— Никаких условий, — ответила Йеннифер, — Филиппа сказала, что принцесса гостит у нее добровольно, и ее судьба может больше меня не тревожить, — чародейка вдруг выдернула свою руку из пальцев Геральта, вскочила на ноги и быстро прошлась по комнате — и ведьмак, и вампир, оба чувствовали, как воздух в тесном помещении буквально затрещал от сдерживаемой магической силы — Йеннифер шагнула из усталой расслабленности в клокочущую ярость так легко, как иные переходили с одной стороны улицы на другую. Проходя мимо, чародейка сама сбила один из столбиков мегаскопа, и зеленоватый кристалл, выпав из держателя, откатился по полу в сторону. Следом за ним со стола полетела скомканная карта и камень-поисковик, и замерла Йеннифер, лишь когда споткнулась о свой сундук и едва не потеряла равновесие. Геральт, не спеша подниматься с пола, терпеливо ждал, когда буря минует.
— Думаешь, она лжет? — спросил он, когда чародейка остановилась, оперевшись руками о столешницу и опустила голову, позволив черным кудрям, рассыпавшись, скрыть свое лицо, — она заколдовала Литу?
— Не знаю, — раздраженно бросила Йеннифер, — Филиппа пригласила меня «разделить с ними завтрак», чтобы я могла убедиться, что с принцессой все в порядке. Понимаешь! Позвала на светскую беседу за чашечкой чая, чтоб ей пусто было.
— И ты хочешь, чтобы я пошел с тобой и проверил, нет ли на Лите магического воздействия? — уточнил Геральт.
— Дом Филиппы наверняка защищен чарами, — не поворачиваясь, подтвердила Йеннифер, — и мне едва ли удалось бы самой что-то заметить. Но магия, с помощью которой был создан твой медальон, так примитивна, что защитное поле его просто не почувствует. Даже если, увидев тебя, Филиппа прогонит нас прочь, ты сможешь успеть заметить хоть что-то.
Геральт согласно кивнул — план ему явно не слишком нравился, он был ненадежным и родился явно из безвыходного отчаяния, но ничего лучше он предложить не мог.
— А что потом? — спросил он, — если даже Лита заколдована, не стану же я нападать на Филиппу и требовать у нее снять чары?
Йеннифер взглянула на него так, будто именно этого от него и ждала, но потом возвела глаза к потолку.
— Я не знаю, Геральт, — в сердцах выкрикнула она, — я чувствую, что меня провели, как девчонку! Мне не следовало обращаться к Филиппе, к этой долбанной лживой суке, но что еще оставалось? А теперь, даже если Лита и не заколдована, с ней произойдет то, чего я так боялась. Ее используют — и, если не имперские маги, то моя дорогая подружка. А я так надеялась ее уберечь…- Йеннифер замолчала и отвернулась, стараясь справиться с эмоциями.
Регис переступил с ноги на ногу — разговор ведьмака и колдуньи его больше не интересовал — для своей цели он узнал все, что требовалось. И лишь непрошенная неуверенность, слишком похожая на человеческую трусость, мешала ему уйти немедленно.
— Но ведь ты хотела увезти ее в Аретузу, — сам поджигая фитиль привязанной к руке бомбы, заметил Геральт с прохладцей, — думаешь, там ты сберегла бы ее от влияния большой политики?
— В школе она стала бы одной из учениц Маргариты, — Йеннифер не поворачивалась, и голос ее звучал надломленно и глухо, — а Марго оберегает своих подопечных от всего, что не касается их мастерства. По крайней мере, к моменту, как Лита закончила бы обучение, мир мог сильно измениться, и она сама смогла бы принимать решения о своей судьбе.
Геральт недоверчиво хмыкнул, и Регису показалось, что собеседница вот-вот швырнет в него огненный шар, даже не выкрикнув заклинания.
— Мы могли бы попытаться выкрасть ее, — тем не менее, примирительно заговорил он, — или обратиться к Фергусу, сказать ему, что его сестра находится в заложниках. Филиппа не захочет ссориться с Империей из-за такой ерунды, и вернет Литу брату. Для этого тебе не обязательно даже с ней завтракать.
— Если принцесса находится под действием чар, она не захочет уходить, — возразила Йеннифер, — а у Филиппы будет очень весомый аргумент, чтобы не подчиняться, — на этот раз чародейка зло уставилась на Региса, но тот под ее взором даже не вздрогнул и не отвел глаза. Женщина была права — пусть она и не знала всех подробностей связи Литы и Детлаффа, но отлично понимала, что тот, повинуясь воле принцессы, не позволит ее забрать. И жертвой этого нежелания Литы мог стать любой, кто попробовал бы возразить. Фрингилья Виго была тому мертвым примером.
