— Я предлагаю сделать шаг первыми, — ответил Ваттье, не моргнув глазом, — стоит напомнить чародейскому сообществу, в каком положении они находятся, и как далеко распространяется наш над ними контроль. Думаю, необходимо убрать одного из них — не слишком важного, но заметного в магической среде. Организовано все будет чисто, в официальных сводках инцидент будет указан, как несчастный случай на производстве, но я сделаю так, чтобы чародеи точно знали, что произошло, и поняли, что это значит.
Фергус моргнул. В первый момент ему показалось, что он ослышался, что задремал за столом, слушая скучный длинный доклад, и Ваттье вовсе не предлагал организовать тайное убийство, прикрывшись трагической случайностью. Но шпион по-прежнему смотрел на Императора спокойно и прямо, ожидая ответа, но не рассчитывая на шокированные вопросы. Это было обычным делом, его люди легко могли это организовать — хватило бы единственного слова Фергуса.
— Нет! — молодой Император откинулся на стуле, надеясь, что сможет выдержать взгляд Ваттье и не отвести глаза, — вы не будете никого убивать.
Де Ридо на мгновение скептически изогнул бровь.
— Это не единственный способ, но, по моему разумению, самый эффективный, — заметил он, — чародеи понимают лишь силу, и послабления их положения до приемлемого вам уровня на этот раз будет недостаточно, чтобы их успокоить. А я, в свою очередь, не могу больше гарантировать вашей полной безопасности, когда вы находитесь за пределами Нильфгаарда. Мы опасаемся сговора имперских чародеев с Ложей, на чью деятельность наше влияние не распространяется.
— Я не хочу войти в историю, как кровавый тиран, решающий все вопросы убийствами конкурентов, — Фергус сжал кулаки.
— С вашего позволения, Ваше Величество, — все так же ровно поправил его Ваттье, — но чародеи вам вовсе не конкуренты. Они — враги Империи, изменники, раз собираются покуситься на вашу жизнь. А для изменников есть лишь одна кара. Я вовсе не предлагаю следовать примеру покойного короля Радовида и сжигать их всех, без разбора. Но чародеи должны помнить, кому они служат.
— Разве не должны они помнить еще и то, почему они мне служат? — Фергус сдвинул брови, не разжимая кулаков, — я не хочу добиваться верности через страх. Они должны гордиться своей Родиной и желать ей служить, а не бояться быть этой Родиной уничтоженными.
— Гордость — это, конечно, замечательно, — тонко улыбнулся Ваттье, — и лично мне эта категория понятна и близка. Я горжусь своей Родиной и, не раздумывая, отдал бы за нее — и за вас — свою жизнь. Но чародеи слишком горды собой, чтобы думать о судьбах Отечества. То меньшинство, что еще предано вам и Империи, преследуется и подавляется. Лидеры будущего протеста стремятся уничтожить мнения, отличные от их собственного, чтобы казалось, что их убеждения разделяют все, и поддержки у вас среди них не осталось вовсе.
— А разве вы не предлагаете сделать то же самое? — переспросил Фергус, — ведь этот жест станет угрозой и для того меньшинства, что еще верно Империи. Может быть, вам стоит обратить внимание на них? Заняться ими, чтобы у Империи остались сторонники. Преданными людьми раскидываться глупо.
— Прошу прощения, но равно глупо и привлекать сторонников ложными обещаниями привилегий, — заметил Ваттье, чуть нахмурившись, — все граждане Империи равны перед законом, и, даже если удастся переломить мнение чародейского сообщества подобным образом, в последствии они запросят тех же послаблений, что сейчас требуют те, кто выступает против вас.
Фергус прикрыл глаза и выдохнул. Он всегда знал, что, находясь у власти, его отец не брезговал никакими методами для поддержания своего влияния, и, видимо, убийства и шантаж входили в этот список. Но молодой Император помнил еще свой последний разговор с Эмгыром — и едва ли следование прежним принципам совпадало с понятием правителя мирного времени, каким его хотел видеть отец.
