— Я поссорилась с Гусиком, — сообщила Ани после нескольких минут блаженной тишины, пока сильные пальцы Кейры массировали ей голову.
— Уже успела? — фыркнула чародейка, — это тянет на рекорд. Что случилось?
— Ничего особенного, — немного помолчав, вздохнула Ани, — он напомнил, что Темерия — ленник Нильфгаарда, и я не сдержалась.
— Понимаю, — голос Кейры чуть дрогнул, словно она не была готова к такому уровню откровенности, — увы, малышка, есть вещи, на которые ты повлиять не можешь, и остается только злиться. И что Фергус?
— А что Фергус, — раздраженно отозвалась Ани. Терпкую субстанцию сменило мыло, пахнущее незабудками, пальцы Кейры теперь касались мягче, почти нежно, — это была глупая ссора. Я просто устала, и настроение было паршивым, зачем иначе мне вздумалось бы кричать на ветер?
— Не то, чтобы проблема свободной Темерии была не важна, — заметила Кейра, — но ты сама знаешь, в определенные дни месяца мы, девушки, становимся чуть более раздражительными, чем обычно.
Ани приоткрыла один глаз, смахнула со щеки цветочную пену, посмотрела на Кейру снизу вверх.
— Пожалуй, ты следишь за такими вещами во мне куда пристальней, чем я сама, — заметила она, — мне и в голову это не пришло.
— Кто-то же должен, — мягко ответила чародейка, — но мне кажется, что дело не только в этом. Ламберт сказал, на охоте Клюква угодила в медвежий капкан, и умерла бы, не встреться вам на пути таинственный незнакомец с магическим даром.
— Да какой там дар, — отчего-то Ани почувствовала, как жаркая краска бросилась ей в лицо, и дело было вовсе не в горячем пару, поднимавшемся от поверхности воды, — и никакой он не незнакомец. Оказалось, это новый барон Кимбольт, внук почившего Раванена.
— Какая неожиданность, — голос Кейры звучал ровно и плавно. Она вылила Ани на голову прохладной воды из серебряного кувшина, смывая мыльную пену, — не знала, что у старого барона были дети.
Когда чародейка отставила кувшин в сторону, Ани откинулась на бортик ванны и прикрыла глаза. Ей ужасно не хотелось обсуждать с Кейрой внезапную встречу в лесу, что-то подсказывало ей, что чародейка могла сделать из ее слов те выводы, которые сама молодая королева делать не отваживалась. Но будто в пику собственной нерешимости, не желая сдаваться на милость непонятных и непрошеных чувств, она все же ответила:
— Я тоже не знала, моя разведка не сообщала мне ни о чем подобном. Зато теперь понятно, что они зря едят свой хлеб. Нужно будет вызвать Талера и спросить у него, как так вышло.
Кейра мягко рассмеялась. Ани, не открывая глаз, махнула рукой, и собеседница, повинуясь безмолвной просьбе, скрылась за ширмой и вернулась с курткой королевы. Девушка порылась в карманах и вытащила кожаный чехол с табачными палочками. Недовольно поморщившись, Кейра все же помогла ей поджечь одну из них.
— Этой дрянью теперь балуется весь дворец, — пожаловалась она, — особенно дамы. В мужчинах еще осталась элегантная привычка набивать трубки, но и они поддаются лени и дымят этими штуковинами.
— Иногда ты рассуждаешь, как моя старая нянюшка, — обронила Ани, и Кейра, уязвленно подняв брови, присела на низкую бархатную скамеечку рядом с ванной и, забрав у Ани чехол, вытащила одну палочку, деловито размяла ее в пальцах.
— Не было у тебя никакой нянюшки, — заметила чародейка, а королева тихо рассмеялась, не став спорить.
— Расскажи мне об этом новом бароне, — попросила Кейра, так и не удосужившись сунуть свою палочку в рот, — я помню Раванена еще совсем юным, и в те времена он был, конечно, мерзавцем, каких мало, но лицом — чудо как хорош. Мог даже послушниц из храма заставить задрать юбки, только посмотрев на них.
— Так это ты — моя старая нянюшка, — фыркнула Ани, выпуская струйку дыма, и Кейра наградила ее быстрым тяжелым взглядом. Королева подмигнула ей, но, тут же посерьезнев, отвела глаза, — барон как барон. Невысокий, щуплый какой-то, рыжий. Глаза, как у того оленя, что я застрелила.
