– Портрет Хлои ему необыкновенно удался, ты права. А почему он работает для сцены, я тоже не понимаю. Наверное, основная причина в том, что ему нравится то, что он делает. И нравится такой образ жизни. – Дерек внимательно посмотрел на Стиви. – Ты уже виделась с Гидеоном, с тех пор как приехала?
– А, переходим, так сказать, к обратной стороне Луны? Да, мы уже… – Стиви оборвала фразу.
Подошедший официант поставил коктейли.
Отпив из своего бокала несколько глотков, Стиви продолжила:
– Мы вчера обедали вместе: Хлоя, Гидеон и я. Мне тоже показалось, что он был очень мрачен и напряжен. Майлс, как видишь, не ошибся.
– А что говорил сам Гидеон? Он тебе что-нибудь рассказал? Признался, что его беспокоит?
– Нет, Дерек. И я не хотела его расспрашивать в присутствии Хлои. Не забывай, ему уже двадцать семь. Он считает себя взрослым мужчиной, который сам может позаботиться о себе. И все-таки, что бы это ни было, я надеюсь, что Гидеон справится с этим. Молодые быстро восстанавливаются.
– Это правда, – согласился Дерек. Ему показалось, что лучше отойти от этой темы, и он предложил Стиви: – Давай-ка посмотрим меню и закажем обед, дорогая.
– Я знаю, что буду… То же самое, что всегда «У Гарри». Китайский салат и ризотто.
– А я предпочитаю рыбу и спагетти. Нельзя побывать здесь и не отведать знаменитых спагетти, – уточнил Дерек и погрузился в изучение меню.
Когда он наконец поднял глаза и взглянул на Стиви, она вдруг решительно произнесла:
– И все-таки больше всего меня беспокоит не Гидеон, а Брюс.
– Брюс? – удивился Дерек. – А что такого случилось с Брюсом?
– В том-то и дело, что я не совсем понимаю, что происходит. В субботу я долго работала с Гилбертом Дрекселом, и он сказал мне, что очень беспокоится о Брюсе. И он сделал ударение на «очень». Гилберт считает, что Брюс выглядит усталым и слабым, но похоже, что Брюс решил снова вернуться на фирму. Гилберт сказал мне, что в последнее время Брюс приходит в демонстрационный зал гораздо чаще, чем раньше. Гилберту кажется странным – ведь Брюс уже давно практически отошел от дел.
– Интересно. – В голосе Дерека появилась озабоченность. Ему вдруг пришло в голову, что у Брюса, возможно, появились такие же подозрения в отношении Найгела, как и у Стиви. – А Гилберт больше ничего тебе не сказал? – спросил он.
– Только что Брюс держится очень замкнуто. – Стиви в недоумении покачала головой. – Гилберт очень волновался и несколько раз возвращался к этой теме. Я спросила, не считает ли он, что у Брюса приступ старческой подозрительности, но Гилберт ответил, что на это совсем не похоже. Он добавил, что с головой у Брюса все в порядке, это его точные слова.
– Да. – Дерек задумался. – Вообще-то ему уже за восемьдесят. Ты еще не виделась с ним в этот приезд?
– Нет, я обедаю с ним завтра. Мы всегда обедаем вместе в Сочельник, это стало традицией.
– Брюс всегда казался… неразрушимым, вот, я нашел нужное слово. Но никто из нас, увы, не обладает этим качеством. Никто из нас не вечен, хотя мы часто думаем и поступаем, как будто это не так.
Дерек сказал это так торжественно, что Стиви не могла не улыбнуться.
– Но если кто-то и принадлежит вечности – это ты, Дерек. Ты ведь снялся в стольких фильмах. В некотором смысле ты будешь жить вечно.
Дерек ответил ей улыбкой, но ничего не сказал. Стиви продолжила:
– Когда я сказала, что меня волнует Брюс, я имела в виду не его здоровье, а его поведение. Не могу понять, зачем ему понадобилось курировать дела фирмы, в этом нет никакого смысла.
– Думаю, что он сам тебе расскажет, когда вы увидитесь завтра.
– Я тоже на это надеюсь.
– Ну что ж. Давай все-таки закажем обед? – сказал Дерек, потягивая коктейль. Но мысль о поведении Брюса озадачила и его. Может быть, старый брюзга знает что-то, неизвестное им?
