Глубоко вдохнув, Лита вновь пошевелилась во сне — и вдруг распахнула глаза. В первый момент она не узнала того, кто сидел над ней, но потом лицо ее расцвело улыбкой.
— Эмиель, — прошептала она хриплым со сна голосом, и Регис, резко отвернувшись от нее, рывком поднялся на враз ослабевшие ноги.
— Лита, — снова тихо позвал Детлафф, и принцесса, заметив, что тот сидел, совершенно обессиленный, сломанный, как забытая под дождем игрушка, соскользнула с кушетки и, шлепая по полу босыми ногами, подбежала к ловушке, легко пересекла магический круг и, присев на корточки перед вампиром, коснулась ладонью его щеки.
— Детлафф? — спросила Лита тревожно, — тебе нехорошо?
Вампир, не поднимаясь, обхватил руками ее маленькое тело, притянул к себе так крепко, словно надеялся вжать Литу в себя, сделать частью собственного тела, хоть так защитить от неминуемой участи. Регис смотрел на них, чувствуя, как голова становилась невесомо легкой и пустой. Он наделал в жизни множество ошибок — и сейчас не был уверен, что не совершает еще одну.
— Все в порядке, моя принцесса, — прошептал Детлафф в ответ, бросил мрачный взгляд на Региса, но, похоже не почуяв в нем прежней опасности, слабо улыбнулся, — Эмиель пришел нас проведать.
Лита с любопытством посмотрела на второго вампира, и во взоре ее вдруг промелькнуло беспокойство.
— Что-то с папочкой? — спросила она поспешно, потом ее тонкие губы трагически дрогнули, — он… умер?
Регис не понимал, что испытывал — досаду или невероятное облегчение, но он нашел в себе силы покачать головой.
— С вашим отцом все хорошо, — заверил он Литу, и та, успокоенная, снова спрятала лицо на груди Детлаффа.
Регис почувствовал чужое присутствие раньше, чем увидел. Чародейка стояла на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку. Целебное снадобье уже подействовало, и она успела смыть кровавые слезы с лица и даже восстановить выпавшие ресницы.
— Пиппа, — заметив чародейку, просияла Лита, — познакомься, это Эмиель Регис, он лечит моего папу много лет — может быть, он может помочь нам в исследованиях? — последнее слово принцесса выговорила очень четко, стараясь правильно произнести все звуки, и Филиппа снисходительно улыбнулась.
— Я уже имела удовольствие с ним познакомиться, — ответила она, — и, если милсдарь Регис готов к цивилизованной беседе, я с радостью приму его помощь.
Регис, стараясь не встречаться с пытливым взглядом Детлаффа, кивнул.
— Тогда, думаю, нам всем не повредит чашечка чая, — гостеприимно проговорила чародейка, потом щедро махнула рукой, — ты тоже можешь присоединиться, — сказала она второму вампиру, и Детлафф, продолжавший обнимать Литу, поднялся и с ней на руках осторожно перешагнул линию магического круга. Ловушка, выпуская его, еще раз вспыхнула и пропала бесследно.
Уходя из дома чародейки, Регис ощущал почти постыдную легкость — он мог бы корить себя за глупую человечность, помешавшую ему совершить то, к чему, как ему казалось, он был готов, но единственного благодарного взгляда Детлаффа хватило, чтобы заглушить в нем угрызения совести. Убив ту, что теперь составляла смысл существования его друга, Регис лишил бы жизни не только самого себя вместе с ней, но и того, благодаря кому еще мог ходить по земле и принимать неверные решения — и это оказалось бы предательством более страшным, чем то, что он уже совершил по отношению ко всем остальным.
Геральт, конечно, ждал его в тени безлюдной улицы и, отделившись от стены, зашагал рядом с Регисом.
— Ты убил ее? — спросил он, когда они прошли уже несколько кварталов, по которым вампир двигался, не зная точно, куда идет.
— Нет, — ответил Регис, немного помолчав, — увы, мой друг, общение с тобой, видимо, заразило меня опасным вирусом ведьмачьей чести.
— Ну да, правильно, — хмыкнул Геральт, — обвиняй меня в собственной нерешительности.
— Я вовсе не обвиняю, я скорее благодарю тебя, — возразил Регис, — не знаю, как я смог бы жить с таким грузом на совести.
Геральт понимающе кивнул, и еще некоторое время они снова молчали.
