— Ты не можешь этого утверждать, — заявил, меж тем, Лютик, воодушевленный собственной идеей, — и, если ты не хочешь поискать ее, я сам поищу. Подожди здесь, подержи коней.
Проклятый бард развернулся на пятках и сделал пару стремительных шагов прочь — снег, словно повинуясь его воле, начинал редеть, и видимость вокруг прояснялась. Геральт выругался сквозь зубы — он ни за что не станет потакать подобным прихотям скучающего спутника. Если ему охота было тащиться в горы и искать гнездо гарпий — пожалуйста, ведьмак и впрямь мог подождать его здесь. А потом все равно отправиться следом, чтобы найти его тело…
— Ладно, — вздохнул он, — поищем. Но потом ты заткнешься, и я ни слова от тебя не услышу до самого Венгерберга, понял?
Лютик с победной улыбкой повернулся к нему — и Геральту ужасно захотелось ему врезать.
За поворотом тропы обнаружилась ниша, защищенная от ветра, и здесь они оставили лошадей — Геральт с удовольствием оставил бы в ней еще и Лютика, но тот, конечно, увязался за ним. Горные кручи вокруг больше не были неприступными и отвесными — даже с раненной рукой ведьмак легко карабкался по ним вверх, а в барде, ведомом собственным вдохновением, обнаружилась по-настоящему обезьянья ловкость — один раз он даже оказался на очередном каменном выступе первым и подал руку спутнику, помогая ему взобраться. Одно радовало — стая гарпий и неведомая чародейка, томившаяся у них в плену, похоже, начисто стерли из сознания барда мысль о соблазнении прекрасной Рии. Геральт уже начинал надеяться, что жертва похищения и впрямь существовала, и в благодарность за спасение согласилась бы подарить поэту материал для парочки баллад и дюжины сонетов. По крайней мере, тогда у их похода появился бы какой-то смысл.
Вокруг стояла полная тишина — гнездовища гарпий сложно было не услышать за версту, но сейчас до чуткого ведьмачьего слуха не долетало ни визгов, ни писка птенцов, ни шелеста крыльев. Ветер выл в ущельях, снег почти прекратился и небо расчищалось — и больше ничего.
На тело они наткнулись через четверть часа поисков. Оно — поломанное и безжизненное — лежало между двух невысоких острых скал и почти сливалось с темно-серым камнем. Геральт заметил его первым и, оставив Лютика позади, поспешил к находке. Оказалось, чародейка все же существовала. Очень знакомая — и очень мертвая чародейка.
— Ебаный балет, — сообщил Лютик из-за плеча ведьмака, подойдя ближе, — да это же Фрингилья.
От этого похода Геральт уже ожидал чего угодно — и даже найди они саму пресловутую Рию, высиживающую яйца гарпий, он, пожалуй, удивился бы меньше. Фрингилья лежала, раскинув руки, откинув голову далеко назад, и на ужасной ране у нее на горле запеклась багровая корка крови. Платье было разорвано — видимо, гарпии потрудились сорвать с нее не только магическое ожерелье, но и кусочки золотой парчи с отделки — но лицо и тело, за исключением раны на шее, остались нетронуты — крылатые твари брезговали мертвечиной, а это значило, что Фрингилья оказалась в горах уже мертвой, как камни, на которых лежала. Геральт присел рядом с ней — проверять признаки жизни было бессмысленно, но он все равно ощупал бездыханное тело.
— Лежит здесь уже пару дней, — прокомментировал он, — окоченела — хотя, здесь холодно, может быть, и меньше.
— Это гарпии ее так? — осторожно спросил Лютик, глядя на зияющий разрыв на горле во все глаза. Геральт придирчиво осмотрел раны.
— Нет, — ответил он, — нанесено когтями, куда более длинными, чем у гарпий, нет следов зубов или синяков — она не сопротивлялась. Похоже, даже не поняла, что ее прикончило, — на мертвом лице Фрингильи застыло удивленное выражение, посиневшие губы были полуоткрыты, мутные глаза — распахнуты. — Умерла в другом месте, — продолжал исследования Геральт, — иначе здесь все было бы залито кровью. Похоже, ее выбросили сюда через портал или принесли по воздуху.
— Поссорилась с кем-то из подружек? — предположил Лютик, стараясь, чтобы голос его звучал почти шутливо, но, конечно, у него ничего не вышло.
— Понятия не имею, — покачал головой Геральт и встал, — Идем отсюда. Нам тут больше нечего делать.
