Найт держит в руках мой телефон. Он хмурится.
— Это... твоя мама, — он возвращается и протягивает мне мой телефон.
Конечно же, на моём экране слово «МАМА».
— Зачем она мне звонит? Чего она хочет?
— Ответь, — призывает Найт.
Я провожу пальцем по экрану. Я пользуюсь одним из старых телефонов Найта, так как мой окончательно сдох. Он хотел купить мне новый, но я ему не позволила.
— Мама? — говорю я, звуча так же потрясённо, как и чувствую себя.
— Шеннон! — у неё такой жизнерадостный голос. — Как дела, милая? Давненько не виделись.
Прошло около восьми месяцев. Я помню это отчётливо. Я позвонила домой. У меня был особенно тяжёлый период, и мне нужно было услышать знакомый голос. В итоге моя мама прервала меня всего через пять минут, пообещав, что перезвонит. Она никогда не беспокоилась. Я тоже.
— Так и есть, и у меня всё хорошо.
Найт сидит рядом со мной. Похоже, он чувствует, что я хочу, чтобы он был рядом.
— Я так понимаю, ты слышала новости? — её голос звучит оживлённо. — Почему ты не сказала нам, милая?
— Сказала тебе что?
— Что ты была невиновна, — говорит она.
— Прости что? — это последнее, чего я ожидала. Я хмурюсь.
— Тебе следовало сказать нам, что ты не была за рулём машины. Ты признала свою вину. Тебе не следовало этого делать. Надлежащее расследование так и не было проведено.
— Я никогда ни в чём не признавалась. Меня нашли без сознания за рулём машины. Почему мы ведём этот разговор? — это не может быть совпадением.
— Итак, ты не слышала? Я думала, с тобой свяжется полиция. Я уверена, что они свяжутся, — продолжает она, прежде чем я успеваю что-либо сказать. — Были найдены новые улики.
— Как найдены? — я смотрю на Найта. У него непроницаемое лицо.
— Я не уверена... — она делает паузу. — Запись была отправлена одному из детективов в полицейское управление. По крайней мере... так мне сказали. Она поступила от анонимного информатора. У меня есть свои источники внутри, вот откуда я всё это знаю.
Я закатываю глаза.
— Это была видеозапись того, как Роджер вёл машину за несколько мгновений до того, как проехать на красный свет. Ты спала на пассажирском сиденье рядом с ним. Есть ещё подтверждающие видео-доказательства, доказывающие, что... — она продолжает говорить, но я почти ничего не слышу из того, что она говорит.
Мой взгляд устремляется на Найта. Я втягиваю воздух.
— Это всего лишь вопрос нескольких дней, прежде чем Роджера арестуют. Разве ты не понимаешь... — моя мама сейчас очень оживлена. — Это всё меняет. Ты можешь вернуть свою жизнь. Нам нужно получить... — она гораздо больше говорит о снятии обвинений, о снятии с меня судимости и фамилии Ньютон.
Не забудь драгоценную фамилию Ньютон.
Она говорит о том, что я возвращаюсь к ним.
Что?
Серьёзно?
Почти ни слова за год, и теперь они хотят, чтобы я вернулась? Дочь, от которой они практически отказались. Это не совсем правда. Я решила уйти. Они решили позволить мне. Потратить деньги на решение проблемы и не быть частью моей жизни.
— Мама... — я пытаюсь остановить её или, по крайней мере, притормозить. — Мама! — я пытаюсь снова, на этот раз более настойчиво.
— Когда ты вернёшься домой, Шен... хм? — спрашивает она. — Твой отец здесь, и он тоже хочет знать.
Черта с два.
Сомневаюсь, что он вообще слушает разговор.
— Я не вернусь домой, — отвечаю я. Она даже не спросила меня, как у меня дела. Где я была. Просто предполагается, что я продолжу с того места, на котором остановилась.
Она усмехается:
— Это абсурд! Конечно, ты возвращаешься домой. Там…
— Я не вернусь! — я чуть повышаю голос. — Спасибо за звонок, мам. Мне нужно идти, — я вешаю трубку. Она всё ещё говорит. Мне всё равно. — Ты послал видеозапись.
Мой телефон снова начинает звонить, но я его выключаю.
— Я этого не делал, — Найт улыбается, но в его глазах появляется этот блеск.
