Увы, это не тот вопрос, на который может ответить историк. Мы знаем, как она действовала, потому что существует множество совершенно ясных записей на этом счет, не говоря уже о бесчисленных письмах и дневниках тех, кто общался с ней. Но мы не можем знать, почему, и, более того, мы с большим подозрением глядим на тех, кто утверждает, что знает это.
Час или два спустя, Пэл и Китраан вернулись и представились, сказав, – Мы просим разрешения сообщить о результатах нашей миссии.
Кааврен кивнул, а Зарика сказала, – Я бы не хотела ничего другого. Вы узнали что-нибудь?
– Конечно, – сказал Китраан.
– Отряд, с которым мы сражались раньше, находится в двух милях от нас, – сказал Пэл.
– Что они делают? – нетерпеливо спросила Зарика.
– То же, что и мы, – ответил Китраан. – То есть отдыхают.
Зарика кивнула. – Да, мы близко. Если, как представляется, их цель Гора Дзур, тогда они собираются встретить нас там через два дня, и хотят отдохнуть.
– Без сомнения Ваше Величество право, – сказал Пэл, слегка кланяясь.
– Хорошо, – сказал Кааврен, – Теперь давайте послушаем подробности. Насколько я понимаю, вы забрались в их лагерь, не правда ли?
– Точно, – сказал Китраан. – То есть мы были так близко от Гриты, как я сейчас к-
– Грита? – сказал Кааврен, быстро взглянув на Айрича, а потом на Пэла. – Грита там?
– Мы видели, как она говорила с ними несколько дней назад.
– Верно, но я не знал, что она все еще с ними.
Йенди кивнул. – Это она. Я узнал ее еще издали – как вы понимаете, ее фигуру трудно с кем-нибудь перепутать.
– И вы подошли ближе?
– Ближе? – переспросил Китраан. – Он шел по их лагерю так, как будто был невидимым и не было ни малейшей опасности быть увиденным, или, можно сказать, как если бы они не смогли бы нам ничего сделать, даже если бы увидели.
– Там было несколько препятствий, мешавших им увидеть нас, – сказал Пэл. – Так что можно было подобраться совсем близко, не будучи замеченным. А их часовой был невнимателен.
Китраан поглядел на Пэла, как если бы хотел спросить, откуда взялась такая странная оценка, но передумал и и не сказал ничего. Каврен, однако, все понял совершенно точно и сказал, – Тогда расскажите нам то, что они говорили.
Пэл разрешил легкой улыбке пересечь его лицо. – Вы считаете, что я подслушал их личный разговор?
– Я думаю, что вы могли, – сказал Кааврен. – И почти уверен, что вы так и сделали.
– Ну, вы не ошиблись.
– И?
– Грита объяснила юному лейтенанту, что то, что она назвала «главной армией», находится только в десяти или одиннадцати милях от них, и что только один маленький гарнизон расположен между ними и Горой Дзур.
– Гарнизон?
– Так объяснила Грита.
– Что мы знаем об этом гарнизоне?
– Грита сказала, что в нем не больше нескольких тысяч человек, а их оборонительные сооружения крайне слабы.
Да, главную армию это надолго не задержит, – сказал Кааврен, – если эта главная армия действительно достойна своего имени. Есть еще что-нибудь?
– Да, есть.
– Тогда давайте послушаем.
– Они говорили о нас.
– Неужели они делали это? – сказал Кааврен. – Но я не удивлен. Я должен был заметить зуд в шее. Моя мама всегда говорила мне, что если твоя шея слегка зудиться, это означает, что кто-то говорит о тебе.
– Да? – сказал Китраан. – Я не слышал об этом. А что если шея, сзади, не зудится, а болит?
– Это означает, что кто-то вонзил кинжал в вашу шею.
Китраан внимательно посмотрел на капитана, спрашивая себя, не смеются ли над ним; но Кааврен уже смотрел на Пэла, который сказал, – Грита очень хочет причинить нам вред, мой друг.
– Ну, это мы уже знаем. Но есть ли у нее план, что она собирается делать?
– О, у нее всегда есть план. Это у ней в крови.
