карман.
— О, дорогой, — Лютик развернулся к нему всем телом, перехватил его руку и прижал ее к своей груди, — от тебя мне было бы довольно и кольца, свернутого из старой соломы тех самых матрасов, лишь бы любовь была искренней!
Геральт не успел ничего ответить — в небольшом отдалении от их костра открылся мерцающий портал, и на поляну — величественно, как в двери Императорского тронного зала — выступила Йеннифер. Окинула развернувшуюся сцену ехидным взглядом.
— Ну хорошо, что в этот раз вы хотя бы одеты, — обронила она.
Лютик выпустил руку Геральта, легко поднялся на ноги, отвесил чародейке глубокий церемониальный поклон.
— О, прекрасная Йеннифер, — заявил он, — увы, когда речь идет о том, чтобы делить одного мужчину, побеждает тот, у кого запросы ниже, а харизма — ярче.
Геральт постарался побороть накатившее удушливое смущение — ситуация была не то чтобы нова, но за многие годы он успел изрядно отвыкнуть от подобных драматичных встреч. Он тоже поднялся, нацепив серьезную маску, шагнул к Йеннифер, но остановился в паре шагов от нее.
— Как ты нас нашла? — спросил он, сдвинув брови.
— А что? — чародейка уперла кулаки в бока, — ты надеялся остаться со своим соловушкой наедине? Пыль дорог снова вскружила тебе голову и зажгла чресла?
— Какая пыль в это время года! — заявил Лютик, — все дело исключительно в моем природном обаянии.
Йеннифер смерила барда быстрым скептическим взглядом, словно измеряла степень и опасность его обаяния.
— Некогда объяснять, — наконец махнула она рукой, — ты мне нужен, Геральт. Прямо сейчас.
— О, в таком случае, мне вдруг так захотелось прогуляться по весеннему лесу, заткнув себе уши, — Лютик вскинул руку ко лбу, — но смотрите, не отморозьте себе задницы — чай не май месяц на дворе.
— Что случилось? — не слушая разглагольствований барда, Геральт подошел к Йеннифер ближе. Вопрос о том, как она его нашла посреди темерских полей, мерк при взгляде ей в глаза. Чародейка, пусть и старалась держаться спокойно и собранно, явно была напугана и выбита из колеи.
— Лита пропала, — без лишних слов выпалила Йеннифер, и на этих словах даже Лютик удивленно замолчал.
— Из дома в Туссенте? — переспросил Геральт, все больше хмурясь, — но ведь там охраны больше, чем…
— В задницу Туссент! — раздраженно оборвала его Йеннифер. Она обошла Геральта, присела рядом с костром и вытянула к огню руки, словно страшно замерзла, — я везла ее в Аретузу, оставила в моем мариборском доме, а когда вернулась — ее уже не было.
Геральт и Лютик переглянулись, потом, не сговариваясь, приблизились к чародейке и встали у нее за спиной.
— В Аретузу? — подал первым голос бард, — но ведь Лита совсем малышка. Что ей делать среди этих магических змеюк, твоих подружек?
Йеннифер бросила на него злой взгляд через плечо, но удостоила музыканта ответом:
— Она не могла дольше оставаться в Туссенте, и я решила увезти ее туда, где Лита была бы в безопасности, — произнесла чародейка ровно.
— Ей что-то угрожало в доме родителей? — переспросил Геральт. Знакомая тревога, которую Лютик спугнул своей болтовней, возвращалась, медленно вплывая в его сердце. Йеннифер любила Литу — в этом не было никаких сомнений. Пожалуй, любила даже чуть больше, чем полагалось любить чужих детей, но Геральт никогда не препятствовал тому, чтобы эта привязанность расцветала. В Лите его чародейка нашла ученицу и дочь, которой Йеннифер так не хватало все время, пока он знал ее.
— Сейчас не время говорить об этом, — через силу ответила чародейка и снова обернулась к костру.
— Если ее похитили, возможно, это сделал тот, кого ты опасалась, — заметил ведьмак, — мне нужны подробности.
Йеннифер помолчала несколько секунд, разминая мерзнувшие пальцы, потом тяжело вздохнула.
— Литу использовали, — наконец заговорила она, — я чувствовала, что на нее оказывалось сильное магическое воздействие, природы которого я не смогла установить. А пару недель назад…- чародейка тихо сглотнула, и Геральту на весеннем легком ветру вдруг стало холодно, — пару недель назад она вдруг заболела. Странные симптомы — будто из нее высосали много крови. Она все отрицала, сказала, что все в порядке, но я чувствовала, что что-то здесь не так.
— Ты ничего не сказала ее родителям? — уточнил совершенно серьезным тоном Лютик, — уверен, Эмгыр смог бы защитить собственную дочь.
Йеннифер наградила его тяжелым пристальным взглядом.
— У меня есть основания полагать, что Эмгыр тоже в этом замешан, — отчеканила чародейка холодно.
Между ними повисла напряженная тишина. Геральт нехотя кивнул, признавая правоту Йеннифер.
— Он уже хотел использовать одну дочь, — задумчиво проговорил он, не спрашивая, но излагая факты, — и ты решила, что то же он собирался сделать и со второй.
Йеннифер качнула головой.
— Я не знаю, что ему нужно на этот раз, — сказала она, — но, в отличие от Цири, Лита не смогла бы сама защитить себя. Я хотела ей помочь, — на этих словах голос Йеннифер сорвался, и Лютик, опередив Геральта, присел рядом с ней на землю и перехватил одну из протянутых рук чародейки.