— Пожалуй, хватит политики, — поспешил заявить Иорвет — тем, на которые ему хотелось поговорить с сыном с глазу на глаз становилось с каждой минутой все больше, но юноша притащил с собой надежный щит, может быть, неосознанно защищаясь от необходимости оставаться с родителями наедине. Гусика они, конечно, считали членом семьи и любили, как родного, но устраивать скандалы при нем точно не стали бы. — Давайте сменим тему, — эльф поднял на сына пристальный взгляд, и тот, не отведя глаза, улыбнулся ему — кажется, немного снисходительно, — я прочитал твои письма и узнал, что ты продолжал занятия магией.
— И я тут же перестал быть в твоих глазах подгнившим яблочком, упавшим с ветки и покатившимся в никуда? — поинтересовался Иан легкомысленным тоном, и Иорвета кольнуло мучительное раздражение. Сын дразнил его, ничуть не скрываясь.
— Никто не считал тебя подгнившим яблоком, — ответил за Иорвета Вернон. Он, может, и не чувствовал ядовитого сарказма, который сын вкладывал в свои слова, но тон его человеку тоже не понравился. Прежде Иорвет и представить не мог, что им с его человеком придется всерьез противостоять собственному сыну в словесной перепалке, — прекрати ерничать, и расскажи нам, чему ты научился. Нам очень интересно.
— Я могу показать! — воодушевленно воскликнул Иан, поднимаясь на ноги.
Иорвета вдруг, как внезапно отпущенной веткой по лицу, хлестнуло ужасным воспоминанием — вот он спускается по лестнице их старого дома в Оксенфурте, а в кухне уже все полыхает, и огонь медленно облизывает все его книги и незаконченные рукописи, пляшет на деревянном столе и очерчивает оконные рамы, отрезая путь к спасению.
— Не здесь! — не успев себя сдержать, выкрикнул Иорвет, и все сидевшие за столом замерли и уставились на него. Иан же ехидно вздернул подбородок и перекинул косу за спину.
— Боишься, что я все здесь сожгу дотла? — спросил он с вызовом, отчего-то мельком глянув на притихшего Зяблика — чуткий малыш чувствовал, что в комнате происходило что-то нехорошее, и сейчас пугливо прижался к Вернону.
— Боюсь, — Иорвет тоже медленно поднялся на ноги, — ты сам писал, что терпел неудачу за неудачей, и я видел, как опасны даже самые простые твои заклятья. Если хочешь нам что-то показать, идем на улицу.
Они стояли, сверля друг друга взглядами, и Иан не выдержал первым. Он отвернулся, продолжая кривовато улыбаться, и сел обратно за стол.
— Не стоит, — сказал он тихо, — вы все равно не смогли бы этого оценить. Вы ничего не смыслите в магии, вам для удивления достаточно ярмарочных фокусов.
От желания отвесить сыну пощечину у Иорвета зачесались руки. Он быстро глянул на Вернона — тот сидел, подобравшись, приобняв Зяблика и поджав губы.
— Я видел чары Иана, — попытался сгладить ситуацию Фергус, — и это потрясающе! Он умеет творить заклинания, не произнося их вслух — это большая редкость среди чародеев.
— Не надо, — Иан накрыл его ладонь своей и враждебно посмотрел на Иорвета, — мой отец, должно быть, вспомнил, что говорили о Магии Огня, и теперь тоже считает, что я — преступник, потерявший разум. Для него всегда было важно, чтобы меня хвалили и называли уникальным. Сперва — просто за то, что я — эльфский ребенок, потом — за то, что я — Исток. Теперь мне уже никто не поражается, и я стал ему неинтересен.
— Иан! — резко осадил его Вернон, но мальчишка лишь рассмеялся.
— Скажешь, не так? — продолжал он, на этот раз уперевшись взглядом в человека, — почему тогда он никогда не читал моих писем? Почему заинтересовался мной, лишь поняв, что я занимаюсь чем-то, что может вновь принести мне славу и похвалу?
Человек открыл рот, чтобы ответить, но Иан снова перебил его.
— А ты? — он оперся на локти и подался вперед, — ты даже толком не мог сказать, чем именно я занимаюсь. «Учится какой-то магической ерунде» — разве не так ты всегда говорил своим друзьям? Я не писал тебе о своих уроках, потому что знал, ты ответишь, как всегда — «Вот и молодец» и тут же забудешь, о чем прочитал. Ты никогда…
Иорвет оборвал его, грохнув по столу кулаком. Зяблик, всхлипнув, спрятал лицо в плече Вернона, а Иан испуганно моргнул и уставился на отца.
