– Мадам, – сказал Кааврен, – не думайте, что я остался нечувствительным к вашему желанию сопровождать нас.
– Ах, сэр, неужели вы слышали, как я жаловалась?
– Нет, совершенно нет.
– Но тогда?
– Тем не менее, я знаю, что это трудно для вас. Если бы вам потребовалось уехать по такому важному делу, а мне бы пришлось остаться, да, мне было бы нелегко.
Даро улыбнулась. – Милорд, вы должны понимать, что я просто счастлива, когда вижу вас таким активным, и это побеждает ничего не значащую тоску, вызванную только бездельем.
– И, тем не менее, я хорошо знаю, что вы сделаны не из такой материи, чтобы глядеть на то, как другие действуют.
– Милорд, я уже неоднократно замечала, что для Тиасы вы необыкновенно сдержаны.
– И тогда?
– Тогда это разрешает мне быть необыкновенно терпеливой. Мое время придет.
– Тогда мне больше нечего сказать. Обнимите меня, мадам.
– С удовольствием.
Кааврен встретил Ибронку и Рёаану около боковой двери в особняк, и повел их в конюшни, где их ждали три оседланных лошади. Клари уже сидела на четвертой, поджидая пока ее спутницы сядут на своих. Кааврен огляделся по сторонам, заметил, что погода была хороша – тепло, но не жарко – и кивнул, как если бы удостоверился, что день вполне подходит для путешествия. Любой, кто хорошо его знал, немедленно заметил бы блеск в его глазах – воин снова взял в руки оружие после многих лет, в течении которых он считал себя бесполезным, а жизнь конченной. Он положил руку на рукоятку меча, взглянул на дорогу, по которой им предстояло ехать, потом повернулся к своим компаньонам по путешествию.
– Мы будем путешествовать налегке, – сказал Кааврен. – То есть мы не берем с собой вьючную лошадь. Это означает, помимо всего прочего, что мы будем есть не так хорошо, как мы бы хотели.
Обе леди немедленно ответили, что это не волнует их ни в малейшей степени. Они забрались на своих лошадей при помощи ночного грума, а сам Кааврен использовал для этого специальный камень. Невозможно описать его мысли, пока он сидел на лошади, глядя на замок. Прошло сотни лет с тех пор, как он в последний раз выезжал из него с какой-либо миссией или с тех пор, как он покидал свой дом, не собираясь вернуться в него ночью. Он закусил губу и нахмурился, потом, увидев, что Даро стоит у парадной двери, поднял руку в перчатке, отсалютовал ей, повернул голову лошади от замка, слегка коснулся шпорами ее боков и выехал на дорогу, а обе девушки ехали за ним, рядом друг с другом. Достойная Клари ехала последней.
Они долго спускались по Дороге Киерона, затем взяли восточнее и пересекли канал, причем как Ибронка так и Рёаана немедленно узнали места, так как именно здесь они и были, когда приехали в город. Надо сказать, что пока они ехали через Адриланку раздалось немало замечаний. Некоторые из этих замечаний выражали любопытство, другие удивление, третьи восхищение; и только раз или два они почти перешли границы того, что может сказать джентльмен при виде двух леди, путешествующих в компании одного джентльмена. Мы сказали «почти», потому что, во-первых, Кааврен, готовый испытать свой старый клинок на любом другом, был совсем рядом, и, во-вторых, достаточно было простого взгляда Тиасы, как замечание, которое готово было уже вырваться изо рта, немедленно возвращалось обратно, как будто его и не было. Конечно, ни Ибронка ни Рёаана не снисходили до того, чтобы обращать внимание на любые замечания, а Клари очень мудро сохраняла все свои мысли и действия целиком для себя самой, и вот таким образом они пересекли город и добрались до того, что все-еще называлось Дорогой к Восточным Воротам, несмотря на тот факт, что Восточных Ворот не было с того времени, как стены города были срыты, а это произошло тысячи и тысячи лет тому назад (по меньшей мере согласно мнению тех, кто утверждает, что у города некогда были стены; хотя большинство историков придерживается мнения, что этих стен никогда не существовало, и тогда название «Дорога к Восточным Воротам» становится загадкой, но мы надеемся, что читатель простит нас, если мы только отметим это и не станем углубляться в обстоятельное объяснение этого феномена, хотя он, возможно, того заслуживает).
