— Избавь нас от подробностей, — махнула Ани рукой, — и после этой примерки ты что же — не заметил, что у нее через несколько месяцев вырос живот, а потом появился младенец?
Роше нахмурился — этот допрос ему явно был очень не по душе, но он сознавал свою вину, а потому не собирался отлынивать от ответов — прямых и честных, как и всегда.
— Через неделю после этого я был отправлен в предгорья Махакама, — ответил он, — там назревали бунты, и мне было поручено подавить их. После этого — и до самой войны — я почти не бывал в Вызиме. И о судьбе Лилии ничего не знал. Если бы она сказала мне…- Роше прямо и пристально посмотрел в глаза Виктору, и тот не отвел взгляда.
— Ты женился бы на бедняжке, как честный человек, все понятно, — хмыкнул Иорвет ехидно.
— Да, — твердо ответил Роше, не сводя с Виктора глаза, — так бы я и поступил.
— Матушка, скорее всего, отказалась бы, — вдруг снисходительно улыбнулся Виктор, — мы не нуждались в финансовой поддержке, а она всегда была романтической натурой, и считала, что замуж надо выходить только по большой любви. Не то чтобы ей этого не предлагали, пока мы не бежали из Вызимы.
— Очень романтично с ее стороны было соблазнить бравого офицера, — громко фыркнул Иорвет.
Роше скрипнул зубами, и Гусик почти услышал его раздраженное «Заткнись!» Вслух же Вернон сказал:
— Все произошло по обоюдному желанию.
Иорвет снова фыркнул, но на этот раз ничего добавлять не стал.
— Но позвольте, — вдруг вставил Фергус, — неизвестно ведь, понесла ваша матушка от Роше или от кого-то другого, раз предложения руки и сердца для нее не были редкостью.
Все, включая белокурого мальчика, уставились на него, и Гусик немедленно пожалел, что вообще открыл рот. Он ощутил себя еще более неловко, чем под взглядами советников и рассерженной чародейки.
— Простите, — взгляда молодой Император не опустил, но в тоне его зазвучало искреннее смущение, — но ведь сорочки она шила не только вам…
— Его Величество всегда отличался очень специфическими взглядами на представителей простого народа, — хмыкнул Иорвет. Он весь сейчас, казалось, состоял из ехидных усмешек и яда, и только Юлиан на его руках удерживал эльфа от того, чтобы вскочить с места и придушить кого-нибудь — Роше, Виктора или самого Гусика — совершенно неважно.
— Моя матушка стала шлюхой лишь после того, как оккупация Темерии Нильфгаардом выгнала нас из родного дома, — откликнулся Виктор, снова вежливо улыбнувшись, — и она вынуждена была решать, как прокормить себя и меня.
Взгляды Гусика и Виктора встретились, и на этот раз Фергус был вынужден потупить взор первым. Его аргумент только что был метко отправлен ему обратно, как перехваченное твердой рукой отравленное копье. И это, пожалуй, было почти справедливо.
Краем глаза Гусик вдруг заметил, как на этих словах Виктора взгляд Анаис обрел странное, затуманенное выражение. Королева, однако, быстро взяла себя в руки.
— Ну что ж, — объявила она, — все карты — на стол. Если мы отметаем предположение Его Величества о том, что Лилия давала всем направо и налево, остается признать, что Вернон и впрямь отец Виктора. И что теперь? Ты станешь претендовать на наследие барона Кимбольта, Роше? Как гражданин Темерии и его сын, ты имеешь на это приоритетное право, несмотря на завещание старого пердуна.
Ани явно храбрилась и вела себя развязно, чтобы скрыть какое-то странное смущение — Гусик успел узнать ее слишком хорошо, чтобы не понять этого. Остальные же грубость королевы предпочли не замечать вовсе. Вернон покачал головой.
— Я сожалею лишь о том, что не узнал имени своего отца прежде, чем он отдал концы, — сказал он мрачно, — думаю, у меня тогда нашлось бы, что ему сказать.
— Ты всегда можешь съездить и плюнуть ему на могилу, — ввернул Иорвет.
— Позвольте сказать, — проигнорировав его, ответил Виктор, — что для меня эта новая информация ровным счетом ничего не меняет. Очень вероятно, что вы, капитан, и правда мой отец. Но мне уже двадцать шесть, я прожил всю жизнь, не зная вашего имени и не стремясь его узнать. Мне не нужны ни деньги, ни имя, ни даже ваша привязанность или сожаления об утраченных годах. Мы давно знакомы, и близость нашего знакомства меня вполне устраивает, хоть я и не буду против, если вы захотите пообщаться со мной поближе. Я питаю искреннюю симпатию и к вам, и к профессору Иорвету, — под его мимолетным взглядом, эльф презрительно поджал губы, — но для меня, по сути, ничего не изменилось.
