- А кто ГОЭЛРО составлял и сколько ему сейчас лет, ты знаешь? - наивно спросил Химик.
- Семь, - сказал Историк, - демонстративно переворачивая страницу сборника задач, - и это ответ на первую задачку. ГОЭЛРО писала целая комиссия: кого-то из них расстреляли, кого-то сослали, так что и следа не найти, кто-то тупо партийный работник, а не электротехник. Но за главную тройку инженеров-энергетиков, они практически наши ровесники, я знаю и попозже мы об этом поговорим.
- Кстати, - оживился Химик, - а мы расстреливать будем?
- Конечно, - поднял воображаемые брови Историк, - и начнем с химиков, если они не замолчат.
- Ты не понимаешь, - начал жаловаться Химик, - с номографией мне пока не развернуться, с концертами под фортепиано я не выступаю, сижу тупень-тупенем - где моя лаборатория, газохроматограф, лазерно-искровой спектрометр?
- Рабынь и вино еще в заявочке черкани, - хладнокровно посоветовал Историк, - по крайней мере, шансов на их получение у папеньки будет больше. Думаю, если ты прямо сейчас начнешь думать над промышленным синтезом, хотя бы, аспирина - пользы будет намного больше. Для начала сформулируй техзадание.
Химик обиженно замолчал и Историк смог не отвлекаясь, приняться за задачки.
***
Математика сиротливо развалилась на столе, а Историк подперев голову задумчиво смотрел в окно на Невский проспект.
Двадцать четвертое ноября 1877 года, День Великомученицы Екатерины по православному календарю, четверг. Главный проспект Российской империи гудит и живет вечерней жизнью. Мысли вяло текут: кто-то истово крестится, скинув шапку на купол дворца, кто-то летит лихой двойкой, вот гимназист в каком-то неуклюжем плаще, бесконечно широком, переходит дорогу, снега и мороза еще нет, но несет холодом с реки, вот дама в приталенном пышном платье, настолько длинном, что подметает подолом тротуар, головной убор ее с перьями раскачивается в такт походке, будочка на углу, перед конной скульптурой, расклеена афишами и извозчики, извозчики и конка, звенит колокольчиком, а впереди бледным пятном лампа. И мертвый свет газовых фонарей, серебрящий смешные вывески "Суконный магазин", "Богемский хрусталь графа Гарраха", "Аптека" и наконец, - экспансия московских купцов - вывеска чайного короля этого века "Василий Перлов с сыновьями", через 10 лет им пожалует именное дворянство Александр Третий, а их символом станет чайный куст. Меховой магазин, крымские вина Христофорова - наружная реклама не так повсеместна еще и агрессивна, но уже скоро начнет тянуться растяжками на тротуар, мешая прохожим в буквальном смысле этого слова.
Через пять лет на Невском проспекте будет телефонная станция, через год после нее загорятся электрические фонари, а электростанцию для них установят на барже у Аничкова дворца.
Время разбежится и пойдет столбить прыжками, а с него будут падать, с выпученными глазами, россыпью империи. И вроде поднимется Россия, подобрав портки, нагонит и запрыгает вровень со временем, даже перепрыгнет, но ненадолго, упав снова с сердечной недостаточностью, широким и простодушным лицом в грязь.
- Ну, эй, - возмутился Химик, - я слышу все твои мысли! Да как ты смеешь!
- Ага, - довольно сказал Историк, - шок еще никому не нравился. Тебе нужны сильные потрясения или сильная Россия?
- А что, - не удержался Химик, - намечается раздача мельдония?
- У нас не было времени на примерную детализацию плана с самого утра, - заговорил серьезно Историк, - но, пожалуй, уже можно начать.
Итак, номография и преподаватель математики из кадетского корпуса. Никакой надежды на него, конечно, нет. Даже если он разберется и поймет о чем идет речь - он пойдет куда?
- К своему начальству, - предположил Химик.
