— Прибыл Талер, — продолжала чародейка делиться новостями, раскладывая на кровати хрусткую накрахмаленную рубаху и простое хлопковое исподнее, — он готов отвечать за свою недоработку.
— Ты говорила с ним? — отголоски сна плескались в груди Ани, как теплая ароматная вода, и ей пока не хотелось вылезать из-под уютного одеяла.
— Говорила, — подтвердила Кейра, — подробности он сам тебе изложит, но, насколько я смогла понять, внезапное появление внука барона для него так же нежданно, как для нас всех. Кто-то позаботился, чтобы это до последнего оставалось тайной.
— Я думала, в Темерии нет такой тайны, в которую Талер не сунул бы свой нос, — недовольно заметила Ани, принимаясь одеваться.
— Он всего лишь человек, — пожала плечами чародейка, — и уже далеко не молод. Есть двери, которые даже для него остаются запертыми.
Ани недоверчиво хмыкнула, а Кейра, еще мгновение помолчав, добавила:
— Я подумала… Может быть, стоит пригласить этого нового барона Кимбольта на аудиенцию во дворец?
Ани вскинула на чародейку глаза. От мысли, что придется столкнуться с Виктором, который, похоже, так и не узнал ее, лицом к лицу, королеву вдруг охватило душное смущение, для которого не нашлось ни единой разумной причины.
— Зачем это? — спросила она с подозрением.
— Ну как же, — Кейра подняла брови, — он ведь не только барон, но и твой ближайший родственник. Рано или поздно вам все равно придется познакомиться официально.
Ани почувствовала, как краснеет, и это, конечно, не укрылось от глаз Кейры.
— Не такой уж и близкий родственник, — отрезала она, спеша уделить все свое внимание шнуровке на брюках.
Кейра промолчала, и в этом молчании Ани послышалось куда больше смысла, чем чародейка могла бы вложить в слова, произнесенные вслух. Королева глянула на нее через плечо.
— Ладно, — сказала она гордо, — но я приму его по всем правилам — в тронном зале, при параде, все в таком роде. Королева я или кто?
— Ты никого не принимаешь в тронном зале, — напомнила Кейра мягко.
— Ради него, — Ани вздернула подбородок, — я сделаю исключение.
========== В Вызиму! В Вызиму! ==========
Шани провожала их до Новиградских ворот. Она несколько раз спросила и переспросила, не доставит ли Юлиан им неудобств, и Роше неизменно отвечал, что им с Иорветом путешествие в компании маленького спутника только в радость.
— Радость заканчивается дня через два, — заметила Шани, улыбаясь, — Юлиан — очень требовательный попутчик, и я прошу только об одном — если он утомит вас своим недовольством, не оставляйте его одного в лесу, хотя бы довезите до ближайшей корчмы и дайте мне знать.
Роше понимал, что женщина шутит — он и не верил, что веселый маленький спутник мог доставить хоть какие-то неприятности, но отвечал все равно очень серьезно, хоть и подмигнув украдкой мальчику:
— Велик шанс, что Иорвет утомит меня раньше, чем Юлиан — тогда я оставлю их в ближайшей корчме вместе.
Эльф, ведший под уздцы своего коня, устало поднял глаз к светлеющему небу.
— Как бы мы с Зябликом не бросили тебя одного в лесу, — заявил он, — верно, малыш?
Юлиан серьезно кивнул, но потом звонко рассмеялся. У самых ворот Шани присела перед сыном на корточки, поправила на нем шапку, критически оглядела дорожный наряд и наконец быстро обняла мальчика.
— Веди себя хорошо, — наставительно попросила она, и Юлиан улыбнулся по-взрослому снисходительной улыбкой.
— Жалко, что ты не едешь с нами, мамочка, — сказал он, вдруг погрустнел и отвел взгляд. Шани поцеловала его в раскрасневшуюся щеку.
— Мне бы очень хотелось, — заверила она сына, — но я не могу. Когда вернешься, ты мне все-все расскажешь, договорились?
Мальчик кивнул, но больше не улыбался. Шани поднялась и тепло распрощалась с попутчиками Юлиана, отступила в сторону, когда Роше помогал мальчику сесть в седло перед собой, а потом еще долго смотрела им вслед, когда путники выезжали на большак.