— Кто сообщит Йен, что эту партию она проиграла? — осведомился наконец ведьмак мрачно. Регис негромко хмыкнул.
— Явившись утром на завтрак к Филиппе, она сама все поймет, — ответил он, — по крайней мере, чай у нее в доме преотличный. А я вынужден тебя оставить, друг мой. За этими потрясениями я совсем забыл о своих обычных обязанностях. Нужно предупредить моего подопечного, что теперь его будут лечить совершенно новым методом.
Геральт покосился на него и подавил короткую усмешку.
— Пожалуй, я ничего не хочу об этом знать, — заявил он.
========== Под тяжестью короны ==========
Унылый весенний дождь лил уже три дня кряду, и стук капель по окнам был единственным звуком, разгонявшим тишину в опустевшем доме.
Иорвет, оправившийся от своей болезни, уехал почти неделю назад, забрав с собой Юлиана. Под конец своего визита в Вызиму, мальчик совсем раскапризничался — его, казалось, больше не радовали ни долгие прогулки по городу, ни новые игрушки, ни даже общество королевы, которая еще пару раз приглашала Зяблика во дворец. Малышу хотелось одного — увидеться с мамой, и каждый вечер он устраивал форменный спектакль со слезами и криками, будто надеялся, что, если он будет требовать желаемого достаточно громко и ясно, Шани появится на пороге дома Роше и заберет его.
В день, когда они уезжали, Вернон несколько раз спросил, выдержит ли Иорвет обратную дорогу, оставшись один на один с недовольным ребенком, но Зяблик, собирая свои вещи и садясь в седло, впервые за последние дни вел себя образцово — может быть, боялся, что спутник его передумает ехать, и Юлиану придется остаться в Вызиме навсегда или добираться до дома самостоятельно.
Но все прошло по плану, Иорвет и Зяблик уехали, а Вернон остался совершенно один. В столице его держали не слишком срочные, но рутинные необходимые дела — королева Анаис была приглашена на коронацию нового правителя Редании, и Роше было поручено собрать и возглавить почетный караул, который проводил бы ее в Третогор — церемониальный кодекс требовал, чтобы Ани прибыла в столицу соседнего королевства не через портал, а проделав весь путь по твердой земле. И хоть опасности в этом мероприятии не было, Роше очень ответственно подошел к своим обязанностям, и в состав королевского сопровождения вошли только те, кому он полностью доверял. Сама Ани, никогда не любившая официальных церемоний, на этот раз ждала этого путешествия, как праздника — и, зная, что творилось между ней и Виктором, Вернон мог ее понять. С молодым королем Анаис приходилось в последнее время видеться все реже, и она, похоже, ждала, когда со всеми торжественными формальностями будет покончено, и жизнь войдёт в привычное русло.
Сам Роше прекрасно знал, что чуть ли не каждый в Темерии, у кого были уши, уже слышал, что новый король Редании приходился ему сыном, и слухов вокруг этого факта ходило огромное множество — некоторые такие нелепые, что Вернон запоминал их, чтобы позже пересказать Иорвету — тот, сам будучи объектом бесконечных сплетен, просто обожал исследовать границы человеческой глупости, узнавая, какая еще чушь приходила в головы сплетников. Нелепые теории — вроде тех, что матерью Виктора была сама Филиппа Эйльхарт или покойная королева Адда — плодились на совершенно пустом месте, и иногда Вернон задумывался, как к ним относился сам Виктор. Успел ли он за свою недолгую жизнь нарастить достаточно толстую кожу, чтобы стрелы лжи и злословия его не ранили.
С сыном после того утра, когда он предложил вылечить Иорвета от его неведомой хвори, Роше больше не виделся, но думать о нем не переставал. Его чувства к Виктору, конечно, имели очень мало общего с теми, что он испытывал к Иану. Эльфа он воспитывал с младенчества и до недавних пор знал все о его маленьких победах и поражениях — сам учил его ходить и говорить, видел, как из крикливого малыша Иан превращался сперва в юркого любопытного мальчика, потом — в талантливого смышленого юношу и наконец — в мужчину, о котором, к своему сожалению, Вернон знал не так уж много. Он ухаживал за Ианом, когда тот болел, разделял его детские трагедии и радовался вместе с ним, когда эльф покорял очередную жизненную вершину. Иан, пусть и не родной Роше по крови, был его сыном всю свою жизнь, и, даже находясь вдали от него, Вернон знал, что, стоило Иану позвать, он непременно пришел бы ему на помощь.