— Из-за которых Йеннифер подняла тогда такой шум, — договорил за него Вернон. Он все больше хмурился, а Иорвета при взгляде на него вдруг пробил озноб. Только прочтя первое письмо Иана, он обрадовался, даже воодушевился тем, что сын не тратил времени впустую, не бросил выбранного пути и упорно шел по нему, пусть и почти никого не ставя в известность. Но то, что случилось во дворце, заставило Иорвета задуматься и встревожиться — о Магии Огня он ровным счетом ничего не знал, и понятия не имел, стоило ли верить опасениям Йеннифер. Чары эти были под запретом не только для Знающих, но и для человеческих чародеев, и на то, должно быть, существовала веская причина. Иан же — слишком юный, чтобы принимать осмысленные решения, мог поддаться очарованию неизведанной силы и отдаться ей, не думая о возможных страшных последствиях. Но с другой стороны, и слова чародеек Иорвет привык делить на сотню, никогда до конца не доверяя их мнению, и теперь смотрел на Вернона, чтобы в свою очередь дождаться, что он разубедит и успокоит его.
Но Вернон выглядел слишком встревоженным. Он встал из-за стола, подхватил с пола свою рубаху, натянул ее и не спешил садиться обратно.
— Эта магия опасна и непредсказуема, — проговорил он неуверенно — в чародейских делах человек понимал не больше Иорвета, и сейчас их разговор грозил превратиться в дискуссию слепого с глухим, — почему он мне об этом ничего не писал?
Иорвет пожал плечами.
— Думаю, отвечай я на его письма, он и со мной был бы осторожней в откровениях, — заметил он, потирая руками мерзнущие плечи. — Иан не совершал ничего страшного, используя эти чары. Он писал о своих упражнениях — о том, как проращивал пшеницу в ладонях и учился открывать порталы. Любой ученик мага этим занимается. Но там, во дворце… — Иорвет сглотнул — за всеми волнениями прошедших дней об ожоге Зяблика они успели позабыть. След от него почти совсем исчез с щеки мальчика даже без целебных примочек, и Вернон, должно быть, решил, что тот просто переел сладкого, — Иан показывал фокус с огнем — и обжег Юлиана. Зяблик сам виноват — потянулся за волшебной пламенной птичкой… Но я испугался. По-настоящему испугался собственного сына, понимаешь?
Вернон на этот раз долго молчал. Видя, что эльф начинает дрожать от внезапного холода, он поднял с пола собственную куртку и укутал ею плечи Иорвета, потом все же уселся рядом на скамью и сцепил пальцы в замок на столе перед собой.
— Мы должны поговорить с ним, — наконец вынес человек вердикт, — без этого рано делать какие-то выводы. Едва ли Иан хотел причинить Юлиану вред — это была случайность, наш сын, должно быть, не очень хорошо пока контролирует свои силы. А потом, наверно, нужно спросить совета у какой-нибудь чародейки. Он ушел от Яссэ и, вероятно, захочет, учиться у кого-то из них.
Иорвет кивнул, не глядя на человека, плотнее кутаясь в его куртку. Все, что он говорил, было разумным и правильным, должно было его успокоить, но отчего-то спокойствия не наступало, и к тревоге добавилось еще одно неприятное тянущее ощущение — чувство вины. Он три года ничего не хотел знать о своем сыне, хотя был единственным, кто мог действительно что-то изменить, посоветоваться и добыть информацию гораздо раньше, найти нужных людей и нужные слова для Иана. Но ничего этого в своей усталости Иорвет не сделал, а теперь надеялся переложить ответственность на плечи Вернона, который, конечно, не пропустил ни единого письма от Иана.
— Если он не придет завтра, — наконец сказал эльф, стараясь, чтобы голос звучал решительно, — я сам вернусь во дворец и найду его.
— Он придет, — улыбнулся Вернон и снова сжал его ладонь. От уверенности, зазвучавшей в его тоне, Иорвету захотелось расплакаться.
