Тогда Карсон нарушил свою клятву никогда не рассказывать о Комнате Ведьмы. И изложил всю историю, надеясь на доверие и понимание. Но когда он закончил, сердце его упало, потому что он увидел на лицах слушавших сочувственное, но скептичное выражение.
— Вы видели это во сне, не так ли? — спросил кто-то, и Карсон с горечью рассмеялся.
— Да... я видел это во сне.
— Должно быть, это произвело на вас яркое впечатление. Так бывает с некоторыми снами. Но постепенно это пройдет, — сказал все тот же человек, и Карсон кивнул.
И поскольку он понял, что подобными рассказами он только пробудит сомнение в своем здравом рассудке, писатель не рассказал одну вещь, которая навеки осталась выжженной в его памяти, ужасную вещь, которую он увидел в Комнате Ведьмы, когда пришел в себя после обморока. Прежде, чем они с Ли поспешили, дрожащие, бледные, убраться из Комнаты, Карсон обернулся. Высыхающие куски черной твари необъяснимо исчезли, хотя оставили на каменном полу черные следы. Эбби Принн, вероятно, вернулась в ад, которому служила, а ее нечеловеческий бог убрался в тайные пропасти за пределами человеческого понимания, изгнанный могучими магическими силами, которые были в распоряжении оккультиста. Но ведьма оставила после себя подарочек, отвратительную вещь, которую Карсон и увидел, когда оглянулся. Из-под края железного диска высовывалась, словно в ироническом приветствии, высохшая, похожая на когти рука!
Мой брат, вурдалак
Глава I. Терроризируемый город
Непонятное беспокойство охватило меня, пока я смотрел, как черные ветки деревьев шевелятся на фоне звездного неба. В верхней Сьерре в лунном свете есть нечто странное, неуловимо неземное, словно ужасные тайны, скрытые в бесконечном межзвездном пространстве, там становятся ближе... словно завеса между человеком и Неизвестным делается там очень тонкой...
Мне не нравится ночью в Сьерре — нет! Я слышал слишком много странных рассказов — рассказов о чудовищных следах на снегу, располагающихся далеко друг от друга, рассказах о жалобных криках по ночам с верхушек деревьев, похожих на сказочных баньши... И я слышал перешептывания огней на неземном языке на одиноких вершинах, и видел, как что-то бесшумно летает в небе, закрывая звезды.
А кроме того, у Кернвилля была плохая репутация.
Эти легенды люди передают друг другу шепотом, боясь говорить громко. Геологоразведчики бормотали о тайных пещерах, скрытых в этих горах, где занимались жуткими вещами мужчины и женщины, являющиеся не вполне людьми, — они не могли быть людьми, так как плоть человеческая не выдержала бы тех ужасов, что они творили в тайных пещерах.
Они живут среди людей, скрывая отвратительное зло в своих душах, и, очевидно, мирно уживаются с соседями, потому что вроде бы никто из тех, кого я знал, не мог быть связан с этим таинственным культом.
С проходящей по гребню дороги я видел мерцающие огни внизу в долине. Кернвилль.
Там была моя жена.
Я охотился на тарпона в Каталине, а по возвращении в Голливуд обнаружил, что Сандра исчезла. Она оставила записку о срочной телеграмме от Анама Кина, моего дяди, в которой говорилось, что нам с женой жизненно необходимо срочно приехать в нему в Кернвилль.
Сандра, думая, что я пробуду в Каталине еще несколько недель, не захотела портить мне удовольствие. В записке говорилось, что она поедет сама и поможет всем, чем сумеет.
Я мысленно проклял дядю. Сандра была моей женой всего лишь несколько месяцев, она никогда не встречала старого Анама и знать ничего не знала о черной репутации Кернвилля. И уж точно ничего не знала о моем брате.
Джейсон Бентли — мой брат-близнец и моя полная противоположность по характеру и образу жизни. Я всегда стремился жить тихой, спокойной жизнью, а ему не давала покоя тяга к темным знаниям. Будучи еще ребенком, он любил проводить время в компании цыган, особенно одной старухи, которую все считали ведьмой.
Став постарше, брат принялся вовсю погружаться в зло, ступая в различные, печально известные культы. И всегда он был наиболее активным и наиболее влиятельным лишь в одном — во Зле. Именно он основал Клуб Садомазохистов, который когда-то вызвал в Голливуде такой скандал. И, наконец, он уехал жить к дяде Анаму, о чем я ничуть не жалел.
Мы ссорились при каждой встрече, несмотря на странную внутреннюю связь, которая должна быть у всех близнецов. До меня доходили слухи о его деятельности в Кернвилле, но я знал, что ничего не могу с этим поделать. Было время, когда я протестовал и умолял брата бросить все это, но на своем горьком опыте научился, что только нарвусь на оскорбления, пытаясь спасти Джейсона от злой участи, которую избрал он сам.