Итак, хотя и постоянно наблюдая за окрестностями, на предмет разбойников, они, тем не менее, ехали весьма и весьма неплохо, проехав почти пятнадцать миль в первый день, и не менее двадцати в каждый из двух следующих. Спали они под открытым небом распределив смены. Их было только четверо, так что необходимость не спать четверть ночи их порядком утомила, и в результате на четвертый день они поздно встали и рано остановились; то же самое они повторили и на шестой. Даже если Кааврену не понравилась такая задержка, он не подал и виду.
Таким образом получилось, что ранним вечером шестого дня они проехали через Холмы Ожерелья, и, когда уже в сумерках, они спустились с них, Кааврен наконец-то с радостью увидел то, что он с трудом сумел описать своим спутницам, огни Брачингтонс-Мура, весело подмигивающие в сгущающейся темноте.
Глава Тридцать Седьмая
Как Маролан приехал в интересный город и у него было Видение
Был Первый день лета двести сорок седьмого года Междуцарствия, когда Маролан приехал в графство Саутмур или Южный Торфяник, а более точно, в маленькое баронство, которое называлось Беллоуз и располагалось у его восточной границы. Мы должны сказать, что хотя графство и называлось «Южный Торфяник», это наименование было по большей части незаслуженным. Хотя здесь были торфяники, пустоши и заливные луга, вместе с дельтами рек и множеством болот, находившихся ближе к северу, главным образом Саутмур состоял из джунглей, тропических лесов, орошаемых частыми дождями, и некоторого количества земли, пригодного для выращивания скудного урожая маиса и еще более скудных урожаев других злаков; кроме того здесь выращивали немного кетны.
Имя, должны мы сказать, произошло из-за одного из торфяников, найденных в регионе, а именно из-за того, довольно небольшого, который находится в северо-восточном углу и который оказался первым местом, рядом с которым поселились люди. Что касается баронства Беллоуз, надо добавить, что последний Барон пал жертвой непонятной болезни около восьмидесяти лет назад, оставив баронство вакантным.
Маролан, Телдра, Арра и варлок обнаружили это самым простым из возможных способов: Так получилось, что они повстречали крестьянина, который шел по дороге в Хорбис, деревню, в которой им удалось найти гостиницу прошлой ночью. Этот достойный Текла остановился, увидя двух аристократов, гордо едущих в сопровождении двух людей с Востока, собаки и кошки. Пока он таращил глаза, его спросили об имени места, в котором они находились. – Беллоуз, – скорее поскрежетал, чем произнес он.
Отпустив Теклу, они продолжали свой путь.
– Ну, это и есть мой дом? – сказал Маролан.
– Вы теперь в пределах Саутмура, и, если бы была Империя, которая признает титулы, вы были бы Графом.
Маролан обдумал это, потом сказал, – Я думаю, что нам надо поискать место, в котором мы могли бы провести ночь.
– И это будет первая ночь в вашем собственном владении, – сказала Телдра.
– Да, верно, – сказал Маролан. – И я был бы не совсем честным, если бы не сказал, что это меня радует.
– Так и должно быть, – сказала Арра.
Поскольку было невозможно найти гостиницу, эту ночь им пришлось провести под открытым небом, рядом с дорогой, где вместо крыши была крона нескольких деревьев, охраняемые «друзьями» варлока, во всяком случае так их называл сам человек с Востока. Когда рано утром следующего дня Телдра, Арра и варлок проснулись, они обнаружили, что Маролан уже встал и глядит на запад. Арра взяла его руку в свою и сказала, – Да, милорд. Именно в этом направлении, насколько вы можете видеть.
– И возможно еще дальше и еще. И, тем не менее, так как нет Империи, тогда что же это?