– Это так, но Стиви справляется со всем, что на нее сваливается. И блестяще выходит из любого положения.
– Правда. Но мне не хотелось заводить разговор о Гидеоне сегодня, в День Благодарения. Ты же знаешь, это мамин любимый праздник. Я не хочу его портить.
Дерек кивнул.
– Я знаю, что это любимый праздник Стиви. И вся наша семья в этот день собирается, как солдаты при сигнале общего сбора. Всегда. Я съел столько индейки за эти годы, что не хватит воображения представить, а ведь это не самая любимая моя еда. Я предпочел бы утку, фазана или куропатку. Но она никогда не слушает меня, по крайней мере, когда речь идет о ее священной индейке.
Улыбаясь в ответ на эту страстную, хорошо сыгранную тираду, Майлс пытался решить вопрос, стоит ли говорить с Дереком о старшем брате. Многолетняя привычка не скрывать своих проблем от человека, который много лет заменял ему отца, взяла верх. Он тихо спросил:
– Скажи, мама говорила с тобой о Найгеле?
– Нет. Но мы с Блер почти и не видели ее в Нью-Йорке. Мы всего пару дней назад вернулись из Лос-Анджелеса, а Стиви была слишком занята предпраздничной торговлей в «Джардин». А что, ты считаешь, что у Найгела есть какие-то проблемы?
– Нет, я ничего об этом не знаю, но мама несколько раз говорила, что он будто что-то замышляет. – Майлс поколебался и добавил: – Похоже на интриги или вроде того.
– А, понятно. – Последовала драматическая пауза, затем Дерек спросил: – Борьба за корону?
– Да, что-то вроде этого.
Лицо Дерека стало задумчивым. Помолчав, он тихо спросил:
– А ты сам веришь, что он может действовать за ее спиной, Майлс?
– Я? Ну я не знаю.
– Зато я хорошо знаю Стиви. Она никогда не отличалась болезненным воображением. Стиви – большая реалистка, и вряд ли она станет выдумывать заговоры. Поэтому, если она решила, что он что-то замышляет, значит, так оно и есть. Хотя, если говорить откровенно, я не понимаю, зачем ему это нужно. В конце концов, ведь фирма в один прекрасный день будет принадлежать ему.
– Может быть, он стремится приблизить этот день.
– Да, но зачем?
– Мне тоже это непонятно, Дерек. Актер вздохнул.
– Честолюбие. Жадность. Жажда власти. Сколько кровавых преступлений, предательств вызвали эти страсти. Вспомни английские королевские династии Плантагенетов и Тюдоров. – Дерек покачал головой. Его красивое лицо стало печальным. – Должен тебе признаться, Майлс, Найгел всегда был для меня загадкой. Я никогда не понимал его до конца, даже когда он был ребенком. Да и подростком он был очень непростым. Но то, что происходит сейчас, это ведь совсем особая история, правда?
– Да, конечно. Признаться, я ничего не понимаю. Глядя на огонь в камине, Дерек на несколько мгновений погрузился в прошлое. Затем он неожиданно спросил:
– А как у Найгела дела в семье? Все в порядке? С Тамарой никаких проблем?
– Насколько я знаю, никаких. Она замечательный человек. Ему удивительно повезло, что у него есть Тамара и двое чудных ребятишек.
– А сам он это понимает, Майлс? Майлс пожал плечами:
– Кто знает.
Дерек снова погрузился в размышления.
Через некоторое время Майлс нарушил молчание:
– Кстати, о Гидеоне. Я подумал, может быть, он так переживает из-за Марго. Но тогда почему так страдает он, ведь они разошлись по его инициативе?
– Возможно, теперь он понял свою ошибку и страдает от того, что потерял любимую женщину? – предположил Дерек, глядя Майлсу в глаза.
– Возможно. Но в последнее время у них все шло довольно плохо. Думаю, она стала его раздражать. Марго обожает светскую жизнь, а Гидеон любит уединение. Он слишком серьезен, слишком увлечен своей работой. – Майлс вздохнул. – О господи, я не знаю… Ну кто может знать, что на самом деле думает или чувствует Гидеон! Это выше моих сил!
– А ты пытался поговорить с ним?
Майлс невесело рассмеялся.
– Ну конечно же, я пытался! В последний раз, когда я пытался, он чуть не заехал мне по морде.