— Детлаффа мы с Регисом возьмем на себя, — решительно заявил ведьмак, и в груди у вампира что-то неприятно екнуло. Он отвернулся от требовательного пристального взгляда друга и горько улыбнулся сам себе. Решение, принятое довольно давно, пора было приводить в исполнение — времени медлить больше не осталось.
— Я слышал достаточно, — сказал он, любезно кивнув, — мне нужно закончить еще одно дело, но, когда я вам понадоблюсь, дайте знать, и я приду.
Геральт с сомнением посмотрел на него. Он, конечно, догадывался, о каком деле говорил Регис — но, даже понимая это, сейчас, похоже, не собирался ему мешать. Уничтожать монстров было его работой, но от посильной помощи друзей ведьмак никогда не отказывался, особенно, если у него была возможность не поступаться собственным кодексом чести и не пачкать рук. Вампир не знал, благодарить его за это понимание — или проклинать за то, что ведьмак не попытался его остановить.
Йеннифер, оттолкнувшись от стола, выпрямилась, подошла к нему и заглянула Регису в глаза.
— Спасибо, — проговорила она тихо, и Регис в ответ лишь улыбнулся.
Найти дом Филиппы Эйльхарт в столице оказалось несложно — он был скрыт от магических поисков, но оставался доступным для глаз и ушей. Регис воплотился на пороге и на мгновение замер перед запертой створкой. Сомнений в правильности решения в нем почти не осталось, но он все равно помедлил пару мгновений прежде, чем постучать. Надеяться на то, что чародейка посреди ночи куда-то отлучилась — или легла спать, как все нормальные люди — было глупо.
Несколько мучительных минут дом оставался темным и безмолвным, но потом щелкнул затвор замка, и Филиппа появилась на пороге — и, конечно, не выглядела, как та, кого только что выдернули из постели. В простом белом платье, без единого украшения, она была похожа на призрак полуночницы. Большие черные глаза, странно неподвижные, обрамленные сеткой едва заметных рубцов, с любопытством смотрели на гостя, и чародейка приветливо улыбнулась ему.
— Какая приятная неожиданность, — заговорила Филиппа негромким грудным голосом, по-птичьи склонив голову к плечу, — я так давно мечтала с вами познакомиться. Сам личный лекарь Эмгыра вар Эмрейса на пороге моего скромного жилища — какая честь.
Глупо было рассчитывать, что Филиппа впустит его по-хорошему, но Регис этого и не ждал. Он, тем не менее, ответил на ее улыбку.
— Я пришел поговорить с моим другом, — сообщил он, — думаю, мы оба понимаем, что дело, которое меня привело, очень важно.
— Безусловно, — кивнула Филиппа, — и в иных обстоятельствах, я была бы рада приветствовать вас, но сегодня, боюсь, уже слишком поздно для важных разговоров.
Регис нырнул рукой в свою суму и до того, как Филиппа успела даже дернуться, сдул с ладони ей прямо в лицо мелкую сияющую пыль. Магически восстановленные, глаза чародейки приняли алхимический порошок легко и почти мгновенно. Колдунья вскрикнула, закрыла лицо руками и попятилась. Вампир остался стоять неподвижно, наблюдая, как действует его снадобье — оно не могло выжечь ей глаза за секунду, но Филиппа, безусловно, быстро поняла, как, медленно проникая в ткани, порошок начинал разъедать их. Она осела на пол, не отводя пальцев от закрытых век и, конечно, тем, что отчаянно терла их, делала только хуже. Регис почти ощущал, как боль, проникая все глубже в ее голову, начинала разрывать ее изнутри, но чародейка не кричала и не стонала, пытаясь взять себя в руки и отбросить непрошенного гостя первым пришедшим на ум заклинанием. Но, конечно, это было уже невозможно — Регис не любил причинять боли — кроме тех случаев, когда это было необходимо.
— Скоро все закончится, — пообещал он, — пять минут — и много лет трудов пойдут прахом — в буквальном смысле этого слова.
На любого другого, даже на Детлаффа, этот порошок подействовал бы точно так же, как сейчас на Филиппу, но Регис знал, только давно ослепленная чародейка могла осознать весь ужас происходящего. Она все же застонала, почти распластавшись на полу у его ног, готовая начать биться в конвульсиях от боли.