— Перед законом все равны, Ваттье, — проговорил Фергус негромко, — и закон Империи запрещает убийство ее граждан. Я рассчитываю, что вы, как и все мои подданные, будете следовать ему.
Старый шпион помолчал немного, потом кивнул и поднялся из-за стола.
— На все воля ваша, Ваше Величество, — сказал он, и тон его снова стал совершенно бесстрастным, — я разработаю и представлю новую стратегию взаимодействия с чародеями, а также — усилю вашу охрану.
Фергус посмотрел на него снизу-вверх.
— Благодарю, — тихо проговорил он.
Ваттье помедлил еще пару мгновений, потом вдруг снял со своего пальца неприметное золотое кольцо и положил его на стол перед Фергусом.
— Я хочу, чтобы это было у вас, Ваше Величество, — сказал он твердо, — это артефакт, разработанный мастером Риннельдором по моей просьбе. Он помогает распознать ложь — надетое на палец, это кольцо вибрирует, если собеседник пытается вас обмануть. Радиус его действия не слишком велик, но оно много раз сослужило мне хорошую службу.
Фергус неуверенно взял кольцо и покрутил его в руках, поднес к глазам, потом снова посмотрел на собеседника.
— Может быть, мне самому заказать такое же у мастера Риннельдора? — спросил он, — а это пускай останется вам?
Ваттье покачал головой.
— Я предпочел бы, чтобы мастер Риннельдор ничего не знал о том, что вы владеете этим кольцом, — ответил он, — носите его вместо обручального — тогда подмены никто не заметит.
Фергус помедлил, взглянул на собственную руку — золотой ободок тускло мерцал на его пальце, такой привычный, что в иное время Император вовсе его не замечал — как не замечают вдохов и выдохов, пока не начинают задыхаться. Ваттье выжидающе смотрел на него, и Фергус решительно снял обручальное кольцо, опустил его на бесполезные документы перед собой и заменил его артефактом. По руке вверх, к запястью, и дальше до самого локтя, прошел легкий магический импульс — кольцо принимало и распознавало нового хозяина, подстраиваясь под течение его энергии.
Ваттье же вдруг наклонился через стол, опустил обе руки на плечи Фергуса и посмотрел ему прямо в глаза.
— Я обещал вашему отцу защищать вас любой ценой, — сказал он, не меняя тона, — и в этом — единственная и главная цель моей жизни. Я останусь верен вам до конца, Ваше Величество.
Кольцо на пальце Фергуса, пока Ваттье говорил, даже не вздрогнуло.
Заседание Совета привычно затянулось. Каждый раз Император надеялся разобраться со всеми вопросами за час, и всегда этим планам не суждено было сбыться. Он терпеливо выслушал доклад представителя Торговых Гильдий, который сообщал о новом посевном сезоне в северных провинциях и напоминал об обещанном снижении внутреннего налога на торговлю продуктами сельского хозяйства до начала жатвы. Затем, получив согласие Императора, он сообщил о прошении продавцов вина об отмене торговых пошлин — Туссентские товары и прежде не пользовались большой популярностью, и провинция оставалась вечным просителем все больших субсидий. Но теперь на рынок выходили все новые представители отрасли, по качеству уступавшие туссентским, но удерживавшие привлекательный для покупателей уровень цен. На это Фергус привычно ответил отказом, но пообещал, что к летнему сезону, когда конкуренция на рынке достигнет предполагаемого пика, обеспечит туссентских виноделов дополнительными субсидиями на продвижение их товаров. Один из советников Императора, усмехнувшись, посоветовал туссентцам придумывать для своего вина названия попроще — может быть, тогда покупатели перестали бы стесняться его заказывать, боясь получить в ответ на свое косноязычие презрительный взгляд продавца.
Торговые споры длились долго, и в глубине души Фергус надеялся, что всем собравшимся в конце концов так наскучит обсуждать тонкости поставок и размеры пошлин, что до главного и самого волнительного вопроса так и не дойдет. Но, стоило представителю Гильдий, удовлетворенному выполненным долгом, сесть на место и замолчать, из-за длинного стола поднялась высокая черноволосая женщина в скромном темном платье — Фрингилья Виго, представительница чародейского сообщества.