— Погоди, — Лютик перехватил его руку, и пальцы его оказались почти такими же ледяными, как у Фрингильи, — мы же не можем ее тут бросить?
— Почему? — мрачно спросил Геральт, не оборачиваясь к другу и прекрасно понимая, что он прав, — она мертва, ей все равно.
— Геральт, — Лютик укоризненно покачал головой, — после всего, что между вами было, ты мог бы проявить побольше сочувствия.
— Я могу ее сжечь, — предложил Геральт, — или разбить знаком какой-нибудь камень и похоронить ее под обломками.
Лютик молчал, печально глядя на тело колдуньи, потом трагически вздохнул.
— Мы ведь неплохо ее знали, особенно ты, — сказал он после паузы, — думаешь, она хотела бы, чтобы ее тело осталось лежать посреди этих жестоких скал?
— Предлагаешь отнести ее в Венгерберг? — мрачно спросил Геральт.
— Почему бы и нет! — воодушевился мгновенно Лютик, — мы передадим ее Беа, тамошней наместнице, а она пускай известит Императора о кончине одной из его чародеек. Может быть, тебе даже заплатят.
— За что? — поинтересовался Геральт, но, даже продолжая упираться, он уже аккуратно поднимал окоченевшее тело с камней. Неподатливая мертвая плоть омерзительно похрустывала, и ведьмак даже испугался, что сейчас тонкая талия чародейки просто переломится в его неосторожных руках.
— За поиск ее убийцы, конечно! — ответил Лютик. Он робко протянул ладонь и смахнул с черных волос колдуньи снежную пудру, потом, помедлив секунду, попытался закрыть ей глаза, но мертвые веки слишком заледенели, и рука Лютика упала обратно, — Если кто-то покусился на жизнь самой Фрингильи Виго, опасность может угрожать и другим чародейкам! А то и самому Императору. Неужто судьба маленького Фергуса тебя совсем не волнует?
— Как бы маленький Фергус сам не велел ее прикончить, — буркнул Геральт мрачно, — сомневаюсь я, что это все — чистая случайность. А папаша его такими методами не брезговал. У кого еще хватило бы сил и влияния убить саму Фрингилью Виго?
— Как насчет королевы Адды и ее чародейки? — предложил Лютик. Пока они спускались обратно к тропе, он успел сбросить с себя тревожную нерешительность, и голос его снова звенел энтузиазмом. Их общая знакомая была жестоко убита, и это могло стать прекрасной темой для новой элегии.
— Если они в этом замешаны, нам точно лучше в это не лезть, — заметил Геральт хмуро, — но стоит, пожалуй, предупредить Йеннифер. Если она пошла за помощью в поисках Литы к Ложе, то следующим телом, которое мы найдем, может стать…- он осекся, поняв вдруг, что сам завел себя в смысловую ловушку. Он не верил до конца, что к смерти чародейки приложил руку кто-то из Ложи, но сама мысль о том, что вместо Фрингильи он мог сейчас нести на руках окоченевший труп Йеннифер, заставила все в Геральте неприятно перевернуться. Проклятый бард, только и умел, что сеять панику.
Уложить тело на седло оказалось делом непростым. Геральт завернул чародейку в свой плащ и постарался перекинуть ее поперек, но останки оставались для этого слишком твердыми. Пришлось постараться прежде, чем неудобный сверток был надежно закреплен, и можно было продолжать путь. Теперь ехали молча, и ведьмак через какое-то время почувствовал, что сам готов уже начать разговор — любой, даже самый бессмысленный и глупый — лишь бы не возвращаться мыслями к ужасному видению — вот они заворачивают за уступ, а там, поломанная и изувеченная, лежит Йеннифер — лежит и не просыпается, сколько бы он ее ни звал.
Тропа теперь шла все время вниз. Скалы вокруг стали ниже, а дорога под копытами из каменной превращалась в утоптанный земляной тракт. Солнце разогнало облака и стояло почти в зените.
— Странно, — вдруг сказал Лютик, и Геральт, погрузившийся в невеселые размышления, даже вздрогнул от неожиданности, — вороны? Так близко к горам?
Ведьмак поднял голову и огляделся. Спутник был прав — по обеим сторонам дороги на редких каменных выступах рассаживались, слетаясь со стороны долины, большие черные птицы и провожали путников любопытными взглядами круглых темных глаз — совершенно безмолвные, будто надеялись чем-то у них поживиться.