15
– Я знаю, ты мне сейчас ответишь, чтобы я не лез не в свое дело, но я все равно скажу тебе то, что собирался. – Майлс замолчал и добавил строго: – Так что хочешь или не хочешь, а тебе придется меня выслушать.
Гидеон исподлобья сердито взглянул на брата, но ничего не ответил. Он увидел отражение самого себя: те же голубые глаза, темно-русые волосы и правильные черты лица. Красивый молодой человек его брат Майлс. И очень обаятельный. Он пользуется большим успехом у женщин. И прекрасно это знает. У них с братом, в сущности, одни и те же проблемы. В конце концов, они близнецы и похожи как две капли воды. Как говорила Стиви, две горошины из одного стручка.
– Ну же, Гидеон, что ты молчишь?! – воскликнул Майлс, наклоняясь к брату. Они сидели за столиком в Марк-клубе на Чарльз-стрит, где обедали сегодня после долгого перерыва, хотя всегда любили бывать вместе.
Гидеон улыбнулся и сказал:
– Я жду, что ты честно расскажешь мне, что тебя волнует. Выкладывай. Я тебя не съем. И не скажу, чтобы ты не лез не в свое дело.
– Отлично. Меня волнуешь ты. Или скорее твое поведение в последние несколько месяцев. Ты ведешь себя как разочарованный во всем мрачный меланхолик. Или, еще хуже, как человек, который опустился на дно и даже не пытается выплыть. Ты постоянно мрачен, неразговорчив, возникает ощущение, что ты чем-то озабочен. Мама тоже это заметила, Гид, и теперь, пока она не выяснит, в чем дело, она от тебя не отстанет. Ты же знаешь, что, когда она вцепится во что-нибудь, она, как бульдог, ни за что не выпустит.
– Спасибо за предупреждение, Майлс, с мамой я разберусь. Это правда, мне было здорово не по себе в последнее время.
– Но, ради бога, скажи наконец, в чем дело?
– Женщины. Проклятое племя. Женщины – только и всего.
– Какие женщины?
– Ну, на самом деле только одна женщина. Это Марго Сондерс, если уж ты хочешь знать все. Она устроила мне веселую жизнь, с тех пор как мы расстались. Вернее, с тех пор как я с ней расстался.
– Ты хочешь сказать, что она преследовала тебя?
Гидеон помолчал, а затем, понизив голос, пояснил:
– Инсценировка «Роковой страсти» в реальной жизни. Видел этот фильм?
– Видел. Но подожди, ты же не женат и…
– Это правда, – перебил брата Гидеон. – Но это не помешало ей преследовать меня и изводить всевозможными угрозами, она была совершенно невыносима.
– Могу себе представить! Оскорбленная женщина – это действительно страшно! – Майлс с сочувствием посмотрел на брата и добавил: – Может быть, я смогу чем-нибудь помочь?
– Да нет. Но все равно спасибо. На самом деле сейчас она уже готова уйти с моего пути и вести себя как милая и воспитанная девушка и не причинять мне больше никакого беспокойства.
– Почему ты так считаешь?
– Она пообещала мне это.
– И ты ей поверил?
– На все сто процентов.
Гидеон заметил, что брат сомневается в волшебном превращении Марго Сондерс в кроткую овечку, и сказал:
– Уверен, она прекратит создавать мне проблемы.
– И как тебе удалось ее усмирить? – Майлс вопросительно поднял бровь, в его глазах было недоверие.
– Я заявил Марго, что расскажу все о ее поведении Джеку Беллангеру, моему другу, журналисту. О ее преследовании, угрозах и многом другом, о чем сейчас не хочу даже вспоминать. И это вернуло ее на путь истинный. Ни одна молодая девушка из общества не захочет видеть свое имя на страницах газет, упомянутое в колонке сплетен, которую читают все ее знакомые.
– Неужели она действительно поверила, что ты способен на это?
– Представь себе. Она видела меня в обществе Джека, знает, что мы вместе учились в Итоне и что мы с ним близкие друзья. Кроме того, Марго всерьез боится ребят с Флит-стрит после жуткого скандала с ее братом. Тогда она была в ужасном трансе, а ее мать перенесла какое-то нервное заболевание.
– Очень умно с твоей стороны, Гид. И когда ты все это устроил?