В кабинете повисла гулкая напряженная тишина. Вернон Роше смотрел на новообретенного сына все так же прямо, но, по всей видимости, не находил нужных слов, чтобы ответить на его отповедь. Наконец, кивнув, он отступил на полшага и отвернулся. Виктор же взглянул на королеву и склонил перед ней голову.
— Ваше Величество, — обратился он к Ани, — если мы все выяснили, я хотел бы просить вас отпустить меня. В свете последних событий в Редании, я хотел бы поскорее вернуться домой и заняться необходимыми делами.
— Что это у него за дела в Редании? — шепнул Гусику Иан, до сих пор хранивший полное молчание.
— А что там случилось? — так же тихо спросил у него Фергус.
— Королева-Стрыга померла, — горячее дыхание Иана обожгло ему шею, но это не отвлекло Гусика от сказанного. Этих новостей до этого момента ему сообщить не успели — значит, даже Ваттье де Ридо был не в курсе произошедшего.
Анаис же поднялась со своего места, обогнула стол и подошла к Виктору, протянула ему руку, и он, не замешкавшись, учтиво поцеловал ее.
— Я провожу вас, барон, — сказала она, — думаю, семейный разговор окончен. Господа, — она окинула взглядом остальных собравшихся, — я вернусь к вам позже.
То, что правительница изъявила желание проводить барона, пусть и оказавшегося с ней в родстве, самолично, было странно и не вписывалось ни в какие нормы этикета, но возражать ей не стал никто, даже Виктор. Он снова склонил голову, а потом вместе они покинули кабинет.
Вернон Роше, до сих пор державшийся очень прямо, стоило двери за Ани и Виктором закрыться, словно надломился. Он опустил плечи и едва не покачнулся на месте. Иорвет быстро ссадил малыша Юлиана с колен и в пару стремительных шагов оказался рядом с супругом. Несмотря на все свое прежнее ехидство, сейчас в нем осталось лишь искреннее беспокойство. Он обнял Роше, и тот, забыв о присутствии младшего поколения в комнате, прижал эльфа к себе так отчаянно крепко, словно и впрямь испугался, что рухнет на месте.
— Глупый мальчишка просто еще не понял, как ему повезло, что его мамашу взял именно ты, любовь моя, — тихо проговорил Иорвет, и у Роше не нашлось сил даже одернуть его за грубость. Гусик хотел стыдливо отвернуться от этой сцены, но заметил, что Иан смотрел на родителей во все глаза, с каким-то жадным, почти нездоровым любопытством. — Если хочешь, мы сами поедем в этот его баронский замок, и я подробно объясню ему, какая это честь — быть твоим сыном.
Вернон посмотрел на Иорвета и вымученно улыбнулся.
— Ты правда готов это сделать? — спросил он, и эльф устало закатил глаз.
— А ты надеялся, что я буду заламывать руки и обвинять тебя в измене в те времена, когда мы еще даже не были знакомы? — спросил он, прикинувшись уязвленным, — как несправедливо это было бы с моей стороны, учитывая, что мы оба знаем, кто такая Виенна.
Иан вдруг рывком поднялся из кресла и приблизился к родителям. Те, словно забывшие, что он тоже был с ними в одной комнате, посмотрели на юного эльфа удивленно.
— Я думаю, он врет, — заявил Иан твердо, — или заблуждается. Вы совсем не похожи — ни лицом, ни манерами — ничем. Гусик прав, Лилия эта могла залезать в штаны каждому, с кого снимала мерки.
Иорвет, выпустив Вернона из объятий, развернулся к Иану, и Гусик на мгновение испугался, что отец отвесит сыну оплеуху.
— Может, так и было, — вместо этого заявил Иорвет, — а еще, может быть, Виенна просто выбирала один типаж мужчин, с которыми спала. Без этого шрама, не такой уж я уникальный. И матушка Вернона могла пасть жертвой не одного только барона Кимбольта, чтоб ему на том свете гнить. Правда в том, мой мальчик, что никто не может быть до конца уверен, что кто-то приходится ему отцом по крови. — он с улыбкой глянул на Гусика, и тот, неизвестно отчего, вдруг покраснел, — ну, кроме тебя, Гусик.