- И вот стоит Данилович и думает чего это Николай учудил и идет куда?
- Дальше к начальству, - продолжил Химик.
- И вот стоит Александр Александрович, звёзд с неба в учении никогда не хватавший, и думает: ну сын, ну дает и идет...
- Да ладно, - сказал Химик, - это уже не смешно, к Александру Второму?
- Не, - отмел это предположение Историк, - все-таки Александр Александрович уже самостоятельный. Пойдет он к специалисту - Чебышёву наверное, ну кто лучше его разбирается в математике в Российской империи, на данный момент?
- Буняковский, - назвал после некоторого размышления Химик, и Историк уважительно хмыкнул.
- Буняковский в возрасте, он вице-президент Академии наук, да и будет им до самой смерти в знак заслуг, но исполняет больше почетные функции. Ему семьдесят три года, он стар и даже суперстар и хотя еще напишет не одну работу, но...
- Ок, - перебил его Химик, - ситуация предельна понятна, мы попадем к Чебышеву через некоторое время и тщательного медицинского осмотра.
- Да, ладно из Александра луддита делать, - отмахнулся Историк, - ну побеседует он с Ники по душам, но врачей вызывать к сыну точно не станет. Даже загордится немного.
В общем, цепочку эту надо отсечь, зачем время терять, - продолжил Историк, - у нас есть преподаватель словесности Тимофей Докучаев. Он старший брат Василия Докучаева, известного геолога, почвоведа, через несколько лет профессора минералогии Санкт-Петербургского университета, будущего"отца русских почв" и учителя Вернадского. Сейчас Ваилий Докучаев хранитель минералогической коллекции, читает лекции, на хорошем счету, ему протежирует (если так можно выразиться, поскольку он всем выдающимся ученым протежировал) сам ректор университета Андрей Бекетов.
Чебышёв читает лекции в том же университете. Ставлю свой перочинный ножик против дохлого воробья они знакомы и передать Пафнутию Чебышеву нашу рукопись по номографии Василию Докучаеву как "два вальса станцевать". Сделать это следует до середины апреля, потом что там начинается подготовка к Всемирной выставке в Париже, которая откроется в мае.
- А как поступит Чебышёв, прочитав нашу статью? - спросил Химик
- Либо напишет письмо Александру Александровичу, что у него сын умнее, чем он думает и просьбу об аудиенции, либо пробьет такую аудиенцию через брата генерала от артиллерии. В любом случае захочет встретиться, потому что десятилетних мальчиков, выступающих с графической теорией функциональных зависимостей в мире пока еще не было.
- Как всегда, немного пугает вот это "не было", - внутренне поежился Химик.
- О, да - "подбодрил" его Историк, - привезут двойника Николая на наше место, а на Ники оденут "железную маску" и запрут в подвале Шлиссельбургской крепости. И будешь ты до конца жизни вычислять баллистические траектории снарядов, а я - писать мемуары. Но в семнадцатом придут пацаны из Петросовета и освободят Николая. Хеппи-энд!
- Твои попытки вселить уверенность больше смахивают на издевательства, - кисло сказал Химик.
- Будь всегда позитивным как протон, - внушительно произнес Историк, - твой батяня - Наследник империи и любящий отец, а не клоун из фильма "Оно", охотящийся на школоту.
- Ха, - улыбнулся Химик на сравнение, - пьяный тамада на свадьбе будет пострашнее какого-то клоуна! Я просто еще не привык к тому что у меня есть такой папа.
В общем, - строго сказал Историк, - железная маска на Ники - это как убийство глухонемого, который распускал слухи. Версия чтоб поржать. Идем уже в игровую на вечерний паровоз.
***
- Это мы еще мирно сидим, - заверил Историк Химика, - отмахиваясь игрушечной сабелькой от атакующего, конечно понарошку, но с вполне свирепым видом Володьки с другой сабелькой.