Теперь он с радостью и легко рассказывал Шани о своем житье-бытье в странной компании, а однажды, когда Лита поинтересовалась, куда это перед сном пропадает ее новый приятель, Эренваль решился даже позволить ей познакомиться со своей женой.
Шани, ничуть не демонстрируя ни удивления, ни подозрений, поговорила с принцессой приветливо, расспросила ее о том, не надоедал ли ей Эренваль, «а то он бывает таким занудой!», и не скучала ли Лита по родителям. На этом вопросе принцесса заметно погрустнела, и эльф даже заволновался — не выкинет ли она что-нибудь непредвиденное. Но Лита лишь со вздохом призналась:
— Папочка без меня, должно быть, болеет. Вот бы узнать, как у него дела.
Той ночью Лита никак не хотела засыпать, отказалась от обычной сказки и даже заплакала, уткнувшись лицом в подушку. С момента, как она сбежала из-под надзора чародейки, прошло без малого две недели, и, похоже, наприключавшись, принцесса начинала тосковать по привычным вещам и по родителям. Эренваль не стал давить на нее и предлагать отправить ее домой, решив, что тоска должна была сформироваться и расцвести сама, до той точки, когда девочка сама бы пожелала вернуться. Может быть, это не вписывалось бы в туманные планы Яссэ, но Эренваль решил, что поможет Лите вернуться по первой ее просьбе. Пусть бы даже пришлось объясняться с матерью принцессы и предстать перед ее братом с ответом за свои дела. И в этом, похоже, Детлафф был с ним безмолвно согласен.
Когда принцесса наконец заснула, Эренваль решился даже поговорить с вампиром об этом. Он так и не понял, как именно гости были связаны между собой, и почему Детлафф вообще следовал за Литой по пятам, исполняя малейшую ее прихоть, но ответ на этот вопрос в свете всего произошедшего был не так уж важен. Куда важнее было узнать, готов ли сам Детлафф был предстать пред очи бывшего Императора, вернув ему Литу. Положение вампира во всей этой истории оказывалось куда более шатким, чем положение Эренваля.
— Если нужно, я возьму на себя всю ответственность, — заявил он, повинуясь внезапному порыву — в синих глазах Детлаффа стояла такая глубокая, неутолимая грусть, что Эренваль понял, что просто должен это предложить, — думаю, если я верну Литу отцу с матерью невредимой, они не станут уточнять, как вообще она у меня оказалась. Важно, что она сбежала от чародейки по собственной воле, а все остальное…
— Не нужно, — спокойно ответил Детлафф, — ее отец знает, что я следую за Литой, и что сбежала она благодаря мне. Он не смог бы причинить мне вреда, даже если бы захотел. Меня тревожит совсем другое.
Что именно было предметом его волнений, вампир не уточнил, а Эренваль не отважился спросить. Наутро Лита снова была спокойна, даже весела, и поднимать тему покинутых родителей вновь не собиралась. Эльф решил, что свяжется с отцом и узнает у него о здоровье бывшего Императора, чтобы хоть так порадовать принцессу, пусть даже его внезапный интерес показался бы родителю странным.
В своем венгербергском доме Эренваль и раньше принимал гостей очень редко. Он жил в столице Аэдирна на правах имперского дипломата, занимал заметное место при дворе наместницы и в силу своей деятельности много с кем водил знакомства, но тесных связей заводить не спешил, если на это не поступал прямой приказ от Императора. Его жилище было защищено от порталов, и войти в него можно было либо через парадную дверь, либо в специально отведенном для этого помещении, и внезапных вторжений Эренваль никогда не опасался. Мало кому вообще было до него дело, и это было главным его преимуществом долгие годы. Его не воспринимали всерьез, чаще не замечали или намеренно игнорировали, давая возможность эльфу слушать и наблюдать за тем, что многим его коллегам было просто недоступно. Потому такой удивительной для Эренваля была просьба Фрингильи Виго, одной из самых известных имперских чародеек, о встрече.
