— Я говорил с Геральтом, — Гусик скакал с одной темы на другую, как радостная Клюква, выпущенная в лес. Ани покосилась на него и недовольно поморщилась.
— Ничего не хочу об этом знать, — отрезала она. И это была чистая правда.
Его Императорское Упрямство никак не мог оставить идеи отыскать пропавшую сразу после войны сестру, но для Ани в той истории была давно поставлена жирная точка. Перед своим уходом Цири поговорила с ней, попросила верить ей, даже если ее решения и поступки покажутся Ани необъяснимыми, сказала, что все это будет сделано ради общего блага… Но Ани давно уже не верила в общее благо. Цири исчезла, ничего толком не объяснив, и с течением времени королева понимала все яснее, что так бывшая подруга поступала всегда, и в своей игре чужими судьбами оказалась ничуть не лучше своего отца. Оба они, прикрываясь пресловутым общим благом, готовы были замалчивать правду или откровенно лгать, надеясь, что славная победа в конце избавит их от необходимости объясняться. Победителей ведь не судят. Ани не собиралась судить Цири — она сама принимала вслед за принцессой все ошибочные решения, не решаясь спрашивать или возражать, и теперь платила за свою трусость. Но и слышать о бесплодных поисках, которые с таким упорством вел Гусик, ничего не желала. Цири поступила так, как считала нужным — как и всегда, и вопросов к ней у Ани не осталось.
Фергус недовольно поморщился, но возражать не стал. Он — еще одна фигура на шахматной доске — не желал примириться со своим положением и по-прежнему надеялся перехватить инициативу. И не Ани должна была учить его, что жить нужно здесь и сейчас, не пытаясь исправить прошлое, но разбираясь с последствиями и глядя в будущее.
— Я устала, — на этот раз ее тон звучал твердо. Королева встала с кровати, — через пару часов я хотела бы собрать Малый Совет и обсудить дела королевства. Если хочешь — оставайся, но сейчас мне надо немного поспать.
— Дела королевства? — переспросил Гусик так, словно успел позабыть, что на Аниных плечах лежали заботы о чем-то подобном, — что-то важное?
— Не для Империи, — ядовито ответила королева, подчиняясь новому приступу глухого раздражения. Слова дурацкого нового барона Кимбольта зазвучали у нее в голове, и Ани постаралась выгнать из сознания его привязчивый голос.
— Дела Темерии — это тоже забота Императора, — возразил Гусик, и это была его фатальная ошибка.
— Темерия — свободная страна, — отрезала Ани, — и мы в состоянии разобраться со своими делами самостоятельно.
— Темерия — автономия в составе Империи, — напомнил Фергус и вдруг гордо вскинул подбородок.
— О, да, — Ани шагнула к нему, сжимая кулаки, — как я могла забыть. Прошу прощения, Ваше Императорское Величество, за мою дерзость. Изволите взглянуть на планы реновации Флотзамской фактории? Или на план переговоров с ковирскими купцами?
Гусик совсем не испугался и не отступил под ее напором. Он выпрямился, расправил плечи и смотрел на Ани в упор — неожиданно тяжелым мрачным взглядом.
— Если так нужно — хочу, — ответил он с вызовом, — Императорская казна выделила немалые средства на строительство приграничных фортов, и налог с внешней торговли еще никто не отменял.
— Как вам будет угодно, — отчеканила Ани, чувствуя, что если не покинет спальню Гусика немедленно, то не сможет сдержаться и наговорит ему лишнего. — Я могу идти?
Фергус еще мгновение смотрел на нее в упор, потом как-то сник, кивнул и махнул рукой.
Выйдя из мужниной спальни, Ани понимала, что уснуть ей не удастся. В ней клокотали злость и обида, хоть королева и понимала, что винить в чем-то Гусика было несправедливо и неразумно. Он был во всем прав — как и проклятый Виктор, и эта их правота стала вдруг для Ани гарротой на шее, а расплакаться прямо посреди дворцового коридора было ниже ее достоинства.
В комнату Кейры, в отличие от всех прочих покоев дворца, королева никогда не входила без стука. Это было негласное правило, которое она сама для себя установила — чародейка никогда не требовала ничего подобного. Но где-то в глубине души Ани испытывала трепет перед собственной советницей. Та всегда была с королевой мила и любезна, между ними даже установились крепкие, почти доверительные отношения, на Кейру можно было положиться во многих вопросах, с ней можно было оставаться самой собой и отваживаться на откровения. Но, так или иначе, Ани то и дело ловила себя на том, что робеет перед этой женщиной — той, что была советницей еще при ее покойном отце. Той, что владела силой, недоступной и непонятной даже всемогущему Императору.
