— Я понимаю, — кивнул Эренваль и опустил глаза. По всему выходило, что полная осведомленность ставила любимую в еще более шаткую позицию, чем прежнее незнание, и эльф уже начинал жалеть, что не продолжил молчать до конца.
— Пожалуйста, будь осторожен, — Шани подалась вперед и протянула руку, будто надеялась коснуться щеки мужа через мерцающее изображение, и он протянул ладонь в ответ, мазнув кончиками пальцев по трепещущему лицу жены, чуть сбивая магический сигнал.
— Я стараюсь, любимая, — заверил он Шани, — вообще-то, этот вампир, если его не злить, не так уж плох. Мы, можно сказать, даже подружились.
Шани замолчала на мгновение, потом тихо рассмеялась.
— Твоя главная проблема, Эренваль, — заявила она, — это потрясающее умение заводить неподходящие знакомства.
— Мой отец до сих пор говорит то же самое в отношении тебя, любовь моя, — улыбнулся Эренваль в ответ.
Строго говоря, Эренваль вовсе не соврал, когда сказал, что ручной вампир принцессы на деле оказался не так уж страшен. Когда первый шок от знакомства с ним прошел, и Детлафф убедился, что хозяин дома не представляет опасности для его маленькой госпожи, он постарался стать хорошим и деликатным гостем — больше не появлялся из ниоткуда перед Эренвалем и не угрожал прикончить его за неосторожное слово или действие. В первые дни эльф вовсе его не видел. Лита говорила, что Детлафф всегда был где-то рядом, и от этого утверждения Эренвалю было, конечно, сильно не по себе, но его присутствия он почти не ощущал. Вампир входил в комнаты через обычные двери, предварительно постучав, большей частью молчал и не вмешивался, когда принцесса требовала у хозяина свежих фруктов на завтрак или почитать ей сказку перед сном.
Сама Лита была избалованной и требовательной, но Эренваль, отец маленького Юлиана, пусть и не проводил с сыном столько времени, сколько хотел бы, знал, как управляться с детскими капризами. Принцесса быстро оценила его умеренную покорность и приняла простые правила — ложилась в постель, когда он велел, не возражала, когда он заставлял ее съесть суп на обед, и больше не стремилась сбежать. Она и сама, должно быть, понимала, что идти ей некуда, раз домой возвращаться ей не хотелось.
Пока Эренваля не было дома, принцесса исследовала его дом вдоль и поперек, но секретные документы ее, конечно, не интересовали, и бардак в его вещах она навела лишь в самый первый раз. Хозяин, конечно, не решился ее отчитывать, но, должно быть, расстройство его было так красноречиво написано на лице, что Лита сама, может быть, испугавшись, что ее погонят прочь, может быть, от скуки, предложила навести порядок. С тех пор, если она и залезала туда, куда не следовало, почти не оставляла за собой следов.
Лита нашла на столе Эренваля миниатюры, написанные его рукой, с изображением Шани и Юлиана, и вечером расспросила хозяина, кто это такие. История любви эльфа и его супруги так поразила маленькую принцессу, что она по-настоящему прослезилась, когда повествование дошло до момента, на котором Эренваль распахнул дверь комнаты Шани в Университете, и обнаружил ее на пороге — бледную, заплаканную и с большим животом — а она бросилась ему в объятия. Над историей обретения Юлианом его совершенно неэльфского имени принцесса смеялась до слез, а Детлафф, безмолвно внимавший рассказу из темного угла, вдруг предложил Эренвалю перекинуться в гвинт.
С того вечера эльф и вампир начали разговаривать куда чаще. Даже Пепита, большая черная кошка Эренваля, распознала в Детлаффе друга, хотя обычно сторонилась незнакомцев и иногда яростно шипела даже на хозяина, если была не в духе. Но во время одной из партий в гвинт, она подошла к стулу, на котором восседал вампир, потерлась о его ногу, а потом вспрыгнула ему на колени и проспала на них до самого конца вечера. Это был знак невероятного доверия, и Эренваль принял ее экспертное мнение за истину.