Это прощание немного омрачило радость грядущего путешествия. Шани, поглощенная научной работой, очень легко относилась к тому, что с ее сыном часто приходилось нянчиться другим, и отчего-то Роше никогда не приходило в голову, что профессор могла всерьез загрустить, отпуская Юлиана от себя на долгий срок — читая лекции или вскрывая трупы в университетском морге, она могла в любой момент отвлечься и забежать проведать мальчика, а каждый вечер он уходил с ней домой. Пересекая же границу знакомого, безопасного Университета — с ними или с Лютиком — Юлиан словно оказывался оторванным от матери, отправлялся в путешествие, в которое сама она не могла за ним последовать, и Роше, три года не видевший собственного сына, хорошо понимал ее печаль. А ведь Иан, в отличие от Юлиана, был уже совсем взрослым.
Некоторое время ехали молча. Мальчик, прильнув к Роше, не глядел по сторонам, вообще почти не шевелился, и Вернон чувствовал, что, постарайся он отвлечь и развеселить его, это стало бы пустой тратой слов — хрупкое детское горе нельзя было подгонять, нужно было дать Юлиану самому смириться с последствиями принятого решения.
Первым тишину нарушил Иорвет. За последние годы он почти не выезжал из Оксенфурта, но эта оседлость, казалось, ничуть его не волновала. Роше знал — тот, кто большую часть жизни провел если не в бегах и скитаниях, то в поисках своего места в мире и борьбе за него, пустив корни, держался за них теперь всеми силами. Даже лишившись дома и не сумев обжиться в новом, Иорвет крепко уцепился за то окружение, из которого его не только не гнали, но где его считали своим и уважали. И его упорное нежелание видеться с Ианом могло бы стать далеко не главной причиной отказа уехать из Оксенфурта. Но, к счастью, из Вызимы пришло официальное приглашение от королевы Анаис посетить строившийся местный университет, а потому Иорвет был свободен и чист перед собственной профессиональной совестью.
Сейчас, одетый в простую охотничью куртку и дорожный плащ, эльф совсем не походил ни на серьезного профессора в синей мантии, чопорно кивавшего приветствующим его студентам, ни на того разбитого усталого незнакомца, каким Вернон заставал его, возвращаясь из Вызимы в последне время. Это снова был его Иорвет — легкий на подъем, готовый в любой момент отправиться хоть в увеселительную поездку в столицу, хоть на войну, лишь бы была дорога под ногами и цель путешествия. И, пожалуй, эта его метаморфоза стоила того, чтобы оторвать Зяблика от матери — присутствие Юлиана действовало на Иорвета куда сильнее, чем могли бы подействовать любые уговоры и увещевания Роше. Вернон был не против — лишь бы больше не видеть в родном взгляде той необъяснимой и неутолимой тоски, что он заметил в нем несколько дней назад, когда эльф признался, что чувствовал приближение старости. Совершенно глупым образом в старость супруга Роше не слишком верил, а вот в то, что он ощущал себя одиноким и несчастным — очень даже, и готов был на что угодно, лишь бы победить этих страшных демонов, против которых он один был совершенно бессилен.
— Хочешь поиграть в загадки? — спросил Иорвет, пуская своего коня ходом рядом с кобылой Роше. Юлиан встрепенулся, будто успел задремать в тягостной тишине, повернулся к спутнику и с сомнением переспросил:
— Загадки? Это как?
— Очень просто, — подхватил Роше, ловя странное, но очень приятное ощущение узнавания ситуации. Много лет назад, покинув благодатный мирный Туссент — хотя чего уж там, сбежав от его благодати и мира — они точно так же неспешно ехали по этой дороге, только в обратном направлении, и тогда на месте Юлиана был маленький Иан. Сын же и придумал игру в загадки, упорно втягивая в нее обоих родителей. — Кто-то из нас загадывает загадку, а остальные — стараются ее разгадать. Кто первый находит правильный ответ, придумывает следующее задание. Побеждает тот, чья загадка останется без ответа. Попробуем?
Юлиан немного посомневался, потом неуверенно кивнул.
— Только я почти не знаю загадок, — заметил он.
— Ничего, — подбодрил его Иорвет, — я тоже раньше не знал, но потом понял, как их придумывать. И Вернону еще ни разу не удалось меня обыграть.
— Потому что ты придумываешь нечестные загадки, — фыркнул Вернон, — и отгадки у них всегда совершенно нелогичные.