– А. Печь говорит, что свеча жжется? Но дальше, мой друг. Давайте выслушаем этот знаменитый план, так как я не сомневаюсь, что вы подползли достаточно близко и оставались там достаточно далеко, чтобы услышать каждую подробность.
– Да, вы недалеко от истины, – сказал Пэл, разрешив себе слабую улыбку.
Тем временем, пока он говорил, все остальные собрались вокруг и даже придвинулись поближе, чтобы лучше слышать. Зарика нахмурилась, как если бы подумала о том, можно ли это разрешить, но, в конце концов, не сказала ничего. Пэл, со своей стороны, быстро заметил зрителей, но потом опять перенес внимание на Императрицу и Кааврена.
– Она хочет, – сказал Пэл без дальнейших вступлений, – захватить нас врасплох между их отрядом и армией, к которой мы все так близки.
– Неужели это ее план? – сказал Китраан, и на его лице отразилось изумление.
– Без всяких сомнений, – ответил Пэл.
– И, тем не менее, я ничего такого не слышал.
– Вы слышали, мой друг, – хладнокровно сказал Пэл. – Однако, не услышали.
– Как, я не услышал? Тем не менее, даю слово, мое внимание было сосредоточена на их разговоре, а не на чем-нибудь другом.
– Тем не менее, когда Грита сказала, что они будут молотком, что, по вашему мнению, она имела в виду?
– Ну, не знаю.
– А когда лейтенант заметил, что главным в этом деле является наковальня?
– Ну-
– И Грита сказала, что надо подождать, пока наковальня примет лучшее положение перед ударом?
– Даю слово, – прошептала Зарика, – я думаю, что только теперь сама стала понимать.
– У Пэла великолепный слух, – сказал Кааврен, тоже тихим шепотом. – Я имел возможность заметить это раньше.
– Но тогда, – продолжал Китраан, – они сказали где и когда?
– Да, они сказали и это, – ответил Пэл, – и в выражениях, которые не оставляют место для недопонимания.
– Ба! – воскликнул Китраан. – Невозможно!
– Как раз наоборот.
– И тем не менее-
– Слушайте, мой юный друг, и учитесь.
– Очень хорошо, я слушаю.
– Когда мы сидели-
– Сидели!
– Ну хорошо, когда мы там лежали, скорчившись-
– Я до сих пор не могу поверить, что человек может занимать так мало места.
– О, это можно сделать, поверьте мне – ведь, как вы понимаете, нас не должны были видеть.
– Да, верно, не видеть и не слышать – хотя, откровенно признаюсь, в то время я был убежден, что весь лагерь слышит, как бьется мое сердце, во всяком случае прежде, чем они заметили джентльмена, которого мы оставили спящем на посту.
– Ба. Там не было настоящей опасности.
– Итак, признаюсь, вы убедили меня. Но давайте продолжим. Пока мы лежали скорчившись, эта Грита и лейтенант Тсеранок –
– Тсанаали, – мегко поправил его Пэл.
– Да, Тсанаали, говорили между собой.
– Точно, – сказал Пэл.
– И я внимательно слушал, что каждый из них сказал другому.
– Ба!
– Но, я действительно слышал все, что они сказали.
– Да, это я принимаю.
– И хотя только теперь, после вашего объяснения, я понял их слова о молотке и наковальне-
– И правильно сделали, поверьте мне.
– я даю слово, что они не упоминали никаких дат, времен или мест.
– Но, они говорили о лошадях.
– Лошадях?
– Да, разве вы не помните?
– Да, припоминаю, что Грита что-то такое сказала о лошадях, но она говорила о лошадях вообще, а не о конкретных лошадях.
– Разве конкретная лошадь не является представителем общего класса лошадей?
– И все-таки-
– И если кто-нибудь выскажет какое-то утверждение, справедливое для всех лошадей, разве отсюда не следует, что это должно быть верно для конкретной лошади?
– Ну, да, верно, – сказал Китраан. Тазендра, хотя на ее лице было выражение сомнения, тем не менее не рискнула прокомментировать это высказывание.