— Даже не пытайся
— Что? — он поднимает руки, выглядя таким невинным... Нет!! Затем он вздыхает. — Я не мог просто так это оставить. Этого, чёрт возьми, никогда бы не случилось, Шеннон. Я остался в стороне и нанял частного детектива, чтобы тот собрал компромат на этого грёбаного труса.
— Я рада, что ты остался в стороне.
Его глаза сужаются, и он ощетинивается:
— Я бы убил того ублюдка.
— Знаю.
Это неправильно, но, услышав это от него, я чувствую себя такой тёплой и пушистой. Этот мужчина убил бы ради меня, и это не потому, что у нас такой классный секс. Это ещё не всё. Надеюсь, он поймёт это, пока не стало слишком поздно. Я не хочу, чтобы он сожалел. Я бы хотела услышать, как он скажет мне, что чувствует ко мне. Что он чувствует на самом деле. Это первое место в моём списке желаний. Забудь Париж. Забудь этот ресторан… «Флёр», кажется, он сказал. Забудь всё это. Эти вещи для меня ничего не значат. Больше нет.
— Тебе не следовало этого делать, не поговорив сначала со мной, — я делаю глубокий вдох и улыбаюсь. — Но я рада, что ты это сделал. Я не знаю, как тебя благодарить.
— Благодарность не требуется.
— Нет, правда. Ты был так добр ко мне. Я так благодарна, что ты есть в моей жизни... даже если это ненадолго. Я…
— Ничего подобного. — Его глаза затуманиваются, а горло сжимается. — Если подумать, — Найт одаривает меня кривой усмешкой, — я мог бы придумать, как ты можешь отплатить мне, — его взгляд переместился на мой рот.
— О, сейчас серьёзно?
— Да, абсолютно, — затем он притягивает меня к себе, и мы снова теряемся друг в друге.
23
Найт
Две недели спустя…
Я наблюдаю, как Шеннон протягивает руку. Она двигается медленно.
— Осторожно, — шепчу я.
По языку тела овчарки я вижу, что она не против. В её глазах нежность. Она даже начинает медленно вилять хвостом. Она делала это последние несколько дней. Впрочем, только ради Шеннон.
Моя девочка…
Да, я стал думать о Шеннон как о своей. Камень оседает у меня в груди при мысли о том, что она уйдёт. Я отбрасываю эту мысль в сторону. Шеннон нежно касается морды собаки, позволяя своей руке скользнуть вниз по шее овчарки. Она выгибается навстречу руке Шеннон. У моей девочки волшебное прикосновение. Я могу это подтвердить.
Я сижу внутри клетки, но в самом дальнем конце. На этом фронте тоже достигнут прогресс, но только-только. Овчарка рычит, если я пытаюсь подойти ближе. Она смотрит только на Шеннон.
Бедная собака. Я знаю, что она чувствует. Я тоже это чувствую. Шеннон смотрит в мою сторону. Её глаза широко раскрыты и полны удивления. Её улыбка сияет. Она самое красивое существо, которое я когда-либо видел. У меня чертовски болит грудь. Где-то в районе сердца.
Овчарка смотрит на неё почти так же, как и я. Обожание. Любовь.
Блять!
Я не хотел признавать этого, но я влюбляюсь в эту женщину. Я влюбляюсь сильно и быстро. Я не знаю, как это остановить. Это действительно приятно, как и говорила Шеннон, но в то же время чертовски больно. Я буду сломлен, когда она уйдёт. Я подозреваю, что овчарка почувствует то же самое.
— Она будет потеряна, когда ты уйдёшь, — у меня перехватывает горло, поэтому я прочищаю его.
Я наблюдаю, как работает её горло. Шеннон продолжает гладить собаку, которая придвинулась ближе. Пройдёт день или два, и она окажется на коленях у Шеннон.
— Ты будешь у неё, — говорит моя девушка. — Вы будете друг у друга.
— Она определённо смотрит на меня не так, как на тебя, — отвечаю я.
— Дай этому время, — Шеннон улыбается, но я вижу, что ей больно. — Она придёт в себя. Не так давно ты и близко не мог подойти к клетке, чтобы она не зарычала. Посмотри на себя сейчас. Я думаю, ей понравится быть рядом с тобой... бегать по твоему большому двору... спать на твоей кровати.