– Может быть, у него сейчас депрессия, которая бывает частенько у молодых людей, – предположил Дерек. – Поиски себя или смысла жизни. Но, вероятнее всего, это связано с женщиной. Это самая распространенная причина того, что мужчина без видимых оснований выглядит озабоченным или раздраженным.
– Наверное, ты прав, Дерек.
Через несколько секунд в дверной арке появилась Хлоя.
– Цып-цып! – весело позвала она. – Уже почти половина четвертого, и наш обед наконец готов! Мама зовет всех в столовую. Она сказала, немедленно!
– Ее желание для нас закон. – Дерек поставил бокал и легко поднялся с дивана.
Майлс сделал то же.
Мужчины присоединились к Хлое, и все трое направились в столовую.
7
Настроение за обедом было праздничным.
Все много говорили, смеялись и хвалили вкусную еду. К этому моменту все уже достаточно проголодались.
Каппи и две ее помощницы превзошли самих себя: они приготовили настоящий обед американских колонистов. Главным блюдом была, естественно, огромная сочная фаршированная индейка. Был подан и сладкий картофель, и красная капуста.
Специально для Дерека были приготовлены виргинская ветчина и жаркое из куропаток. Он знал, что это сделано для него: после многолетних, но деликатных жалоб Стиви наконец поняла «намек». Когда День Благодарения праздновали в Лондоне, он обычно объяснял, что мясо английских индюшек грубее, чем у их американских родственниц. И хотя он просто поддразнивал Стиви, она принимала его слова близко к сердцу.
– Всего понемногу, – сказал он Каппи, хлопочущей у буфета, на котором стояли блюда с индейкой, ветчиной, куропаткой и овощами. – И, пожалуйста, только темное мясо, если вы положите мне индейку.
– А какие овощи, сэр Дерек?
– Жареный картофель и немного тушеных яблок к индейке. Спасибо, этого достаточно, Каппи. Я должен следить за своей фигурой.
В этот момент Майлс наливал ему красное бордо замка Грюо-Лароз, его любимое «Сент-Жюльен». Вино было разлито в 1989-м.
– Отличное вино, – заметил Дерек Майлсу, который, улыбаясь, ответил:
– Выбрано специально для тебя. Хлоя следовала за братом, наполняя бокалы для воды. Блер передавала корзинку со свежеиспеченным домашним хлебом, а Стиви подавала клюквенный соус. Наконец все приступили к еде.
Дерек ел медленно, наслаждаясь вкусом пищи. Иногда он вставлял реплику в разговор, но в основном слушал, с удовольствием глядя на дорогие ему лица.
Дерек был очень счастлив здесь сегодня, он наслаждался отдыхом и общением с родными. Как жаль, что собралась не вся семья! Дереку не хватало Гидеона, а также Найгела с Тамарой и детьми, вот с ними сбор был бы полным. Настоящая семья – все вместе под одной крышей, хотя бы по большим праздникам.
Это его вторая семья; давным-давно его окружали другие люди: его отец, мать, его братья Оуэн и Дэвид и сестра Гвинет. Его настоящая родня по крови. Как он любил их всех, когда был ребенком и они жили в маленьком поселке Истрадифодг в долине Ронды. Ронда… Как он любил само это слово, даже звуки которого пробуждали в его душе нежность. Это место он помнил всю свою жизнь. Там родились все его надежды и мечты. Именно там, в одной из долин угольного бассейна Южного Уэльса.
Шахта. Черное проклятое подземелье, дающее хлеб и отнимающее молодость и здоровье. А иногда и саму жизнь.
Отец Дерека пришел на шахту подростком и проработал там до своего смертного часа. Ненасытное чрево земли погубило многих и многих мужчин и разрушило поселок в тот самый день, когда рухнули крепи и вода ворвалась в шахту неудержимым потоком.
Брат Дерека Оуэн был в этот день в одной шахте с отцом, но, слава богу, стихия его пощадила. Ему удалось спастись, и он стал кормильцем всей семьи.
Благодаря своему старшему брату уцелел и сам Дерек. Оуэн да и Гвинет видели, что он не обычный ребенок. Они говорили, что у Дерека есть дар. И так случилось, что они не ошиблись, что-то отличало его от других и это что-то сделало его со временем великим актером, хотя никто не мог предвидеть этого тогда. Никто из семьи не мог бы определить, в чем состоит этот его «дар». Но они признали и оценили его. Простые люди, его брат и сестра, поняли, что он особенный, не похожий ни на них, ни на кого вокруг.