Остановившись перед дверями в покои чародейки, Ани негромко постучала. В первые пару мгновений ответом ей была тишина — утро еще было слишком ранним, Кейра вполне могла нежиться в постели или того хуже — успела пригреть в этой постели вернувшегося с охоты Ламберта. Но через секунду дверь с легким скрипом отворилась сама по себе, приглашая молодую королеву войти.
В дальнем углу покоев мерцал работающий мегаскоп — Кейра, видимо, только что закончила разговор с кем-то, и Ани успела заметить мелькнувшую между столбиками смутную фигуру. Чародейка выглядела так, словно поднялась с постели задолго до рассвета и успела навести полный марафет. Коротко стриженные светлые волосы были уложены кокетливой волной, глаза и губы — тронуты едва заметными цветными штрихами, и на лице Кейры не было заметно ни следа сна. Она улыбнулась Ани и поманила ее к себе.
— Я помешала? — сама не зная, почему, спросила королева, помедлив на пороге.
— Нет, что ты, — улыбнулась Кейра, — я разговаривала с Филиппой — ее всегда тянет поболтать ни свет ни заря.
Ани неуверенно кивнула.
— И как поживает дражайшая сестрица? — спросила она, хотя, в сущности, ответ на этот вопрос ее не слишком волновал — Ани не смогла бы вспомнить, когда в последний раз виделась с Аддой, лишь получала от нее время от времени вежливые скупые письма и подарки к большим праздникам. За много лет между сестрами устоялся тот самый худой мир, который был лишь на капельку лучше доброй ссоры, и после войны, в которой Редания выступила союзником Темерии, этот вежливый нейтралитет не претерпел никаких изменений.
— В добром здравии, — улыбнулась Кейра, — передавала привет.
— Все заклятые друзья сегодня прямо-таки закидали меня приветами, — проворчала Ани, наконец подходя к Кейре.
— Я думала, вы вернетесь вчера, — заметила чародейка, когда королева приблизилась, — Ламберт почти ничего не объяснил — завалился спать, как был — вместе со своей глупой псиной.
— Клюква не глупая, — возразила с улыбкой Ани, и Кейра изобразила на лице смертельную усталость.
— Это не повод тащить ее на свежие офирские простыни, — пожаловалась чародейка.
— Ты же не разрешила Ламберту завести ребенка, — развела Ани руками, — вот он и вымещает всю свою отцовскую любовь на собаке.
— Не терплю чужих детей, — поморщилась Кейра, — так что я лучше дождусь твоих, уж их-то Ламберт может любить и баловать, сколько влезет. А пока, видимо, придется выносить следы грязных лап в его постели.
— Как будто, не будь собаки, грязных следов стало бы меньше, — фыркнула Ани. Этот легкий разговор был своего рода ритуалом. Кейра никогда напоказ не ставила себя выше Ани, но и позицию ниже занимать отказывалась. Она предпочитала роль старшей подруги, с которой можно было обсудить семейные неурядицы и «женские штучки», не углубляясь в пучину сложных переживаний. Ани, выросшая без матери, с радостью приняла правила этой игры и сама привыкла делиться с Кейрой переживаниями. Должно быть, поэтому ноги сейчас привели молодую королеву именно к ней.
Когда Ани подошла вплотную, Кейра поморщилась.
— В каком ты виде, малышка! — воскликнула она, — живо снимай с себя все эти тряпки — и в ванну.
Королева, капитулируя без борьбы, подняла руки, а потом принялась стаскивать с себя сапоги и куртку, перемазанные кровью и лесной весенней грязью. Кейра, меж тем, удалилась за расписную высокую ширму, провела руками над большой медной ванной, привезенной специально для нее из самого Города Золотых Башен. Емкость быстро наполнилась горячей ароматной водой, и Ани, расправившись со своей одеждой, с удовлетворенным вдохом погрузилась в нее. Кейра потянулась за одной из сотни своих бутылочек, вылила на ладонь немного терпко пахнущей жидкости — Ани иногда казалось, что этой же субстанцией она выводила блох из шерсти Клюковки. Заботливые мягкие руки принялись намыливать волосы королевы, и та прикрыла глаза.