— Убирайся из моего дома, — отчеканил Иорвет очень четко, глядя сыну прямо в глаза, — и не возвращайся, пока не вспомнишь, как следует говорить с тем, кто вырастил тебя. Если бы не Вернон, ты так и остался бы в «Семи котах», и, если бы трактирщица не вышвырнула тебя на улицу, как одного из своих котов, стоял бы за стойкой и разливал пиво пьяным деревенщинам. И всем было бы насрать, Исток ты или нет.
— Мы пойдем, — Гусик, скрипнув скамьей, неловко поднялся, — простите…
— Не надо извиняться, — Иан снова встал вслед за ним и расправил плечи, — они считают, что я должен быть благодарен за то, что меня не вышвырнули вон, хотя мой отец очень жаждал этого, пока я был несмышленышем. Ты ведь никакого сына не хотел правда? И все твои разговоры о великом эльфском народе — просто пыль. Как и все, что ты говоришь. А мой папа растил и воспитывал меня, но стоило мне уйти из дома — под крыло к мастеру Риннельдору или в цирковую труппу — был только рад от меня избавиться. Он привык уходить — и от меня, и от отца, чтобы возвращаться на пару дней, а все остальное время пропадать по лесам или служить очередному королю. Скажешь, это не правда? — Иан прямо смотрел на Иорвета, и взгляд его искрился злой насмешкой.
— Пошел вон! — выплюнул Иорвет, и юноша, смеясь, развернулся, хлестнув себя косой по плечу, и зашагал к двери. Гусик нерешительно глянул ему вслед, потом перевел отчаянный взгляд с Иорвета на Вернона, но следом за Ианом не ринулся. Когда юный эльф со всего размаха хлопнул за собой дверью, Фергус устало опустился обратно на скамью.
— Мне очень жаль, — произнес он тихо, — Иан боится, что, вернувшись, оказался никому не нужен. Пока он путешествовал, мы продолжали жить без него, и теперь ему сложно вписаться обратно — Кейра не захотела взять его в ученики, в Нильфгаарде на него посмотрят косо и никогда не примут, особенно мастер Риннельдор. А я… я ведь Император, и у меня столько забот.
— Очень хорошо, — все еще трясясь от гнева, Иорвет сел на свое место, — может быть, теперь Иан поймет, что мир не вращается вокруг него. За свой выбор всегда приходится платить.
— Я понимаю его, — Гусик посмотрел на эльфа очень прямо, — я никогда не хотел становиться Императором и не ожидал этого, но теперь, если я решу отречься и жить так, как мне нравится, я боюсь, что мой отец тоже перестанет отвечать на мои письма.
Иорвет посидел еще несколько секунд, пока остальные вокруг него молчали. Потом он встал и решительно двинулся к двери, не оглянувшись.
Иана он обнаружил на ступенях крыльца. Сын сидел, скрестив ноги и понурив плечи, и пытался дрожащими руками забить табак в трубку. Заслышав шаги за спиной, он выпрямился.
— Идем скорее, не хочу тут больше оставаться, — бросил Иан, не оборачиваясь.
Иорвет спустился на две ступеньки, присел рядом с ним, и юный эльф, заметив, что обознался, отпрянул от него. Отец забрал трубку из его рук и сам занялся табаком. Ночь была промозглой и холодной, похоже собирался снег, и ветер гонял по пустой улице дорожную пыль. Эльфы сидели молча, пока Иорвет не вернул трубку Иану, и тот, щелкнув пальцами, разжег крохотный оранжевый огонек. Прикурил, не глядя на отца.
— Откуда ты сейчас зачерпнул силу? — поинтересовался Иорвет нейтрально. Иан помедлил с ответом две глубокие затяжки.
— Из вашего очага, — ответил он наконец, — я чувствую источник в радиусе нескольких ярдов.
— Почему ты не использовал воздух? — спросил отец, — я слышал, это проще всего, и воздуха вокруг предостаточно.
Иан посмотрел на него исподлобья, потом хмыкнул.
— Я знаю, что ты делаешь, — сказал он, — пытаешься симулировать интерес? Не надо, я не хочу распинаться впустую.