Детлаффа тоже заинтересовали миниатюры Эренваля, он похвалил точность техники и четкость мазков, а потом попросил хозяина раздобыть для него обрезков льняной ткани и цветных ниток. Эренваль, пусть и удивился такой просьбе, выполнил ее, и Детлафф начал учить Литу вышивать. Принцессе искусство это давалось с трудом — ей отчаянно не хватало терпения, но по вечерам, когда взрослые садились за очередную карточную партию или за шахматную доску, она покорно устраивалась на маленькой скамеечке у ног Детлаффа, дожидалась, пока Пепита приходила и укладывалась рядом с ней на ковер, и, сосредоточенно высунув язык, вышивала голубые назаирские розы, полностью отдаваясь этому нехитрому занятию.
Жизнь входила в странное, но вполне мирное русло. Днями Эренваль был занят своей работой, но, когда возвращался домой, его встречали с радостью и нетерпением — и не только потому, что он приносил Лите маленькие подарки и угощения, прихваченные по пути из дворца в Ратушу. После появления в его жизни принцессы и ее спутника, Эренваль был вынужден отказаться от приходящих слуг и кухарки, но Детлафф неожиданно продемонстрировал способности кулинара, и каждый вечер эльфа дома ждал горячий ужин и приятная компания.
Лита подарила Эренвалю собственноручно вышитый букет роз, не скрывая гордости за свое творение, и эльф горячо похвалил ее, не обращая внимания на неровные стежки и совершенно неприглядную оборотную сторону вышивки, а в ответ предложил написать портрет принцессы. Та, конечно, согласилась. Он рисовал ее при искусственном свете, и девочка была очень непоседливой натурщицей, но Эренваль привык общаться с коронованными особами, не желавшими долго сидеть на одном месте, и портрет получался очень похожим на оригинал — Лита, во всяком, случае, была крайне довольна результатом, хоть и попросила дорисовать еще и Пепиту, а самой себе добавить красивых украшений на шею, корону и новое платье — без нарядов маленькая гостья и впрямь сильно тосковала.
Эренваль не отважился отправиться к одному из столичных портных и заказать у него платье для грустной принцессы, это выглядело бы слишком подозрительно — над ним и так начали подшучивать знакомые лавочки, спрашивавшие, не завел ли эльф любовницу, для которой покупал все эти сладости и фрукты. Эльф все же заказал ожерелье и диадему у местного ювелира-краснолюда, решив соврать, что готовит подарок жене — и это хотя бы походило на правду. Но вот платьице девичьего размера Шани подошли бы вряд ли, а Юлиан был для них слишком мал — к тому же мальчишкой, пусть и стремился стать знаменитым артистом.
Проблему решил Детлафф. Он велел Эренвалю раздобыть отрез шелка и кружев, и за пару вечеров, пока эльф заканчивал портрет, сшил для Литы прекрасное новое платье, которым принцесса осталась очень довольна.
Эренваль понятия не имел, как долго суждено было продлиться их мирному совместному существованию. Яссэ больше не появлялся и даже не выходил на связь, и планы его оставались для эльфа загадкой. Он получал новости, приходившие из Нильфгаарда, Темерии и Редании, знал, что на Севере готовились большие перемены, но вписать в них маленькую принцессу Литу все еще не мог, сколько бы ни размышлял.
Весть о смерти королевы Адды взволновала общественность Венгерберга — наместница собрала экстренное заседание совета, но на нем Эренваль узнал лишь, что теперь власть в свободном королевстве отойдет к какому-то дальнему родственнику почившей правительницы. Пока было неясно, как это повлияет на политику Нильфгаарда, но от отца эльф узнал, что ему следовало готовиться к переезду в Третогор, чтобы быть поближе к событиям. С одной стороны, это была добрая весть — она означала, что скоро Эренвалю предстояло воссоединиться с Шани и Юлианом — супруга могла поселиться в столице Редании, не бросая работы в Университете. Но с другой стороны, оставалось неясным, что в этом случае ждало маленькую принцессу и его спутника. Эренваль предполагал, что Яссэ заберет Литу — или ее роль в происходящем станет более понятной. Может быть, поняв, что загостилась, Лита сама решит вернуться в родительский дом. Одно было ясно — в Третогоре малышке и ее вампиру делать было решительно нечего. Но пока все оставалось по-прежнему, и каждый следующий день был похож на предыдущий. Коронация нового правителя Редании была назначена, но никаких распоряжений из Нильфгаарда Эренваль пока не получал.