Человек, впрочем, оказался прав. Иан и Гусик явились на следующий же день вскоре после захода солнца. Юный Император, храня свое инкогнито, пришел замотанным в плащ с ног до головы, но хотя бы без взвода рыцарей-стражей за спиной. Иан же сменил свой костюм бродячего артиста на простой нильфгаардский дублет, замшевые бриджи и высокие кожаные сапоги, и в этом наряде выглядел таким взрослым, что у Иорвета при взгляде на него засосало под ложечкой. Выгоревшие на солнце волосы сын теперь носил в небрежной свободной косе, которую то и дело перебрасывал с плеча на плечо, и старый эльф узнавал в этом жесте самого себя во времена далекой юности. Оба юноши выглядели немного усталыми, но приветствовали хозяев с радостными улыбками. Вернон так крепко обнял сперва сына, а потом его спутника, что Фергус, явно отвыкший от подобных непротокольных приветствий, смутился и покраснел до кончиков ушей.
Зяблик, не ожидавший в их скромной обители таких почетных гостей, пытался сперва приветствовать Императора по всей форме, но тот лишь отмахнулся от вежливых поклонов и разрешил мальчику называть себя Гусиком. Иан же, присев перед оробевшим мальчиком на корточки, внимательно осмотрел бледный ожог у него на щеке и, смущенно улыбаясь, извинился перед ним. Юлиан, конечно, и не думал держать на него зла.
Эта теплая встреча, конечно, не предполагала немедленных серьезных расспросов, и гостей пригласили к столу. Фергус, все еще державшийся скованно и неуверенно, попытался возразить, что они уже поужинали, но Иан, быстро ощутив себя, как дома, лишь махнул рукой.
— Я не для того три года скитался по всему Континенту и перебивался с водки на картошку, чтобы теперь отказываться от второго ужина, — заявил он, — тем более, если его готовил папа.
Вернон заметно нахмурился — для него новость, что сын познакомился с водкой, была не из приятных, но он решил не делать замечаний, а Иорвет не стал добавлять, что, ко всему, еще и застал их сына на дворцовой стене за набиванием трубки табаком — у юного эльфа оставалось право на собственные пороки, и хорошо, если речь шла о тех, через которые его отец и сам прошел почти невредимым.
Ужин проходил своим чередом. Иан набросился на еду с таким пылом, словно ничего не ел пару дней, а Фергус, почти не прикасаясь к своей порции, рассказывал, что задержало их на целых три дня.
— Мы с Ани должны были присутствовать на похоронах ее сестры, — говорил он, смущаясь, что приходится поднимать такую неприятную тему во время ужина, — а потом вместе держали Советы — и здесь, и в Нильфгаарде — на тему того, кто теперь взойдет на трон Редании. Имя пока не названо, но у Адды было не так уж много родственников, имеющих право надеть корону. Наши советники считают, что новым королем станет Виктор.
Иорвет и Вернон быстро переглянулись. Должно быть, такие выводы они могли бы сделать и самостоятельно, если бы задумывались на этот счет, но сейчас имя сына человека прозвучало в его доме впервые за последнее время.
— Головокружительная карьера, вы не находите? — заметил Иан, и в тоне его прозвучал ядовитый сарказм, которого прежде за ним Иорвет не замечал, — из никому неизвестного колдунишки — в бароны, а теперь и в короли.
— Это политика, — пожал плечами Фергус, — Позиции Редании сейчас так прочны, что имя наследника, по сути, не имеет значения. Страной правит чародейка Филиппа Эйльхарт, и все это знают. А Виктор… — юный Император опасливо посмотрел на Роше, но тот лишь пожал плечами, не спеша перебивать Гусика — Император старательно избегал тему родства Вернона и будущего реданского короля, и человек не спешил сам ее поднимать, — Виктора возведут на трон ради того только, чтобы место не пустовало, и в стране не началась смута. После коронации мы пригласим его на официальный прием в Нильфгаард — или сами прибудем в Третогор, и потом уже можно будет делать какие-то выводы. Ани считает, что из него выйдет толк — я не знаю, почему.
Иан вдруг послал Иорвету через стол быстрый ехидный взгляд, и эльф понял, что сын ничего не рассказал своему спутнику о том, за какими переговорами застал юную королеву и новоиспеченного реданского наследника пару дней назад. Должно быть, решил приберечь этот козырь в рукаве до лучших времен — могло статься, Яссэ учил юношу не только запретной магии, но и тонкостям политической игры. Тот Иан, которого знал Иорвет, никогда не мог хранить тайны от тех, кому доверял, и это изменение не понравилось эльфу.