До эльфа доходили известия о том, что Император Фергус вступил в практически прямую конфронтацию с магами, но это относилось скорее к сфере деятельности его отца, сам же Эренваль к внутренним делам Империи имел мало отношения. Он предполагал, однако, что Фрингилья решила действовать через него, надеясь повлиять на Риннельдора — затея эта была обречена на провал. Отец не прислушивался к мнению сына и в менее важных вопросах, даже делать из Эренваля предмет шантажа могло оказаться бессмысленно. Мастер Риннельдор привык к подобным угрозам, и готов был пожертвовать благополучием отпрыска во имя Отчизны.
Эренваль предложил Фрингилье встретиться на нейтральной территории — за пределами Венгерберга, буде на то ее воля, но чародейка настаивала на личном визите. Достойных причин ей отказать и не вызвать подозрений эльф не нашел, а потому накануне ее визита серьезно попросил Литу и Детлаффа спрятаться и не показываться чародейке на глаза. Маленькая принцесса, сбежавшая уже от одной магички, не горела желанием встречаться с ее коллегой, и потому легко согласилась. Эренваль же пообещал избавиться от непрошеной визитерши поскорее.
Фрингилья явилась под вечер, и хозяин проводил ее в кабинет, демонстрируя этим, что скрывать ему от нее совершенно нечего. Здесь хранились все письма и донесения из столицы и провинций, но от соотечественницы их прятать ему было не нужно — чародейка и так была, должно быть, в курсе всей его нехитрой деятельности.
Фрингилья отказалась от предложения что-нибудь выпить или съесть пирожное, но разговор начала издалека. Добрых десять минут они болтали о ситуации в Редании, обсуждали нового короля, готового вот-вот взойти на трон, но и здесь Эренваль не смог ни рассказать, ни узнать слишком много. Виктор Реданский, молодой выскочка, как называла его Фрингилья, появился на политической арене невесть откуда, и чародейка видела в этом явную руку Филиппы Эйльхарт, советницы прежней королевы и главы Северной Ложи Чародеев. Эренваль вынужден был с этим согласиться — о Филиппе он знал не слишком много, во время Зимней войны в Венгерберге ее имя значилось среди тех, кого уничтожить нужно было в первую очередь, наряду с Императором Эмгыром и обеими королевами-сестрами.
— Очередная марионетка Филиппы, — скривила губы Фрингилья, сверля Эренваля тяжелым прямым взглядом, — едва ли замена одной коронованной головы на другую что-то сильно изменит. А вот нам бы хотелось куда более серьезных изменений — на благо Империи, конечно.
Эренваль хотел было уточнить, кому это «нам», но быстро понял, что речь идет о нильфгаардском сообществе чародеев, и не стал возражать.
— Мы слишком поздно узнали о планах отправить принцессу Литу в Аретузу, — продолжала Фрингилья, не дождавшись от собеседника никакой реакции, — но, как выяснилось, до школы она так и не добралась, и нахождение ее осталось неизвестным. Говорят, она пропала из дома той, кто ее сопровождала, и Ложа уже с ног сбилась, разыскивая ее.
Эренваль надеялся, что лицо его не выдало взметнувшегося в нем волнения. Предмет интереса Фрингильи становился кристально ясным, но то, почему пришла с этим разговором она именно к нему, оставалось загадкой. Может быть, это тоже было частью плана Яссэ? Но почему тогда он сам не явился, чтобы предупредить Эренваля?
— Император уже в курсе исчезновения его сестры? — решил осторожно уточнить эльф.
— Нет, — мотнула головой Фрингилья, потеребила пальцами цепочку золотого ожерелья на шее, — и я предпочла бы, чтобы это так и оставалось. Ее родители тоже пребывают в уверенности, что Лита добралась до школы в целости и сохранности. Нам не нужно вмешательства имперской разведки — эти неумехи только спутали бы все следы.
— Тогда зачем вы пришли ко мне? — напрямик спросил Эренваль, — я не отношусь к силам разведки, но мои возможности по поиску принцессы весьма ограничены. Едва ли в Венгерберге о ней знают больше, чем в Нильфгаарде. А я — дипломат, а не следопыт.
— И все же мне кажется, вам могло стать что-то известно, — улыбнулась Фрингилья и наклонилась чуть вперед, взглянув прямо в глаза Эренвалю, — вы — дипломат и не покидали Венгерберг последние несколько месяцев, но вы — сын своего отца. И я уверена, реши он спрятать принцессу где-то за пределами Нильфгаарда, непременно обратился бы к вам.