— И меня? — подал голос Юлиан аэп Эренваль, и Вернон вдруг тихо рассмеялся.
— Прекращай полоскать чужих матерей, Иорвет, — пожурил он эльфа, — имени твоего папаши ты мне за двадцать лет так и не сподобился раскрыть.
— Может быть, я сын самого Исенгрима Стального Волка, — гордо вскинул голову Иорвет, не скрывая широкой улыбки, — или Филавандреля с Белых Кораблей. Выбирай любого — не ошибешься.
— Ври, да не завирайся, — отмахнулся Роше, потом наконец тоже повернулся к Иану, — прости нас, малыш, за всеми этими новостями я забыл толком с тобой поздороваться. Не бери всего этого в голову, я и сам пока не знаю, что обо всем этом думать.
Он раскрыл юному эльфу объятия, и тот, секунду помедлив, шагнул к человеку и обнял его в ответ.
— Думаю, мы загостились, — заявил Иорвет, — пойдем домой? — он протянул руку, и Юлиан тут же подбежал и ухватился за нее, — Ани пошлет за нами, когда будет готова поговорить. Иан, ты с нами?
Гусик вдруг испугался, что вот-вот те, кого Ани назвала его семьей — и кто ею и впрямь являлся — разойдутся и оставят его совсем одного. Но напрашиваться в гости к Роше и Иорвету было глупо — никто из них не был ему кровным родственником. Иан, однако, покачал головой.
— Я останусь с Гусиком, — твердо сказал он, — но, если он захочет, мы придет к вам вечером. Только скажите, куда.
Иорвет кивнул, потом секунду постоял неподвижно и быстро обнял сына на прощание.
— Тогда — до встречи, — подытожил эльф, — рад был встрече, Фергус. Надеюсь, ты придешь к нам в гости.
Гусик, заметив, каким счастливым стало вдруг от этих простых слов лицо Роше, поспешил кивнуть.
Когда они с Ианом наконец остались наедине, юный эльф шагнул к Фергусу и прильнул к нему всем телом.
— В кресло, — скомандовал Иан, чуть толкнув молодого Императора в плечо. Тот, не успев возразить, повиновался. Эльф же, остановившись перед ним, тягуче опустился на колени и по-хозяйски потянул руки к шнуровке на его брюках. Фергус неловко поерзал в кресле. На этот неожиданный страстный напор его тело, конечно, тут же отреагировало совершенно однозначно, но молодой Император сумел сохранить остатки разума.
— Дверь, — шепнул он, облизнув губы. Едва ли кто-то, кроме Ани, мог ворваться в этот кабинет без стука, но представать перед супругой в таком виде Фергусу совершенно не хотелось. Иан усмехнулся, махнул рукой, и Гусик услышал щелчок замка — юный эльф применил магию, даже не произнося заклинание. Постоянно имея дело с чародеями, молодой Император прекрасно знал, как это было сложно — даже для такого обманчиво простого действия. — Ты занимался магией, — пальцы Иана вернулись на исходную позицию, и брюки уже почти капитулировали, но Гусик все еще старался сохранить рассудок, — все это время, пока путешествовал — ты учился?
Иан поднял на него потемневшие от возбуждения глаза и, облизнув губы, улыбнулся.
— О, мой милый, я все тебе покажу, — пообещал он, — позже.
Шнуровка была побеждена, Иан приспустил край хлопкового белья, выпуская уже почти полностью восставший член Фергуса на волю. Император откинулся в кресле и прикрыл глаза — дальнейшие расспросы, да и вообще любые разговоры, стремительно теряли смысл. Он задышал горячо и часто, чувствуя, как вокруг него смыкаются горячие влажные губы Иана. Сложно было предположить, где юный эльф этому научился, да и думать об этом совершенно не хотелось. Он погрузил Фергуса дальше в рот, втянул щеки, создавая лишнее сопротивление, дразня его, и у Гусика перед глазами все поплыло. Он вцепился пальцами в подлокотники, опасаясь, что иначе опустил бы руку на макушку Иану, заставляя его действовать быстрее и забирать глубже, но юному эльфу его помощь была и не нужна. Он ласкал его быстро, без оглядки, помогая себе пальцами, когда выпускал почти до конца, чтобы через секунду снова насадиться на Гусика ртом, не давая ему отдышаться. Фергусу потребовалось всего несколько минут, чтобы почувствовать, что он забалансировал на грани, и в самый ответственный момент, когда фитиль его страсти почти догорел, Иан отпустил его. Тяжело дыша, почти ничего не видя перед собой, Фергус не успел заметить, как юный эльф оказался на нем сверху, оседлав бедра. Он направил Гусика в себя одной рукой, второй — крепко ухватился за его плечо, вскрикнул, опустившись до конца, и наконец замер, дрожа и тяжело дыша. Фергус отчаянно распахнул глаза, силясь поймать взгляд возлюбленного, и Иан посмотрел на него, улыбаясь странной, какой-то смазанной улыбкой на припухших алеющих губах.