— Карие? — подсказала Кейра.
— Напуганные, словно он воздух испортил, и боится, что все поймут, что это он сделал, — раздраженно откликнулась Ани.
— Тебе надо поменьше общаться с Ламбертом, — покачала чародейка головой, не переставая улыбаться. Табачная палочка в ее руках уже почти рассыпалась, — а имя у этого испуганного оленя было?
Ани помолчала, глядя, как пена на поверхности воды плавно покачивается, смешиваясь с мягким паром.
— Виктор, — тихо ответила она.
После ванной Ани совсем разморило. Кейра помогла ей выбраться, обернула девушку полотенцем, как маленькую, и, поддерживая за талию, довела до собственной кровати и уложила под одеяло.
— Мне нужно собрать Совет, — вяло сопротивлялась Ани, — и еще, наверно, извиниться перед Гусиком.
— Потом, — ответила Кейра. Она отошла к своему столу у окна и налила в глубокую кружку отвар из большой глиняной бутылки — пару раз в месяц она готовила это снадобье для Ани, объясняя, что оно помогает ее телу, когда ему особенно нужна помощь. Молодая королева никогда не спорила с чародейкой — та ни разу не дала усомниться в своей заботе о здоровье Ани. И сейчас девушка покорно выпила сладковатую теплую жидкость, похожую на недобродивший яблочный сидр.
Она провалилась в забытье так внезапно, что не успела даже отставить в сторону кружку. Шагнула из яви в сон, как перешагивают порог комнаты. Под ногами захрустела оледенелая прошлогодняя трава, а вокруг смыкался темный пробуждающийся лес. Ани почувствовала чьи-то прохладные пальцы, сжимавшие ее ладонь, и, даже не поворачивая головы, поняла, что рядом с ней шагает Виктор. Она хотела было возмутиться, вырвать руку из его хватки, спросить, что это такое он себе позволяет? Кто дал ему право на эдакую фамильярность? Но слова застряли в горле. Они шли с Виктором через густую, все надвигающуюся на них чащу, полную тревожных звуков и враждебных злых глаз, и Ани чувствовала, что только с ним сможет из нее выбраться. Это было сродни тому чувству, что она успела почти позабыть — много лет назад она, еще совсем малышка, была пленницей злого колдуна, игрушкой в руках тех, кто жаждал лишь могущества и власти — ценой ее свободы или жизни. Тогда ее спасли — и она так же доверчиво ухватилась за руку своего спасителя. И он смотрел на Ани теми же глазами, что и Виктор, говорил с ней, заставив голос, привыкший громко и властно отдавать команды, зазвучать для нее ласково и тихо. Ани захотелось повернуть голову, взглянуть на своего спутника, еще раз перехватить его знакомый взгляд, но она знала — стоит отвлечься от тропы, и лес поглотит их. И она смогла лишь крепче сжать чужую ладонь и почувствовать ответное пожатие.
Королева проснулась с ясной головой и смутным радостным чувством, словно забыла о каком-то празднике, а подарки уже дожидались ее у постели. Кейра сидела у окна в глубоком кресле и читала толстую книгу в кожаном переплете. Заметив, что королева открыла глаза, она встала, отложила том в сторону и подошла к постели.
Ани потянулась и зевнула, устроившись на подушках повыше.
— Который час? — спросила она.
— Почти полдень, — ответила Кейра, — Фергус заходил, пока ты спала. Кажется, хотел извиниться.
Ани запустила руку в волосы — после ванны они высохли и улеглись, как попало.
— Он еще во дворце? — спросила королева, — я схожу и поговорю с ним.
— Он сказал, что останется до вечера, — кивнула чародейка, — не будь с ним слишком строгой — я слышала, в Нильфгаарде дела обстоят не слишком спокойно. И Гусику нужна твоя помощь — и совет. Все же ты пробыла у власти куда дольше, чем он, а верным советом можно исправить куда больше, чем обиженным молчанием. Как бы там ни было, он всегда оставался твоим другом.
Ани кивнула, и Кейра отошла, чтобы вернуться к постели с приготовленной для королевы чистой одеждой.