— Мой, — выдохнул юный эльф, начиная короткие резкие движения бедрами, — мой или ничей. — И Фергус готов был ответить ему теми же словами, если бы мог выдавить из себя что-то, кроме глубоких влажных стонов — он был уже на опасной грани, но за миг до конца взор Иана вдруг прояснился. Он посмотрел на Фергуса в упор, серьезно и прямо, — Я убью любого за тебя, — выговорил он очень четко, и мир вокруг погрузился в сияющий свет.
Кольцо на пальце Фергуса не дрогнуло.
========== На службе Отечеству ==========
Поначалу Эренваль был всерьез уверен, что ни с кем не станет делиться тайной, свалившейся на него и связавшей по рукам и ногам, но Шани, с которой он разговаривал через мегаскоп каждый вечер, очень быстро раскусила его. Ее проницательность и умение чутко ощущать любые изменения в состоянии и настроении супруга всегда восхищали Эренваля, и за последние три года она отточила эти умения почти до совершенства и использовала их при любом удобном случае. Должно быть, так Шани хотела наверстать все упущенные годы, когда они ходили друг мимо друга, обмениваясь ничего не значащими фразами и взглядами, не решаясь переступить границу близости, самим себе признаться в любви друг к другу. Но теперь, когда самая главная граница была давно пройдена, Эренваль ничего не мог утаить от жены — и по большей части, совершенно этого не хотел.
Но тот секрет, которым его связали, был слишком опасным, слишком непонятным, и мог грозить не только ему самому, но и тем, кого он решился бы посвятить в него. Но Шани раскрыла его слишком быстро. В первые несколько дней Эренваль старался не подавать вида, что что-то не так. Разговаривал с женой непринужденно, расспрашивал о ее работе и здоровье, о том, как поживал Юлиан и хорошо ли себя вел, но должно быть, ответы на ее вопросы оказались слишком скупыми и размытыми, и эльф слишком старался свернуть беседу, как только разговор заходил о его делах, и Шани заподозрила неладное.
Из-за деликатной природы его работы, супруга никогда не стремилась допытаться до правды, если Эренваль не хотел чем-то с ней делиться. Государственные дела Шани не слишком интересовали. Она знала — ее муж, пользовавшийся исключительным доверием со стороны Императора, выполнял важную миссию на неспокойных территориях, рискуя жизнью каждый день, а потому не желала обычно ставить его в сложное положение, заставляя выбирать между верностью жене и Отчизне. Но то, что случилось одной самой обычной ночью, не вписывалось в понятия его привычной деятельности — вообще ни во что не вписывалось, если на то пошло, и Эренваль, просыпаясь каждое утро, еще продолжал робко надеяться, что все случившееся просто приснилось ему.
Но как бы ему ни хотелось верить в обратное, факт оставался фактом — в его доме поселилась принцесса Лита вар Эмрейс на пару со своим ручным вампиром, представившимся Детлаффом. Встреться Эренвалю такой поворот сюжета в одном из приключенческих романов, или расскажи ему это кто-то за бокалом вина на скучном приеме в Венгербергском дворце, он только посмеялся бы. В реальной жизни — опасной, нестабильной, но по большей части, довольно скучной и однообразной — такого просто не могло произойти. Принцессам было место в королевских чертогах под пристальным взглядом стражи и слуг. Судьба дипломата же включала в себя бесконечные однообразные переговоры, визиты на официальные мероприятия и пристальные недоверчивые взгляды возможных врагов Империи. И две эти линии никогда не должны были пересекаться. Не говоря уже о том, что едва ли хоть одному нильфгаардскому дипломату до сих пор приходилось давать приют беглому высшему вампиру, готовому убить кого угодно по приказу маленькой принцессы. А Детлафф был вполне на это способен — в этом можно было не сомневаться.